Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера - Питер Акройд

«Ты должен искать камень, который известен людям под названием титан», – отвечал ему Платон.

«А что это?»

«Иначе его зовут магнезией».

«Боюсь, сэр, что я вас не вполне понимаю. Эти термины незнакомы мне. Откройте мне, какова природа этой магнезии?»

«Это жидкость, состоящая из четырех элементов».

«Ну, а каковы истоки этих элементов? Вы можете сказать мне, каков их корень? Откуда они берутся?»

«Конечно нет! Настоящие философы дают клятву никогда не разглашать эту тайну – ни устным словом, ни письменным. Эта тайна так дорога Христу, что Он запретил нам открывать ее кому попало. Он позволяет владеть этим секретом лишь тем, кто ему особенно дорог. Это нечто вроде священного откровения. Вот и все, что я могу сказать».

Из этого я заключаю, что сам Господь Бог охраняет тайну философского камня. А раз так, то к чему упорствовать? Можно корпеть над алхимией всю жизнь – да так ничего и не вымучить, кроме страданий. Кто настраивает против себя Бога, тот дорого заплатит за эту ошибку. Тот, кто идет против воли Божьей, заслуживает суровой кары. Тут я должен остановиться. Прощайте, любезные паломники! Да ниспошлет Господь всякому верному христианину утешение и покой!

Пролог и рассказ Эконома

Пролог Эконома

Знаете такую деревушку – Харблдаун? Ее еще зовут в народе «Прыг-скок-даун». Она находится на опушке Блинского леса, милях в двух от самого Кентербери. Вот там-то наш Трактирщик принялся валять дурака.

– Вон кляча в трясине завязла, – сказал он. – А ну-ка помогите мне ее вытянуть! Никогда не играли в такую игру? Кто-нибудь из вас сумеет разбудить вон того малого, что позади всех едет? Я бы не пожалел деньжат – только бы увидеть, как он глаза раскроет. Да его любой воришка может обчистить и веревками связать – а он даже не заметит! Так крепко дрыхнет. Поглядите на него. Вот-вот с лошади свалится. Это же лондонский Повар – разве нет? Роджер. Так его звать. Роджер Уэрский. Может, кто-нибудь подъедет к нему да растолкает? Я хочу, чтобы он всем нам рассказал историю. Может, та история окажется завалящей, зато для него это будет заслуженное наказание.

Тут Гарри Бейли сам подъехал к Повару и крикнул:

– Эй! Просыпайся, Роджер! Бог в помощь! Что с тобой такое? Почему это ты спишь среди бела дня? Или тебя блохи всю ночь кусали? Или ты мертвецки пьян? Или не выспался – забавлялся с какой-нибудь потаскухой? Да, брат, видать, переусердствовал ты!

Повар попытался выпрямиться. Лицо у него было бледное, а глаза опухшие.

– Богом клянусь, – пробормотал он, – меня внезапно усталость одолела. Я бы лучше еще поспал – даже от бочки лучшего вина из Винтри отказался бы!

Тогда вперед выехал Эконом.

– Если хотите, – сказал он Повару, – я готов рассказывать вместо вас. Если наши собратья-паломники не возражают и если позволит наш Хозяин, то я могу приступить к рассказу хоть сейчас. А вы, мне кажется, в неподходящем состоянии. Вы совсем бледны. Вы в оцепенении. А еще, надо сказать, изо рта у вас ужасно разит. Да вам просто дурно.

Тут Эконом повернулся ко всем нам:

– Да, сэры, можете не сомневаться, я не стану ему льстить. Вы только поглядите, как он зевает. Посмотрите на этот раззявленный рот – как будто он всех нас проглотить собрался! Закройте-ка рот, приятель. А то этот смрад нас всех отравит. Может, у вас там внутри дьявольское копыто? Ну и зловоние! Вот так доблестный всадник! Может быть, хотите на турнире сразиться? Или на кулаках побиться? Куда там! Вы до того пьяны, что и пукнуть не сможете.

Эта речь взбесила Повара. Он тряс головой, жевал губу, злобно таращился на Эконома. Но был слишком пьян, чтобы хоть слово сказать. Язык у него не ворочался. А потом он свалился с лошади. И беспомощно шлепнулся в грязь, но кое-кто из паломников попытался поднять его. Его долго толкали и пихали, тянули и тащили, прежде чем снова усадили в седло. Хоть он и был бледен, как призрак, но весил, как тяжеленный бурдюк. Лучше бы он только брюхо набивал, а к бутылке не прикладывался! Тогда он хотя бы на лошади ловчее сидел.

Гарри Бейли подъехал к Эконому.

– Сами видите, до чего он пьян! Он не лучше моей лошади может рассказывать истории. Не знаю уж, что он пил – эль или вино, результат налицо. На лице то есть. Он лыка не вяжет. Слышите – он еще и чихает? Простыл, видать. Куда ему – в седле держаться да еще разговаривать при этом! Он по прямой едва может ехать. Если во второй раз свалится, тяжеленько будет его поднимать! Так что вы, сэр, замените его, пожалуйста. Расскажите нам что-нибудь. Но, прежде чем вы начнете, хочу вам кое-что сказать. По-моему, зря вы его честили при всем народе. Когда-нибудь он еще отплатит вам – выставит вам свой счет. Станет придираться к вашим отчетам или обвинит в растрате. Я же знаю: у вас есть с ним общие дела. Порой из-за малых пустяков возникают большие неприятности.

