Время жить. Книга вторая: Непорабощенные - Виктор Тарнавский

— Попробую, — примирительно сказал Билон.

Им уже принесли обед, и сейчас он в ускоренном темпе обрабатывал кусок хорошо прожаренного душистого мяса. Фремер понравился ему своей искренностью, и Билон с грустью подумал, что в политике он не добьется ничего. Обычных людей мало интересует власть, — пришла к нему в голову нечаянная мысль. Чтобы хотеть и уметь управлять другими, нужны совершенно особые черты характера, а так называемые честные люди этими чертами не обладают.

— Политику не делают чистыми руками, — вслух сказал Билон в такт своим мыслям. — Но если снова вернуться к этому пресловутому Заявлению Двенадцати, — как вы считаете, что за ним последует?

Фремер задумчиво отложил вилку.

— Что-то наверняка изменится, хотя мне пока сложно сказать, как именно. Но в одном я уверен: то, что мы только что видели, — это не окончание каких-то скрытых от нас разборок. Это только начало…

— …Это конец! — рассмеялся Дуган Буремен, по-хозяйски развалившись в кресле. — Теперь вы наш! Наш со всеми потрохами!

— Боюсь, я не совсем понимаю вас, — сухо сказал Дагир Мелливан, генеральный директор банка "Северо-восток". — На что вы хотите претендовать?

— Мы не претендуем, — наставительно сказал Буремен. — Мы уведомляем. Ваш банк теперь принадлежит нам, господин Мелливан. Усекли? Или еще раз показать вам документы?

— Не надо, — вздохнул Мелливан. — Но что вы хотите от меня? Раз контрольный пакет акций у вас, объявляйте о созыве внеочередного собрания, собирайте акционеров и заявляйте перед ними о своих правах. Назначайте, если угодно, новое правление, оно и поставит передо мной новые задачи.

— Вы что, непонятливый? — с угрозой спросил Буремен. — Какое такое собрание? Мы – новые хозяева банка, не ясно? Вот председатель фонда "Возрождение", я – его заместитель. Какого черта вы еще виляете?! Вы же самый обычный наемный работник, какое вам дело до того, кто вам приказывает?! Сейчас не время проявлять верность старому собственнику!

— Послушайте, — взмолился Мелливан. — Господин Вайкел, вы же финансист, объясните же ему! Так дела не делаются! Есть свой порядок…

— Увы, господин Мелливан, — Тейно Вайкел жестом циркуля закинул ногу за ногу. — В некоторых случаях приходится отступать от традиционных порядков. У нас нет времени на осуществление всех предписанных законом процедур. И я советовал бы вам не упорствовать. Это может для вас плохо кончиться.

— Но могу я хотя бы связаться с господином Стайсом? — попросил Мелливан. — В конце концов, он остается крупнейшим акционером банка.

— Не можете, — злорадно ухмыльнулся Буремен. — Туда еще не провели телефон.

— Ах вот так? — испуганно подскочили вверх очки Мелливана. — Вы хотите сказать…

— Хочу. Старая власть больше не вернется. Так вы с нами?

— Да-да. Простите, что вам от меня нужно?

— Деньги, — коротко сказал Буремен. — Для начала, сто миллионов брасов.

— Сколько?! — возмущенно переспросил Мелливан. — Но их у меня нет!

— Их у вас есть, — спокойно произнес Буремен. — Где же еще брать деньги, как не в банке? Судя по вашему последнему годовому отчету, стоимость ваших активов оценивается в сорок миллиардов.

— Но это же не наличные! — запротестовал Мелливан. — Господин Вайкел, почему вы молчите?! Это просто бандитизм! Это незаконно!

— Незаконно? — вкрадчиво переспросил Буремен. — На вашем месте, я бы не стал здесь произносить это слово. Или вам напомнить, сколько государственных денег вы прокрутили через свой банк?

— Вы не понимаете. Может быть, мы действовали небезупречно, но мы не нарушали в открытую никаких законов и контрактов! А вы просто приходите в банк и требуете денег! Даже если вам принадлежит контрольный пакет акций, вы не имеете права это делать, а я не могу, понимаете, не могу на это пойти! Банк – это не лавка ростовщика!

— Господин Мелливан, — строго сказал Вайкел. — За кого вы нас принимаете? Вы что, полагаете, мы пришли к вам с пустым мешком под мышкой и ожидаем, что вы насыплете туда денег из своего сейфа? Речь идет о том, чтобы выделить сумму в сто миллионов брасов на финансирование чрезвычайных государственных расходов на обустройство беженцев с Восточного континента. Меня, в общем-то, мало волнует, как именно вы проведете эту сумму по бухгалтерии. И вы лучше меня знаете, какие активы следует ликвидировать и как повернуть финансовые потоки, чтобы не нарушить при этом работу банка. Вам просто будет передан список платежей, которые вы обязаны совершить в течение двух недель.

