Досье Сарагоса - Пьер де Вильмаре

Испания, где Берзин орудовал с помощью лучших своих специалистов — Влади-мира Антонова-Овсеенко, С. А. Вронского, Горева, Штерна, будущего маршала Малиновского, генералов Родимцева и Смушкевича, — стала гробницей целой эпохи. Даже профессиональные убийцы из НКВД, стрелявшие в спину подозре-ваемым в троцкизме и анархизме, в свою очередь все погибли по возвращении в СССР. Кроме нескольких посвященных.

В мае 1937 года начались отзывы из-за границы. Появились невозвращенцы. В их числе — Кривицкий. Игнатий Рейс, резидент ГРУ в Швейцарии, был казнен, прежде чем ему удалось бежать. Маршал Тухачевский совершил в тот месяц свою последнюю зарубежную поездку. После появления Тухачевского на три-буне мавзолея маршал Егоров более его не видел. Это было дурным знаком. Но что делать? Было уже поздно. Тухачевский должен был умереть, и сотни людей вместе с ним. Через восемь недель после смерти маршала Николай Ежов разо-слал директиву: «Уничтожить всех членов шпионской сети, раскинутой повсю-ду…»

В руководстве ГРУ Урицкого сменил Уншлихт. В течение пяти месяцев он, ис-пользуя войну в Испании, занимался укреплением резидентуры по всему мире, чтобы восстановить и укрепить организацию. Ежов сместил его в мае 1938 года. 337

С мая по декабрь ГРУ принесло гекатомбу: в июне расстрелян за измену Ун-шлихт; Василий Блюхер, разгромивший японские соединения на озере Хасан, был вызван в Москву и расстрелян 9 ноября. Даже в самом НКВД царил страх. Было отчего: расстреляли 3000 чекистов. Генерал Люшков, начальник управле-ния НКВД по Дальнему Востоку, сбежал в Маньчжурию, перешел на сторону японцев и сдал противнику данные о расположении советских войск.

Казнь Василия Блюхера закрыла эпоху. Безвозвратно.

«8 июля 1938 года Сталин заменил Ежова на Лаврентия Берия. Не ставя под сомнение авторитет и эффективность Генерального штаба армии, в нем освободили место для послушных пешек в политике сближения с Берлином».

Даже сегодня кто воистину может это осознать? Единственной, глубинной целью сталинской политики внутри и вне страны с 1934 по 1940 год был союз с Бер-лином, союз с Гитлером.

«Небытие только что восторжествовало над бытием»

В результате происшедшего обе континентальные сверхдержавы оказались в одинаковом положении. Революционные и тоталитарные, обе основанные на господстве единой и единственной партии, они, наедине с одной и той же враждебной внутренней структурой, оказались разделены и противопоставлены одна другой. СССР и Третий рейх, погруженные в свой собственный опыт, ока-зались в конечном счете один на один с одними и теми же фундаментально род-ственными военно-политическими структурами.

Что же за структура, внутренне враждебная и советской, и национал-социалистической власти, действовала как в Москве, так и в Берлине?

Эти центробежные, космополитические и антинациональные, более того, фун-даментально антиконтинентальные силы, одни и те же по своей природе, создав около генеральных штабов и их разведывательных служб — Генерального штаба Верхмата и Генерального штаба Красной армии, Абвера и ГРУ — свои опорные пункты, все более последовательно, скрыто и субверсивно противостояли наци-онал-революционным и великоконтинентальным силам взаимного союза внутри Коммунистической партии и НСДАП, стремившимся, как представляется, к слия-нию двух государств — СССР и Третьего рейха — в метаисторическом единстве судьбы, в рамках великоконтинентальной Евразийской Конфедерации. Этой внутренней оппозиции в Москве и Берлине, парадоксально сочетавшей космо-политизм и милитаризм, «антиевразийство» и реакцию, было необходимо вооруженное противостояние СССР и Третьего рейха, «последняя война», внутри-континентальный и планетарный Endkampf, ожидавшийся Карлом Хаусхофером и Рудольфом Гессом. Характерно, что оппозиция, как в Москве, так и в Берлине, ожидала помощи от «внешних могуществ», от либеральной англосаксонской демократии, «океанической» и антиконтинентальной. А эта последняя, в свою очередь, держала в сомнабулическом состоянии заложницы собственной ан-тисудьбы также и Францию.