– Боже упаси! Верно, конечно, вы заметили, что к любым мелочам можно придраться. Уж лучше я за его лошадь заплачу, чем стану с ним в судейские тяжбы ввязываться. Я вовсе не хотел его оскорбить. Просто пошутил немного. И знаете еще что? Я сумею с ним примириться. У меня в котомке фляга доброго рейнвейна. Может, повеселимся? Посмотрим, как Роджер Уэрский в один миг все высосет. Поглядим – прав я или нет? Уж от выпивки он ни за что не откажется!

Эконом не ошибся. Повар взял флягу и одним махом осушил ее до дна. Конечно, вино ему было ни к чему – он ведь и так порядочно нализался. Потом он вернул пустую флягу Эконому и, еле ворочая языком, поблагодарил: «Храш-шо!»

Наш Трактирщик расхохотался.

– Я понял! – сказал он. – Теперь всегда и повсюду будем таскать с собой винцо. Вино – вот главное снадобье! Оно превращает драки и споры в полюбовные пирушки. О Бахус, бог вина, благословенно имя твое! Ты даже заклятых врагов превращаешь в закадычных друзей. Отныне я буду поклоняться тебе! Ну что ж, сэр Эконом, мы готовы вам внимать. Начнете рассказ?

– Начну. С удовольствием.

Рассказ Эконома

– Когда Феб жил на земле, как рассказывается в старинных книгах, он был самым доблестным рыцарем и веселым удальцом. И самым искусным лучником. Это он убил змея Пифона, когда это чудовище спало в лучах солнца. Совершил он и много других подвигов с помощью своего лука. Обо всем этом можно прочитать в старинных книгах.

Кроме того, Феб был искусным музыкантом и умел играть на любых инструментах. Его сладкоголосое пение всех восхищало. Даже Амфион, знаменитый царь Фив, который звуками своих песен заставил камни подняться с земли и сложиться в городские стены, не мог сравниться с Фебом. Он был и самым красивым из всех, кто когда-либо жил на земле. Стоит ли подробно описывать его красоту? Довольно будет сказать, что он был бесподобен. Этот рыцарь непревзойденной славы был чрезвычайно учтив. Феб, этот цвет рыцарства, никогда не расставался с луком: лук был знáком его победы над Пифоном. Но, конечно, он искал новых подвигов и приключений.

Дома у него тогда жила ворона. Он держал ее в клетке. Птица эта, кстати, была белой, как лебедь. Она была белее снега, белее ягнячьего руна. Феб пестовал эту ворону, он научил ее разговаривать – да так хорошо, что та могла подражать голосу любого мужчины и любой женщины. Да и пела ворона очень приятно – слаще соловья. Заслушаться можно было.

И была еще у Феба жена, которую он любил больше жизни. Днем и ночью он только и делал, что всячески угождал ей и радовал ее. Одно только было плохо: Феб ужасно ревновал жену, и если бы мог, то держал бы ее под замком. Он очень боялся – как и любой муж на его месте, – что она наставит ему рога. Но ведь любые предосторожности бесполезны. За хорошей женой, у которой и помыслы, и дела чисты, не нужно следить, не нужно ее подозревать; ну, а если жена не столь хороша, то ее ничто не остановит. Для меня бесспорно: если женщина рвется гулять, то сдержать ее ничем нельзя. Вам это любой писатель подтвердит.

Но вернемся к рассказу. Итак, Феб делает все возможное, чтобы угодить жене, надеясь, что его любовь и внимание отобьют у нее желание заглядываться на других мужчин. Но Господь знает: против природы не пойдешь – силу инстинкта не заглушить. Посадите любую дикую птицу в клетку. Можете кормить ее, поить, подвешивать к прутьям колокольчики, холить и лелеять ее – все это напрасно: она всегда будет мечтать о воле. Хоть в золотой клетке ее держите – она все равно хочет жить в диком лесу, кормясь червяками и прочей дрянью. Она всеми силами постарается улететь. Все, что ей нужно, – это свобода.

Или возьмем кошку. Можно кормить ее лакомыми кусочками мяса, поить густым молоком. Можно сделать ей подстилку из нежного шелка. Но как только она увидит мышь, так вмиг позабудет обо всех этих роскошествах. Она сразу позабудет о ломтиках ветчины или говядины: ей нужна только мышь. Природа одерживает верх над воспитанием. Нужда не ведает законов. Или вспомним волчицу. Когда ее охватывает похоть, она готова совокупиться с самым паршивым волком. Таково ее желание. Я привел эти примеры, чтобы доказать вам вероломство мужчин – не женщин. Всем нам известно, что мужчины бегают за самыми грубыми бабами. Даже если у них есть жены – прекрасные, благородные, любящие. Это ничего не меняет. Мужчинам хочется свежего мяса. Их притягивает новизна. Им тошно при одной мысли об их добродетельных женах.