Память сердца - Рустам Мамин

Я не писатель, не журналист. Я режиссер.

Ездили по стране все, в том числе писатели, журналисты, художники. Тонны бумаги израсходованы на описание грандиозных свершений: открытие самых больших в мире ГЭС, строительство БАМа, освоение природных богатств Сибири и Севера, покорение Северного полюса, Антарктиды, космоса, прославление героизма советских людей в горячих точках планеты – и прочая, и прочая… Зачем же мне делать то, что блистательно сделали и делают другие? И как профессионально! Открой любую книгу воспоминаний, мемуаров – и прочтешь размышления «о времени и о себе».

Как сценарист, как режиссер я снимал фильмы, и, надеюсь, неплохо. Все это было и у меня: и патриотизм, и высокая идейность, и художническое слияние с героическим временем и великой моей страной, и гражданский пафос. И готовность еженощно, ежечасно жертвовать всем – временем, здоровьем, семьей и даже жизнью во имя служения Родине. Я изо всех сил рвался в Чернобыль сразу после аварии, на войну в Афганистан. Конечно, понимал, что рискую, что могу просто не вернуться домой. Но цель рассказать с экрана о самом важном для страны и народа, всколыхнуть сердца зрителей высокой идеей (как только я могу это сделать – так мне казалось) была для меня превыше всего!

Сколько сил и нервов отдал я, обличая в своих публицистических фильмах агрессивный лагерь империализма, военный блок НАТО, стиснувший Советский Союз кольцом военных баз со всех сторон! Ночные смены, съемки на севере и в знойных песках; авиация, ПВО, ракетные войска, атомные подводные лодки… Учения, тревоги. Испытания и пуски…

И сдача фильмов «на самом высоком уровне». И упрямое, зачастую просто тупое чиновничье непонимание кинематографического замысла, образности языка, просто монтажа. Придирки, поправки, вырезание «по живому» самых лучших, самых выстраданных эпизодов.

А потом снова бесконечный поиск в архивах нужных летописных материалов. И вдруг – торжество, радость открытия, когда находишь новые, неизвестные доселе кадры, которые станут зерном, эмоциональным стержнем, неопровержимым аргументом и фактом в сюжете.

И снова – гонка: поезда, самолеты. План, календарные сроки. Жутко тяжелая аппаратура – на себе. Нехватка пленки, слабый свет. Нет транспорта, нет бензина, нет осветителей – и всё на нервах, на пределе, в надрыв. И так изо дня в день, из месяца в месяц. Из года в год. Вот что такое наше кинопроизводство тогда.

Но никто из нас, кинематографистов, ни за что и ни на что на свете не променял бы свою нелегкую судьбу. И оно жило, наше кино! Боролось и побеждало!

«Люди, будьте бдительны!» – этот призыв стучал в моем мозгу и сердце. «Нас, нашу страну, снова, как в годы Второй мировой, замышляют покорить, уничтожить!..» Конечно, набрасывая эти тезисы сейчас, я просто стремлюсь к образно-лаконичному выражению, но уверяю, это была настоящая война, война идеологическая, и я чувствовал себя бойцом переднего края. Своей публицистикой я защищал Родину. Обличая, развенчивая врага, я боролся за мир в каждом доме. Я искренне верил в праведность и необходимость своей работы…

Так вот, я считаю, я просто уверен, что лезть «в писатели» непрофессионалу – нечего. Потому и не лезу!.. Но и лезть в режиссуру, наотмашь отрицать что-то в кинематографе непрофессионалу – негоже. Для начала нужно научиться элементарному, хотя бы при входе вытирать ноги.

Мои записки продиктованы совсем другим… Я открываю душу.