Но, раз уж история — антиистория! — навязала не объединение, а внутриконти-нентальную войну, то со всей неизбежностью, ясно и недвусмысленно следует указать: это произошло не по вине СССР, но по вине невероятного, погибельно-го, безумного ослепления Третьего рейха, бросившего в июне 1941 года все свои силы в разрушительную внутриконтинентальную войну против СССР, в то время как тот до последнего момента стремился избежать непоправимой ката-строфы, изменивший в негативную сторону весь ход европейской истории Ве-ликого Континента.

Глубокой ночью с 21 на 22 июня 1941 года, когда Вермахт уже начал свое наступление «от Финляндии до Черного моря», посол И. В. Сталина в Берлине Владимир Деканозов прибыл в Далем, на Ленцаллее, в резиденцию министра иностранных дел Третьего рейха Иоахима фон Риббентропа, чтобы передать ему срочное послание И. В. Сталина. Генеральный секретарь КП Советского Союза И. В. Сталин выразил пожелание лично и в кратчайшие сроки встретить-ся — как было указано в послании — в Берлине, «на высшем уровне», с рейхс-канцлером Адольфом Гитлером. Но кости небытия уже были брошены, сумерки небытия одержали верх.

Лично, со слов Арно Брекера, могу засвидетельствовать, что утром 22 июня 1941 года на восходе солнца Мартин Борман, оставив — я бы уточнил, покинув — свое рабочее место в рейхсканцелярии, примчался в Якельсбрух к Арно Бреке-ру в состоянии полного отчаяния и, несомненно с опасностью для собственной жизни, признал летальность свершившегося. Мартин Борман: «Небытие в этот июньский день только что восторжествовало над бытием. Все утрачено. Все по-теряно». Арно Брекер: «Загадочным был и остается этот визит. Мне кажется, в последний момент он не стал говорить мне того, что хотел. Уходя, он задержал мою руку в своей, потом обернулся еще раз, словно хотел что-то объяснить, но не стал».

Внезапно рассеялся глубокий миф о Total Weltrevolution (тотальная мировая ре-волюция). Могло ли произойти иначе? В истории принимается в расчет только 339

то, что произошло. Всеми, кроме нас, метаполитических солдат грядущего, вве-ренного только нам.

В июльском номере за 1980 год «Жён насьон» писала:

Так получилось, что гитлеровской Германии не удался ее бросок, и хорошо, что не удался, ибо было надо, чтобы все произошло так, как произошло, а не ина-че. Почему Европа конца времен должна быть Европой немецкой? Европа конца времен должна быть европейской, не может не быть европейской. Это подлинно и тотально революционный вопрос сегодняшнего дня, вопрос нашего освобож-дения: сумеют ли в предначертанный час европейские нации стать огненной «сверхнацией», носительницей древнего индоевропейского наследия? На су-мрачных развалинах берлинской рейхсканцелярии раз и навсегда завершилось абсолютно иррациональное стальное сновидение, «сверхчеловеческое и нече-ловеческое», как говорил генерал де Голль. Теперь нам остается лицом к лицу встречать черное солнце грядущего. Но если бездна призывает бездну, то не ожидает ли нас по ту сторону этого солнца мрака иное, совсем иное? Иное, а не ничто, по ту сторону беды? По ту сторону тьмы и пустоты?

Приведенный отрывок взят из статьи в «Жён насьон», которая так и называется — «Гений возвращения».

Все это прежде всего анализ. Да не посмеет никто истолковывать его как про-явление враждебности к европейским бойцам двух последних мировых войн, 1914–1918 и 1939–1945 годов, и еще менее в смысле недоверия к ратной чести наших воинов, ко всем, кто героически жертвовал своими жизнями за великое политическое и метаисторическое дело, дело тотальной революции.

Наша враждебность и глубокое недоверие относятся только к тайным очагам предательства в недрах как германского верховного командования, так и совет-ской ставки. Особенно этой последней, которая после Тухачевского оставалась все еще заражена космополитической и троцкистско-космополитической инер-цией, чреватой предательством и обструкцией в отношении великоконтинен-тальной политики И. В. Сталина.

Для нас больше нет убитых под Сталинградом германских, советских или ру-мынских бойцов — есть только юные герои одного великоевропейского и континентального дела, чья смерть дала нам жизнь.

Герберт Тэге, директор и главный редактор издательства «Аскания», в авгу-стовско-сентябрьском номере журнала Роберта Стойкерса «Воля» опубликовал комментарий к книге Ханса Вернера Нойлена «Европа и Третий рейх. Стремле-ние к единению в германских структурах власти». Из этого комментария, оза-главленного «Европейская Конфедерация» или «европейская нация»?» мы и приводим размышления метаисторического характера, очень важные для наше-го общего «великоконтинентального и европейского дела».