Сокровища Валькирии. Хранитель Силы - Сергей Алексеев

Этот начал заикаться.

— Его… Его имя Томас фон Вальдберг. Барон фон Вальдберг.

После встречи с Кругом, на обратном пути Хортов вспоминал Сыромятнова — старца Гедеона, который когда-то не выполнил приказа и отпустил Томаса фон Вальдберга. Этот бывший гитлерюгенд был единственным из немцев, кто знал о судьбе пакета Третьего рейха, и скорее, именно он или через него начался его розыск в России, и через него произошла утечка информации о местонахождении Веймарских акций, притянувшая к себе внимание и аппетиты самых разных спецслужб, политиков и правительств.

Будь у него в ту минуту адрес барона, поехал бы к нему тотчас же, однако место его обитания Альберт Круг или не выдал, или в самом деле не знал, что было вероятнее всего, поскольку редактор выполнял задачу довольно узкую: после хлопот его газеты по вызволению русского журналиста из немецкой каталажки войти к нему в доверие и подружиться. Примерно столько же знала Барбара — все знал только один барон.

Чтобы привести в порядок мысли и чувства, Андрей пошел пешком, и вроде бы не забывал об ориентации в незнакомой части города, поглядывал по сторонам, когда поворачивал, однако внезапно обнаружил, что заблудился, и почему-то заволновался. А еще через минуту поймал себя на том, что начинает метаться и едва удерживается от желания бежать. Стараясь вырваться из этого неприятного состояния, он напустил на себя вальяжность, купил бутылку пива и, выпятив несуществующий живот, влился в цепочку прохожих, но взгляд все еще бегал по сторонам, выискивая путь.

И тут шедший за спиной человек догнал его, заглянул в лицо

— Вам нужна помощь, господин Хортов?

Эта услужливость сразу же привела в чувство: по крайней мере, еще трое молодых людей держали его под наблюдением и двигались по бокам и впереди, а вдоль тротуара со скоростью пешеходов катила синяя «ауди».

— Благодарю, — бросил Андрей, не повернув головы. — Справлюсь сам.

— Прошу в машину!

Шедший впереди хлопец заслонил дорогу, но в тот же он получил под дых и стал сгибаться, а добавить ему Хортов не успел — двое повисли на руках, третий перехватил голову сгибом руки и через несколько секунд его чуть ли не внесли в «ауди». И здесь, в невероятной тесноте, его еще продолжали блокировать с двух сторон, а один все пытался провести ментовский болевой прием — делал «ласточкин хвост», разрывая пальцы. Почти лежа на заднем сиденье, Андрей изловчился и дал ему ботинком под санки — тот отпустил руку и завернул матом по-русски, причем, с окающим нижнегородским диалектом.

— А, свои! — обрадовался Хортов. — Ну, хватит шею-то ломать! Отпусти!

Голову отпустили, но продолжали держать за руки. Машина уже неслась по улице, отчего-то навстречу общему движению, против шерсти, а человек на переднем сидении, вероятно, главарь этих захватчиков, озирался на Хортова и тихо матерился. Второпях он зажал дверцей полу плаща и теперь бесполезно пытался на ходу открыть ее и освободиться, но замок заклинило намертво.

— Ну ты попал! — засмеялся Андрей, склоняясь вперед. — Что, фалды прищемило?

Главарь неожиданно ловко вывернулся из плаща и обернулся назад.

— А тебе весело? — спросил по-русски. — Давай, повеселись пока, а потом я тебе фалды прищемлю дверью.

— Приятно иметь дело с соотечественниками. По крайней мере, нет языковых ловушек и все понятно.

— Ну, ты поумничай еще, — пригрозил тот и отвернулся. — Хрен моржовый…

Всю дорогу после этого ехали молча, и Андрей никак не мог сориентироваться, куда везут. Через двадцать пять минут машина резко свернула во двор старинного П-образного дома с высокими каштанами, сходу закатилась в открытую дверь гаража, и тут же послышалось что-то наподобие вздоха облегчения.

— Иди вперед, — скомандовал главарь, отомкнув маленькую дверцу в стене.

Полуосвещенными подвальными переходами и лестницами они пришли в какой-то бункер, весьма уютный, с современной отделкой, мягким зеленоватым светом и кондиционерами. Повсюду, даже в узких коридорчиках и нишах стояли самой разной конфигурации подсвеченные аквариумы с рыбками и пресмыкающимися, отчего все помещение напоминало один огромный аквариум.

Хортова привели в комнату, где за стеклянной стеной в голубой воде плавали крупные, разнопородные рыбы, после чего сопровождающий незаметно исчез.

А вместо него, так же незаметно, рядом оказалась Барбара.

— О, Андрей! — будто бы обрадовалась она. — Как я рада тебя видеть!

Одежда на ней, кажется, была сшита из рыбьей блестящей кожи…

— Замечательно! — возмутился Хортов. — Жена отлавливает мужа и привозит к себе под конвоем! Объясни пожалуйста, что это значит!

— Я не могла иначе поступить, — повинилась она. — Ты весьма строптивый человек… И так сложилась ситуация… Я была вынуждена проявить волю.

— Да, и я теперь нахожусь в тюрьме!

— Нет, это не тюрьма. Это один из моих офисов. Я называю его — Аквапарк.

— Разница небольшая…

— Пожалуйста, не обижайся, Андрей! Я разыскала и привезла тебя… потому что тебе грозит опасность! Нам обоим грозит опасность! Неужели ты не чувствуешь этого?

— Нет, я живу в безопасном месте, в доме, который подарила ты, — съязвил он. — А там и стены помогают.

— Не надо так говорить! Ты совсем не глупый человек! Ты очень умный и предусмотрительный человек! — заговорила она вроде бы с неподдельной страстью. — Ты не можешь не чувствовать опасности! Поскольку знаешь, с кем имеешь дело! Ты сегодня встречался с Альбертом Кругом!

— Мне кажется, он мелкий и трусливый, — отмахнулся Андрей, внутренне сосредоточившись.

— Это неверное, обманчивое впечатление!

— Вообще-то все твое окружение мне далеко безразлично, — заключил Андрей. — И у меня нет никакого желания продолжать подобные встречи. Я хочу домой.

Показалось — Барбара даже чуть успокоилась

— Сейчас это невозможно. Тебя не выпустят из Германии и, если ты сумеешь выскользнуть, — найдут и в России.

— И что мне остается? Сидеть в твоем бункере?

— Нет. Мы будем действовать, — жестко заявила она. — Я приняла решение взять все в свои руки. Барон слишком неразворотлив и старомоден, чтобы довести дело до конца. Меня раздражают эти его обряды и эзотерические увлечения! Мне некогда заниматься глупостями.

До боли знакомый комсомольский задор и сверкающие глаза Барбары ярко напомнили прошлое…

— Сейчас ты красивая, — заметил он, воспользовавшись короткой паузой.

— Что ты сказал?..

— Я говорю, занимайся своими серьезными делами, а я поехал в Москву.

— Мы поедем в Москву. Только вместе и чуть позже.