Гангстер - Лоренцо Каркатерра

— Может быть, дело в тех ресторанах, куда вы обычно ходите? — Я придержал дверь, пропуская ее в зал. — Вы совершенно не похожи на поклонницу ресторанов быстрого питания.

— А что в них плохого? — спросила она с деланым гневом. — Здесь можно курить, вино подают в кувшине, а чизбургеры — с хорошим куском бекона. Кроме того, я часто смеюсь, глядя на официантов.

— Таких, как Фрэнк? — Я проводил ее в угловую кабинку, указав по дороге на официанта в не слишком чистой белой куртке. — Вы не слышали, как он на днях объяснялся с женщиной за задним столиком?

— Нет, а что?

— Он подходит к столу, а женщина спрашивает его, почему это он, видите ли, сунул палец в ее тарелку и тычет им в бифштекс. И Фрэнк говорит, что, если его не держать, он опять упадет. Согласитесь, в «21»[34] такого не увидеть.

Джанет рассмеялась, запрокинув голову. А я уставился на нее так, как никогда прежде не смотрел на женщин. Она перехватила мой взгляд и, протянув руку через стол, коснулась пальцами моей руки.

— Спасибо, — мягким голосом сказала она. — Благодаря вам минувшие недели стали для меня совершенно особым временем.

— А что будет потом? — Я не без труда преодолел искушение пожать ей руку. — После того, как мы разделаемся с оставшимися двумя проектами?

— Это больше зависит от вас, — ответила Джанет.

Я кивнул. Потом пришлось выдержать паузу, пока Фрэнк ставил перед нами тарелки с чизбургерами и беконом; при этом он многозначительно подмигнул мне.

— Я все так же не хочу идти на постоянную работу, — сообщила она, как только официант ушел. — И не думаю, что смогу и дальше работать на вас.

— Но почему же? Вы прекрасно вписались в команду. Вы ничем не уступаете никому из моих парней, да что там, никто из них не способен создать за такое короткое время столько шедевров.

— Я говорю не о работе. Работа была просто замечательная. Но… Вы мне нравитесь, Гейб. Очень нравитесь. И если мы с вами будем и дальше работать вместе и видеть друг друга целыми днями, как сейчас, ни к чему хорошему это нас не приведет.

— Вы слишком стары для меня, Джанет, — попытался отшутиться я.

— А от молодых мужчин одно только беспокойство, — ответила она, не пытаясь скрыть улыбку.

— Я испытываю к вам сильное чувство. — Я сам удивился, услышав собственные слова. — Если быть до конца честным, я совершенно не представляю себе, как с этим чувством разбираться. Я никогда ни к одному человеку на свете не относился так, как к вам. — По крайней мере, из тех, кто не носит с собой по нескольку пистолетов, мысленно добавил я.

Джанет вытерла салфеткой губы, наклонилась ко мне через стол и взяла меня за обе руки.

— Время, которое мы провели вместе, значило для меня куда больше, чем вы могли бы представить. Но вряд ли мы сможем поддерживать отношения: слишком уж много всяких препятствий.

— Укажите мне хоть одно в качестве примера, — потребовал я.

— Во-первых, разница в возрасте.

— Ерунда, — отрезал я.

— Ну, а как насчет того, что, хоть и я сильнее вас в работе, вы все же мой босс?

— Мне показалось, что вы решили уволиться.

— Ладно, тогда давайте вспомним еще одну мелкую деталь. Я все еще замужем. По крайней мере, в глазах закона.

Я посмотрел в окно на мелькавшие за стеклом лица людей, торопившихся вернуться на работу после перерыва, или размахивавших руками, чтобы подозвать проезжавшее вдалеке такси, или бегущих к остановившемуся автобусу.

— Меня никогда не интересовало мнение закона, — сказал я.

Наша совместная жизнь складывалась магически хорошо. В Джанет я нашел человека, позволившего мне обрести внутреннюю целостность и не ставившего мне в вину недостаточное понимание этого мира, который она знала настолько лучше, чем я. Она любила меня безоглядно, ничего не требуя взамен и желая лишь, чтобы я оставался с нею, пока сохраняется наше эмоциональное родство. Мы успели крепко подружиться, прежде чем стали любовниками, и это дало нашим отношениям прочную опору. Я не знал прежде никого, подобного ей, и чувствовал, что так же было и у нее. Мы верили друг другу и знали, что ни один из нас никогда не захочет осознанно предать это доверие.