— А если не знаете, где взять денежки, могу подсказать, — вставил Буремен. — Насколько мне известно, господин Стайс лично вкладывал через ваш банк что-то около миллиарда. Можете смело ими пользоваться – бывший хозяин возражать не будет, ха-ха!

— Я подаю в отставку, — вяло сказал Мелливан. — Немедленно. Я не могу работать в вашей бандитской экономике.

— Подавайте, — улыбнулся Вайкел. — Но не раньше, чем через две недели. И почему, кстати, вам не нравится наш новый порядок? Все очень просто: нужно делать все, что тебе приказывают, и ни о чем не беспокоиться…

— Виват! — поднял свой бокал Лёрид Кирстен. — Виват, друзья!

— Я же говорил вам! — весело возбужденный генерал Могли даже не успел сменить потрепанный полевой камуфляж. — Никакие охранные агентства, какими бы раскрутейшими они ни были, против десантуры не катят! Задирали все лапки кверху как миленькие! Даже пострелять толком нигде не понадобилось!

— Всё, всё, проникся и раскаиваюсь! — Кирстен шутливо поднял руки вверх. — Поздравляю всех вас с заслуженной победой. Особая благодарность вам, Дуган. Ваши люди сработали безупречно.

— Это было не так сложно, господин президент, — браво отрапортовал Буремен. — Противник был настолько уверен в своем превосходстве, что и не ждал нападения. Даже Моддель, уж на что битый волчара, а приехал на стрелку всего с пятью охранниками. Да и то… Положили всех без единого выстрела. А больше всех пришлось повозиться знаете с кем? Представьте себе, с Челнером Гаккелем! Наш филантроп продержался до третьей ступени. А потом подпалили задницу паяльной лампой – и подписал все как миленький!

— Ладно, — весело засмеялся президент. — Охотничьи рассказы – после. Каковы наши потери?

— Не считая ликвидаторов – три человека. Пали, так сказать, на боевых постах. Надо бы, наверно…

— Все будет, — кивнул Кирстен. — Пенсии семьям, награды, все как положено. Но – потом. Давайте, господа, сосредоточимся на наших текущих задачах. Сеймор, начинайте вываливать весь компромат на покойничков. Пусть народ прочувствует, у кого мы принимаем дела, а все эти крысы в парламенте и администрациях дистриктов должны покрыться холодным потом и с тоской думать: знаем мы или не знаем? Мы знаем!

— Будет сделано, — коротко ответил Сеймор Скэб. — Информация пойдет одновременно по всем каналам. Бывшие стайсовские мы возьмем под контроль не позже конца недели.

— Поторопитесь, — приказал Кирстен. — Заткните их не позднее послезавтра. Любыми методами. Вайкел, как идет работа по приему наследства?

— По плану, господин президент. Сегодня проведена разъяснительная работа в банке "Северо-восток" и в страховой компании "Эледа", завтра на очереди "Оронт" с "Ренгером". Это по активам Стайса. С остальными тоже все по графику. К концу недели все наши финансовые проблемы будут решены полностью и окончательно.

— Хорошо. Наш управленческий резерв пока не требуется?

— Я держу его наготове, господин президент. Но пока предпочитаю опираться на старые кадры. В банках "тридцатки" своя специфика, и я не уверен, что их сотрудники правильно воспримут наши методы.

— Дело ваше. Хотя думаю, они нам еще понадобятся. Компании мы больше трогать не будем, пусть работают. Сейчас ваша главная задача – личные состояния.

— Работа идет, — сказал Вайкел. — Но она требует времени. Я предупреждал, вы поспешили с ликвидацией.

— Это уже не важно, — махнул рукой Кирстен. — Работайте, Вайкел, потрошите их сколько надо, я не буду вас подгонять. Всех остальных же прошу подтянуть хвосты, в первую очередь, с кадрами. Дуган, вы будете задавать нам темп. Вы завершили с организацией процесса?

— Да, господин президент! У нас уже расписано все по дням. Процесс завершится точно в срок!

— Все слышали? Делайте что хотите, ускоряйте работу любыми методами, но чтобы к четырнадцатому числу, когда мы выступим, все у нас было готово!

Глава 61. Последней умирает надежда

Сколько Неллью себя помнил, он никогда не любил уезжать. Ниоткуда. Даже если впереди его ждало нечто новое, радостное и интересное, перед отъездом он всегда чувствовал непонятную тоску, словно, покидая какое-то место, он навсегда оставлял в нем частичку самого себя.