Наследники Виннету - Карл Май

— Естественно он!

— Отлично! Он был удовлетворен тем, что я ему сказала. Ты же требуешь от меня большего, чем он?

— Да.

— По какому праву?

— Скажи, кто в нашей семье больший авторитет для тебя: я или Тателла-Сата?

— Конечно он! — засмеялась она.

— Значит, мне пора подавать на развод. Я побежден!

— Ну ладно, хватит! Я пойду с вами в пещеру?

— Нет.

— Но почему?

— Во-первых, там, внизу, твое присутствие вовсе не обязательно, а во-вторых, ты же сама сказала, что я в твоих глазах не являюсь авторитетом. Мне ничего не остается, как только пожелать тебе спокойной ночи.

— Да, тяжела моя доля. Знаешь, я лучше сообщу тебе мою тайну. Но тогда смогу ли я сопровождать тебя? Ты же знаешь, я не усну, пока ты не вернешься.

— Ну хорошо, согласен! Итак, что за тайна?

— Портрет нашего знаменитого друга мне нужен для проекционного аппарата.

— Зачем?

— Сегодня вечером образы обоих юных художников должны появиться по обе стороны от памятника, прямо на зеркале воды. Я же хочу сделать то же самое с нашим Виннету и с образами Тателла-Саты и Мары Дуриме. Что скажешь?

— Идея хорошая, очень хорошая. Но тебе понадобятся несколько аппаратов, разные линзы…

— Все есть, здесь все есть!

— Где?

— У инженера, с которым я уже разговаривала.

— Думаешь, он это сделает?

— С удовольствием!

— И никому ничего не скажет раньше времени?

— Конечно нет! Я гарантирую.

— Тогда я согласен.

— Так ты возьмешь меня в пещеру?

Я посмотрел ей в глаза.

— Да. Я же обещал.

Через полчаса Инчу-Инта уже был наготове со своими двадцатью помощниками. Они запаслись факелами и необходимым рабочим материалом. Мы убрали камень, прикрывавший вход в пещеру, и спустились вниз. Оказавшись на месте, мы прежде всего отыскали развилку широкого и узкого коридоров, пробрались вперед и расставили сталактиты и обломки так, что определить место прохода стало практически невозможно. Все выглядело так естественно, что мысль о том, что подобное могли сделать люди, просто не возникала.

Пока шла эта работа, я внимательно осмотрел место, которое и раньше мне казалось подозрительным. Теперь в своде пещеры образовалось множество щелей, а под ними — кучки камешков и пыли. Временами слышался едва заметный звук, как будто кто-то тер друг о друга два камня. Когда же этот звук превратился в треск, ощущение, могу признаться, стало не из приятных. Казалось, что скалы расщепляются, а с потолка вот-вот обрушатся камни. Мне даже пришлось заставить себя остаться стоять на месте. Я с облегчением вздохнул, когда работа наконец была закончена и мы смогли уйти. То же самое, похоже, испытали все.

— Слава Богу, что все позади! — сказала Душенька. — В последние минуты мне стало жутко. Показалось, будто вот-вот все рухнет!

— Значит, и у тебя возникло такое ощущение?

— С того момента, как мы пришли. Я ничего не говорила, чтобы не тревожить тебя. А что здесь, наверху?

— Скорее всего, фигура Виннету. Хотя точно не могу утверждать.

— Послушай, ведь она в конце концов рухнет!

— Тихо! Пусть никто пока об этом не знает!

— Значит, поэтому она накренилась?

— И будет крениться все дальше!

— Ты считаешь, что она развалится?

— Неизбежно!

— И когда это случится?

— Трудно сказать. Нужно осмотреть фундамент. Надеюсь, что по крайней мере не сегодня.

Если бы я в тот момент знал, как скоро свершится мое предсказание, я бы не удержался и предупредил тех индейцев, которые, по всей видимости, находились поблизости. Мы шли назад, пока не достигли того места, где крутой коридор ответвляется к Утесу Дьявола. Мы и здесь замаскировали и забаррикадировали проход так, что никто не пробрался. Столь же тщательно мы перегородили коридор, по которому спускались в пещеру из часовни. Когда мы вышли из пещеры, уже светало. Мы надежно заперли потайной ход с лестницей и расстались с нашими индейскими спутниками.

Утром Инчу-Инта сообщил о том, что Энтерсы здесь и жаждут поговорить с нами. Они казались очень смущенными и долго не могли приступить к делу. Тогда я взял инициативу в свои руки:

— Вы пришли, чтобы сообщить нам о том, что сегодня вечером нас должны убить?

Они не на шутку перепугались, но я на этом не остановился.

— Шаманы ускользнули. Они хотят сегодня вечером провести через пещеру четыре тысячи воинов и напасть на нас. Рабочими руководит некто Черномазый, и они готовы объединиться с краснокожими. Индейцы дадут знак выстрелом, как только они появятся за водопадом. В этот момент братья Энтерс должны убить меня и мою жену, а рабочие бросятся на всех наших друзей! Так?

Они взирали на меня, не в силах произнести ни слова. Так продолжалось несколько минут.

— Ну? — подхватила нетерпеливая Душенька. — Все так? Или будете спорить?

Тут наконец Зебулон ответил:

— Спорить? Нет! Мы затем и пришли, чтобы предупредить вас. Мы просто сбиты с толку. Ведь все это должно было держаться в строжайшем секрете!

— Ерунда, — заметил я. — Мы всегда все знали, часто больше вас. В этом вы, пожалуй, уже убедились. Мы знаем даже, что, когда вчера вечером Тусага Сарич и То-Кей-Хун вышли из кантины, вы решили нам все рассказать.

— Откуда вы знаете? Не могли же вы прятаться под столами!

— Нет, конечно. Там не слишком удобно. Но не будем об этом. Хорошо, что вы оказались честными людьми. Не будь так, вас первых изрешетили бы наши пули.

— О, нам уже все равно. Счастье и удача отвернулись от нас. Это проклятие отцов!

— Не проклятие, а благословение, — возразил я.

Зебулон непонимающе уставился на меня.

— Благословение на то, чтобы вмешаться в происходящее и спасти отца, — пояснил я.

— И вы в это верите, мистер Шеттерхэнд?

— Да.

— Слава Богу! Значит, для нас есть хоть какая-то цель в этой жизни. Теперь, стало быть, само провидение поручает нам быть с вами рядом сегодня вечером.

— Я не возражаю.

— Без недоверия?

— Мы убеждены, что у вас честные намерения.

— Храни вас Бог за эти слова! Есть ли у вас для нас какие-нибудь распоряжения?

— Сейчас пока нет. Но, вероятно, сегодня вечером что-нибудь придется сделать. Думаю, до схватки дело не дойдет. Нападение в любом случае будет предотвращено.

— Пусть так, но не спускайте глаз с Черномазого! Он страшно ненавидит вас. Он считает, что во всем виноваты только вы. Если бы ему пришлось выбирать, пустить в вас пулю, или нет, он непременно выпустил бы две. Теперь нам пора. Никто не должен знать, что мы были здесь.

Они быстро удалились.

— Жаль мне их, очень жаль! — вздохнула Душенька. — Теперь они совсем другие, чем прежде. Я хочу, чтобы их жизнь стала счастливой.