У всех более или менее значительную часть жизни занимает поиск идеально подходящего тебе человека, и для большинства эти поиски заканчиваются безуспешно. И теперь, уже на подходе к третьему десятку, я нашел такого человека в Джанет и был решительно настроен не потерять ее.

Я верил, что она окажется ключевым элементом той сложной мозаики, которая должна была полностью разорвать эмоциональные связи, все еще привязывавшие меня к гангстерской жизни. Я отвернулся от могущества, которого никогда и ни за что не смог бы добиться в мире добропорядочных людей, и отлично чувствовал себя в этом состоянии. Я не видел в этом никакой жертвы с моей стороны, а скорее всего лишь разрыв пут, ограничивающих мою жизнь, в результате которого получил возможность почувствовать себя свободным и полюбить женщину подобную той, какая прежде жила только в моих мечтах. Но я продолжал соблюдать осторожность: слишком много лет я провел среди преступников, чтобы вести себя по-другому. На протяжении многих лет я опасался того, что Анджело все еще не отказался от намерения вернуть меня под свое крыло. Что тени, которые, как я подозревал, не выпускают меня из своей сферы и внимательно надзирают за каждым моим движением, вот-вот выйдут, по мановению его руки, из своих потайных укрытий и сомкнутся вокруг меня в последней попытке перетащить в свой мир.

Но пока что я продолжал учиться жить настоящей жизнью в обществе женщины, рядом с которой мне было тепло и безопасно. Это было настоящее счастье. В те безрассудные первые дни, пребывая в нежных объятиях Джанет, скрываясь в ее маленькой квартирке, я открыл для себя тайну полноценной жизни. Я обрел свое спасение в человеке, который мог сопутствовать мне в бегстве от старого мира.

Я обрел Джанет Уоллейс.

Я обрел любовь.

Глава 20

Мы прожили с Джанет два месяца, прежде чем я рассказал ей об Анджело и моем детстве. Мы пили кофе за маленьким столом, стоявшим перед широким окном, за которым разворачивалась панорама Нью-Джерси. Когда я договорил, она несколько минут молчала, а потом взглянула на меня.

— Тебе угрожает опасность? — спросила она.

— Если бы он видел во мне угрозу для себя, то убил бы много лет назад, — ответил я. — Уж на этот счет можно не волноваться.

— В таком случае, может быть, волноваться уже вообще не стоит? — предположила она. — Ведь ты так давно его не видел. И ты же сам сказал, что все это время он никак не давал о себе знать. Наверно, он просто смирился с твоим решением и оставил все как есть.

Я протянул руку, взял кофейник и снова наполнил чашки.

— Единственные решения, которые он принимает во внимание, — его собственные. Ни с чьим другим он смириться, против своей воли, не захочет, будь то я или кто-то другой.

Джанет добавила молока в одну чашку, сливок в другую и откинулась на спинку стула.

— Чего ты боишься? — спросила она, пристально взглянув мне в глаза.

— Я не верю, что он отвернулся от меня и позволил мне жить своей жизнью, — признался я. — Я чувствую его руку во всем, что случалось со мной с того дня, как я покинул бар. Все у меня идет так хорошо и гладко, что я просто не могу приписать свои успехи упорной работе и везению.

— Гейб, но ведь ты действительно очень стараешься и хорошо разбираешься в своем деле. Почему ты думаешь, что не можешь быть обязан успехами только самому себе?

— Около года назад я пытался получить заказ от «Ниссан», — сказал я. — На него претендовало еще агентство Тома Ханнибала. За двое суток до подачи предложений на конкурс я пришел на работу и нашел на столе папку с бумагами. А в папке оказались предложения Тома и весь проект кампании. Это было как раз то, что требовалось «Ниссан», и к тому же все идеи чрезвычайно свежие и оригинальные. Его проект был вдвое лучше моего. Заказ достался бы ему, тут и сомнений быть не может.

— И что же?

— Он отказался от конкурса, — ответил я. — Сообщил об этом вечером, накануне того дня, когда нужно было представить документы. Сказал, что его агентство перегружено и не потянет новой работы.

— Зачем же тогда было начинать всю эту возню с предварительной договоренностью? — Джанет покачала головой и допила кофе.

Я перегнулся через стол и взял ее за руку.

— Обещаю, что никогда не позволю ему сделать тебе хоть что-нибудь плохое.

— Мне? — переспросила она. — Почему вдруг он станет что-то затевать против меня?

— Если он решит что-то предпринять, это будет направлено против тебя. — Я отлично понимал, что мои слова напугают ее. — Таким образом, через тебя, он попытается добраться до меня.