Женщина без прошлого - Светлана Успенская

Красный огонек послушно погас. Оператор, как насосавшийся клоп, отвалился от видоискателя. Продюсер, слюнявя палец, пролистал сценарий.

— Что у нас дальше? — спросил он сам себя, переворачивая страницы. — Ага, пара эстрадных номеров — и закончим!

— Как это «закончим»? — возмутился дедушка Вениамин Прокофьевич. — А торжественный арест Муханова в студии! Вы же обещали!

— А с Кукушкиной в прямом эфире парик сорвать? — поддержал его внук. — Я лично готов! Разрешите приступать. — Он потянулся к рыжей гриве Кукушкиной.

— Зачем? — поморщился Оганезов. — Все и так ясно! Это лишнее!

— Позвольте, — продолжал взволнованно настаивать ветеран. — Как неукротимый борец с тамбовскими бандами, я имею право на правосудие в прямом эфире!

Цыпляев опять поднялся со своего места, выразительно хрустя пиджаком.

— Вениамин Прокофьевич, я бы вам не рекомендовал, — негромко начал он, засовывая руку в хрустящий карман.

— Что? — возмутился дед, обуреваемый справедливым гневом. — Мне даже тамбовская банда не смогла закрыть рот!

— Разрешите? — обратился Цыпляев к Оганезову. Администратор поощрительно кивнул. Цыпляев выудил из кармана бумагу.

— Из данного документа явственно следует, что Вениамин Прокофьевич Воробьев прослужил сорок лет письмоводителем в райотделе милиции, никогда не принимал участия в оперативной работе, никогда из города не выезжал, кроме как на отдых в Крым по профсоюзной путевке, никакую банду не задерживал, а демонстрируемый им всем и каждому похвальный лист за поимку тамбовской шайки получил, организовав похищение пустого бланка из сейфа милиции в 1978 году.

Веня встал на защиту дедушки — так гора поднимается над другой горой, медленно засучивая рукава.

— Об этом моменте я мечтал долгие триста страниц своего расследования, — произнес он свистящим шепотом, который услышали даже в самых дальних уголках студии. — Чтобы намять кому-нибудь морду, проломить череп, пересчитать ребра, вырвать с корнем ноги и все остальное, что под руку попадет.

Певица Шторм, ойкнув, отскочила, а Кукушкина, айкнув, закрыла глаза. Оганезов нервно листал сценарий, бормоча:

— Разве драка запланирована? Разоблачение дедушки — есть, обвинение — есть, а вот драки нет!

Веня молча бросился в бой.

Цыпляев, не повернув головы, выставил вперед твердый кулак, на который Воробьев заученно наткнулся глазом, после чего добровольно отправился в нокаут. Гроза авторемонтников и разоблачитель морально неустойчивых дам повалился навзничь и остался лежать неподвижно, как уставшая и решившая прилечь отдохнуть пару миллионов лет гора.

— А теперь песня! — объявил Оганезов. — Вика, запевай! Зрители, кажется, заскучали…

— «Меня спасет любимый мой!» — заверещала певица, перешагнув через тушу, валявшуюся посреди студии.

Зал с воодушевлением подпевал.

— Дорогие зрители! Дебаты закончены! — объявил Оганезов, когда музыка смолкла и певица замолчала.

Плечистая девушка подняла транспарант, послушно грянули аплодисменты.

— Ну и ну, — сказали зрители, поднимаясь. — Ну и ну!

— Все это прекрасно, — произнес мой муж Вадик, — только что ж теперь будет? Мамакова мы все-таки убрали, однако передо мной маячит угроза ареста, а Кукушкина снята с выборов как подложное лицо.

— Ничего не будет, — рассмеялась я, аккуратно снимая белокурый парик Вики Шторм. — Обвинений тебе никто предъявлять не собирается, страховая компания принадлежала Мамакову, а ему сейчас светит срок за киднеппинг. Так что, милый, как торговал ты своими утятами — так и будешь торговать. Но уже не самостоятельно, а под чутким руководством. Согласно вчерашнему договору.

— Вот именно, — сказал Бульбенко. — К нашему «Супер-Утенку» мы присоединим ваше «Супер-Мыло», как и было договорено накануне. С районным гинекологом, когда он победит, мы как-нибудь столкуемся насчет подряда, пока он еще не обнаглел, как Мамаков… А все-таки хорошо, что мы от него избавились!

— И правда, Вадик, — сказала Вика Садильникова, снимая рыжий парик оскандаленной Кукушкиной. — После мухлежа с перебитыми номерами ты вряд ли на что-то можешь претендовать!

— Но я только воспользовался ситуацией!

— И добрым советом Милы Песоцкой? — съехидничала Вика.

— Вика, ты же знаешь, что с ней невозможно спорить…

— А ты не очень-то и пытался, — съязвила я, снимая через голову красное платье певицы Шторм. И, услышав по радио «Меня спасет любимый мой», добавила: — Ненавижу эту песню… Кто ее придумал, кстати?

— Я придумал… А что, прекрасная песня, — возразил Оганезов. — Главное, пипл хавает! Зал рыдает.

— А как противно целоваться с Севой Юрким! — добавила я. — Больше ни за что не буду! От этого белобрысого поросенка пахнет плесенью!

— Ладно, я от него избавлюсь, — согласился Оганезов, — если ты подпишешь бумаги на гастрольный тур по Крайнему Северу.

Вадик растерянно оглянулся на меня:

— Значит, ты не вернешься домой?

— Ты с ума сошел! — фыркнула я. — Променять огни шоу-бизнеса на заготовку баклажанов и препирательства с Луизой Палной?

— А дети? — спросил он.

— У Лизы есть голос, из нее получится недурная бэк-вокалистка, а Митя прекрасно играет на барабане и на нервах. Когда они подрастут, я возьму их к себе. А пока пусть закончат музыкальную школу.

Мила Песоцкая недовольно заерзала в кресле.

— Знаешь, дорогая Лилечка, — начала она, — надо сказать, ты поступила с нами совершенно по-свински! Исчезла, не пикнув, заставила нас тратиться на похороны и избирательную кампанию!

— Ты тоже хороша! — парировала я. — Могла бы поставить меня в известность о своем мухлеже со страховкой! А если бы я действительно навернулась? И умерла?

— Но ведь тебя никто не просил ехать тогда на пикник! Ехать должна была я! — возмутилась Песоцкая. — Ведь машину-то застраховали втридорога, а тебя, то есть меня, — на три копейки. Поскольку ты, то есть я, не должна была по плану отправляться на тот свет. Думали, машина после взрыва вдрабадан, денежки в наличности, все шито-крыто… А ты втайне от меня смылась на встречу с Викой, вот и…

— Знаешь, дорогая, я не желаю быть марионеткой в твоих руках! В следующий раз предупреждай, пожалуйста, о своих планах меня прикончить. Все-таки мы дружим с тобой с первого… Нет, со второго класса!

— Девочки, не ссорьтесь! — воскликнула Вика Шторм, отшвыривая в сторону роговые очки Кукушкиной. — В конце концов, все обошлось! Мне пора в контору «Супер-Утят». Знаете, что-то меня грубиян Женкин беспокоит, у него продажи в последнее время сильно уменьшились. Да и остальные… Ты, Лиля, столько наобещала им в ходе предвыборной кампании!