У человека, прожившего немало лет, возникает невольно потребность вспомнить былое – это, думаю, понятно. Откровенно говоря, усталое сердце само окунается в прошлое. И вот тут-то, оказывается, возвращаются, приходят к тебе не твои заботы и дела в бурном течении времени и событий, чему ты когда-то отдал столько сил и крови, а совсем-совсем другое. Что-то сокровенное, составившее в течение десятков лет твое «я», твою матрицу, что ли. Что-то, как я сейчас понимаю, выстроившее твои личные особенности, характер. Неслучайно подсознание подкидывает именно эти эпизоды, а не другие. Я их перелопачиваю в своем сознании, и, естественно, они попадают на бумагу. А потом и на глаза читателям. Так что это не сор и не безделица. Хотя кому не известны строки о стихах, которые растут из сора.

Так вот, из сора этих, кажущихся мелкими, событий и эпизодов, из воспоминаний о бесконечно дорогих мне людях, из пейзажей, открывших мне красоту земного, из картин прошлого, слез и детских радостей, из встреч и расставаний, из любви и ненависти и сложился я – Мамин Рустам Бекарович. Человек. Со своим пониманием добра, мерой ума и справедливости, со своими пристрастиями, достоинствами и недостатками. Не хороший и не плохой – просто человек, поживший на свете. И, может быть, соприкоснувшись с моим индивидуальным прошлым, нахлынувшим на меня сейчас по законам и причинам неизвестным, тот, кто читает эти строки, откроет, осознает, как это происходит в жизни, что является решающим в становлении человека, его характера…

Вспоминаются родители. И вспоминаются не только и не столько их последние годы, а прежде всего – молодые. Мне восемьдесят, а им – на десятки лет меньше! Наведываются друзья детства, юности, соратники, которых нет давно…

Почему, по каким импульсам, энергетическим полям, по какому неизъяснимому велению сердца приходят они к тебе? И чье сердце велит им – их или твое?..

Ты с ними беседуешь, с ними сливаешься душой. Отдыхаешь. Они словно впрыскивают в тебя живительные силы. Ты молодеешь. С ними ты и смеешься, и поешь, и плачешь. Плачешь слезами радости. Радости встреч. И душа омывается счастьем. Нирвана! Гармония! Для тебя это все удивительно материально, живо. О, как это все непостижимо!.. Что это – игра ума? Подсознания? Или это встречи на стыке противоположных миров?

Если бы человек был лишен возможности воспоминаний, он бы потерял полжизни. Если человек не вспоминает прошлое или ему нечего вспоминать, то чем он жил? В чем суть прожитого? И для чего он вообще живет?

Воспоминание или прошлое дает нам право решать свою жизнь, строить ее, изменять, править… Учеба в школе – это одно… В институте мы учимся по-другому. После института идем по жизни не так, как раньше, в двадцать. В сорок – не так, как в тридцать… Это просто: половодье прошлого несет нас. Без прошлого нет будущего – аксиома. У всех нас есть общее прошлое, несомненно. Но у каждого есть и свое. Вот о чем я толкую и пишу…

А эпизоды с «мелочами»? Ну и что?.. Ну зацепило. Повторяю: я пишу для себя. Не могу не писать. А уж читатель волен решать и выбирать…

Бурятия

После окончания Театрального училища имени Щукина я и моя жена Лариса Колесова, учившаяся со мной на одном курсе, получили разрешение Министерства высшего и среднего специального образования защищаться не спектаклями, а фильмами, в порядке особого исключения, так как оба работали на Центральной студии документальных фильмов и все курсовые работы сдавали на кинопленке. На наше счастье, мы встретились с директором Восточно-Сибирской студии кинохроники Ягудиным Юсупом Усмановичем. Узнав, что мы готовы поехать в Иркутск, он пригласил нас на работу и обещал дать темы для дипломных работ. Мы согласились, это было уже предложение для режиссеров. Но разговоров, различных прожектов, сборов, метаний по инстанциям и магазинам было, как любил выражаться Ягудин, Царство ему Небесное, «вагон и маленькая тележка»! Удивительно мягкий, интеллигентный был человек, хотя и вырос в кинематографиста из партийных работников.