Сокровища Валькирии. Хранитель Силы - Сергей Алексеев

— Их привез доктор Крафт всего полтора месяца назад. Фрау Хортов искала кухарку и дворника, но по объявлениям брать не хотела, а только по рекомендациям…

— На сегодня хватит, — оборвал Андрей и положил перед ним несколько медицинских бланков. — Теперь вам предстоит написать все, что рассказали. Подробно и в деталях. Если что вспомните, можно добавить.

— Господин Хортов! Но это будет письменное свидетельство!

— Разумеется, Гагенбек. А как вы хотели? Я полагаю, избавление от судебного разбирательства, работа и лицензия стоят гораздо больше.

После того как выжатый и сморщенный от разочарования Гагенбек покинул усадьбу, Хортов пошел в гараж за машиной. Тут же в бокс заглянул дворецкий и спросил, не нужна ли помощь.

— Послушайте, Шнайдер. — Андрей с помощью пульта открыл двери. — Вы хорошо изучили психологию русских, пока воевали и были в плену?

— О да! — весело воскликнул старик. — И вижу, что вы сейчас чем-то весьма недовольны!

— Нет, я просто зол! Очень зол! Я страдаю от сексуальной неудовлетворенности. А жена куда-то уехала!

— Это очень плохое состояние! Я помню… Но вы позавчера были в публичных домах!

— Нет, Готфрид, вы плохо изучили Россию. Послужите моим шофером. Садитесь в машину! По дороге я вам кое-что объясню.

— У меня очень много работы на усадьбе, господин Хортов, — вдруг начал изворачиваться садовник. — Осень, и нужно собирать фрукты…

Схватив корзину, тотчас удалился под яблони.

Это значило, что Гагенбек ничего не придумывал: сегодня ему устроят аварию на дороге с большим ущербом или даже ранением, чтобы уж наверняка лишить свободы.

Хортов не стал настаивать и, выбирая машину, думал только о безопасности. Представительский «форд» вызывал сомнения своей напыщенностью и блеском, поэтому выбрал самый надежный автомобиль — «вольво», повернул ключ зажигания, но стартер не заработал.

— Шнайдер! — крикнул он с раздражением. — Почему вы не следите за техническим состоянием машин? Я не могу запустить двигатель!

— Извините, господин Хортов, — старик заспешил к гаражу. — Если вы говорите о «вольво», то там неисправна электрическая проводка. Требуется квалифицированный ремонт в мастерской. Почему бы вам не поехать на «форде»?

Похоже, исполнителю автокатастрофы уже сообщили номер и марку автомобиля, на котором поедет «клиент». И сделал это Шнайдер. И если сейчас взять другую машину, то он побежит звонить и предупреждать…

— Я вас уволю, — пробурчал Хортов, усаживаясь в «пежо». — Если подобное повторится…

— Сегодня же отгоню машину в ремонт! — заверил дворецкий, торопясь поспеть к воротам.

Андрей вырулил на улицу: подмывало рискнуть и отправиться в редакцию на этой машине, чтобы проверить свои выводы, но, пересилив себя, он отъехал километр от дома, загнал машину на стоянку и, не искушая судьбу, отправился на такси.

Альберт Круг проводил совещание, и пришлось подождать в приемной, где сидела женщина, очень похожая на Аду Михайловну. Узнав, что он русский журналист, мгновенно сделалась любезной, предложила чашечку кофе с орешками и свежий номер газеты. Но зато ее шеф был обескуражен, когда Хортов вошел в кабинет и представился. Редактор сразу Андрею не понравился: толстая задница, узкие плечи — эдакий поплавок. Даже лицо пробкового цвета.

К встрече он не готовился, Андрей это понял сразу.

Грех, было не воспользоваться таким моментом.

— Господин редактор вам известно, что я в свое время служил в особом отделе Западной группы войск. То есть в Комитете государственной безопасности.

— Наслышан…

— Так вот, должен заметить, вы поступили весьма легкомысленно, когда вступили в сговор с моей женой и господином Гагенбеком. Не нужно ничего отрицать! — Хортов положил перед ним копии медзаключений и чистосердечное признание семейного врача. — Читайте! Вам это будет интересно.

Круг влип в бумажки, и его лицо закаменело — живо и судорожно двигались только глаза. Но когда Круг дочитывал последние строчки покаянного письма Гагенбека, остановились и глаза.

— Автодорожное происшествие планировалось сегодня, но не состоялось, — сказал Хортов. — Мне осталось совсем немного: обратиться в суд и к вашим конкурентам. Надеюсь, они с великим удовольствием возьмутся публиковать мои материалы. Вместе с факсимиле этих документов. Это же вы склонили мою жену войти в преступное сообщество? Вы подвигли ее и Гагенбека к совершению преступления.

— Вы шантажист, господин Хортов, — редактор начал приходить в себя.

— Извините, Круг, я вынужден собирать компромат. Я оказался здесь один, вас же — целая организация. Защищать себя — мое право. Мне известно, что вас интересует, но у вас была возможность, не мудрствуя лукаво, обратиться ко мне напрямую. Или вы считаете, лишенный свободы иностранец всегда бывает сговорчивее? Если еще обещать ему похлопотать или внести залог, защитить его через вашу газету.

— Я не мог обратиться к вам напрямую, — проговорил Круг. — Вся эта… история — не моя инициатива.

— Мне и хотелось бы узнать, чья.

— Вы знаете, совсем свободной прессы не бывает, — он не поднимал глаз. — Приходится добывать деньги, искать спонсоров… И выполнять их волю.

— Но вы весьма активно действовали! Не похоже, чтобы из-под палки… Вам обещали долю, если вы приложите определенные усилия по поиску Веймарских ценных бумаг. Не правда ли?

— Газета должна жить… А Веймарские акции принадлежат Германии.

— Это мы еще разберемся, кому они принадлежат. — Хортов сел к Кругу на стол и резким движением сбросил ровную стопку папок — веер бумаги застелил паркетный пол. — Кто он, этот ваш спонсор? Придется отвечать, господин редактор.

— Наш коллега, из бывшей Восточной Германии.

— Журналист?

— Да, он много пишет… И одновременно является совладельцем нескольких газет и телеканала.

— Откуда у него такие деньги?

— Возможно, наследство… Он аристократ, барон.

— Ваша газета содержится на его средства?

Круг повертел глазами, будто искал поддержки.

— Сорок процентов он выкупил. Мы были на грани краха… А тут деньги и заманчивое предложение.

— Надеюсь, имя его известно?

Редактор тупо и молча шевельнул узкими плечиками, отчего крупная волна все-таки докатилась до толстого зада. Едва оперившись, «новые русские» не зря кинулись «бомбить» Запад. Ослабленный, выхолощенный дух Германии после Третьего рейха, что в восточной, что в западной ее части, был один и тот же, и послевоенное, затурканное всем миром, но выросшее в лоне закона, тишины и благодати поколение было настолько внушаемым и бесхребетным, с таким чувством вины, что чуть ли не голыми руками бери.