Дочь палача и театр смерти - Пётч Оливер

Aurum… Argentum… divitiae magnae…

– Тут про золото и серебро! – воскликнул он удивленно, водя пальцем по строкам. – И про богатства!

Кайзер вздрогнул и забрал у него пергамент.

– Видно, у тебя глаза поострее, – проговорил он и прищурился: – Я до сих пор не мог разобрать этих строк. Ну-ка, посмотрим…

Учитель нацепил на нос пенсне и поднес документ вплотную к лицу.

– Так вот оно что, – сказал он и тихо рассмеялся. – Это сцена, когда Иисус изгнал из храма торговцев и ростовщиков. Она, конечно, не входит в мистерию, но история все равно хорошая. Черт знает, кто вложил ее сюда.

– А это? – перебил его Петер и показал на другой пергамент, плотно исписанный, словно автор очень торопился. – «Там, где молния сразила дуб, поверни налево и до глубокого разлома», – перевел он медленно, но безошибочно и с удивлением взглянул на Кайзера: – Это разве есть в Библии?

Кайзер вдруг переменился в лице. Он прищурил глаза, чернеющие теперь пустотой, как два глубоких колодца.

– Твои познания поистине… хм… поразительны для мальчика семи лет, – заметил он, запинаясь. – Но полагаю, теперь тебе уж точно пора в постель.

В этот момент Петер прочел еще одну строку, которая показалась ему знакомой. Он не сразу вспомнил. До сих пор ему не доводилось такое читать, но эту фразу он слышал. Она накрепко засела у него в голове – наверное, потому, что была очень странной. Та таинственная фраза, которую обронил Йосси у Меченой скалы, когда Петер впервые побывал в секретном убежище ребят.

Там, где орел крикнет в два голоса, держись по узкой тропе тени горы…

На Меченой скале был нарисован двуглавый орел. Тогда же Йосси упомянул о венецианских карликах.

– Венецианцы! – прошептал Петер. – Так они и в самом деле существуют? Это ведь про них говорится в документе? – Он наморщил лоб, как делал всякий раз, когда усиленно размышлял. – Но откуда ребята знают, что написано в этих бумагах?

Георг Кайзер резко встал и запер дверь на засов. Потом развернулся к мальчику:

– Потому что они – мои маленькие венецианцы, Петер, – произнес он мягким голосом. – Мои карлики. – Учитель вздохнул. – Воистину ты слишком преуспел в латыни. Боюсь, теперь у нас с тобой появилась маленькая тайна. И я, к сожалению, не знаю, можно ли тебе доверять…

Кайзер подошел к Петеру и склонился над ним. Лицо у него стало вдруг серым и морщинистым, как у древнего духа, который спустился с Кофеля в поисках маленьких детей. И чтобы забрать его, Петера, в темную, сырую пещеру, затерянную в горах…

– Скажи мне, Петер, – прошептал Кайзер ему на ухо, – могу ли я тебе доверять? Хочешь ли и ты стать моим маленьким, проворным карликом?

Якоб некоторое время потрясенно смотрел на Йосси и Максля. В пещере по соседству продолжала свистеть розга.

– За всем этим стоит местный учитель? – спросил наконец изумленный палач. – Этот хлипкий, сутулый старик, которого мой тесть расхваливает на все лады?

Мальчики робко покивали.

– У Кайзера две души, – проговорил Йосси едва слышно, словно учитель даже здесь, глубоко в недрах горы, мог услышать их. – Светлая и темная. Иногда кажется, будто в него вселяется злой дух. Не то чтобы Кайзер нас не любил. Он даже не берет с нас платы за обучение. Но иногда свет у него в кабинете горит всю ночь напролет. Это значит, что он снова сидит над старыми картами и книгами. И тогда он становится злым и жестоким.

– Ханнес сопровождает нас в горах, – добавил Максль шепотом. – Но отчитываемся мы всегда перед Кайзером. Когда мы в очередной раз приходим ни с чем, он впадает в ярость. Называет нас ленивым, никчемным сбродом, а потом грозится вышвырнуть наши семьи из долины. Он ведь, как учитель и автор мистерии, пользуется влиянием в Совете.

– Ему известно, что у входа в шахту лежит раненая девочка? – спросил Куизль.

Йосси кивнул.

– Мы сказали ему об этом. Но он, видимо, опасается, что тогда в деревне узнают, чем мы тут на самом деле занимаемся. Остальные думают, что мы лишь собираем хворост с Ханнесом, перебираем камни или помогаем в огороде при школе. Никто не знает о нашей настоящей работе. – Он нахмурился: – Если им вообще интересно, чем занимаются батрацкие дети. Кто-то из наших родителей, возможно, о чем-то догадывается, но вопросов они не задают. Отца я почти не вижу, а у мамы и без меня забот хватает с маленькими детьми. Она рада, что я могу бесплатно ходить в школу, и спокойна за меня.

– И кроме этого Ханнеса и Георга Кайзера, никто в деревне понятия не имеет о том, что здесь происходит? – допытывался Куизль.

Максль помотал головой:

– Никто. Хотя… – Он помедлил. – Доминик Файстенмантель не так давно говорил странными намеками. Он, наверное, что-то заподозрил. Но он теперь мертв, распят…

– И я начинаю понемногу догадываться, кто за этим стоит, – пробормотал Куизль. – Как же я был глуп! Его смерть никак не укладывалась в общую картину.

– Что вы имеете в виду? – спросил Йосси растерянно.

Но палач лишь отмахнулся:

– Не важно. Главное сейчас – вытащить вас отсюда. Но сначала придется избавиться от рябого. – Он показал в проход: – Отправляйтесь в пещеру и отвлеките его от ящика. Не бойтесь, я пойду следом за вами.

Мальчиков явно охватил страх. Потом они все же собрались с духом и полезли в проход. Вскоре до Куизля донесся торжествующий вопль Ханнеса.

– Ха, так я и знал, что вы вернетесь, сопляки, когда услышите своих дружков! – ликовал он. – Что, признаёте свою вину? Это вы привели сюда палача? Если скажете правду, то я, быть может, буду милосерден и только выпорю вас как следует, а не оставлю здесь гнить вместе с палачом… – Розга щелкнула, словно раздался выстрел. – Ну, отвечайте!

Куизль не терял время даром. Он пробрался по проходу и стал смотреть, как Ханнес угрожающе приближается к мальчикам. К своему ужасу, Якоб увидел, что надзиратель отложил розгу и теперь держал в руках тяжелую кувалду. Он ухмыльнулся и рассек ею воздух. Дети вскрикивали при каждом взмахе.

– Я кому сказал, отвечайте! – вопил Ханнес. – Ну?

Кувалда ударила по камню, раскрошив его на мелкие осколки.

Куизль высунулся еще немного. Теперь он видел ящик, стоявший в нише в дальней части пещеры. Отверстие, откуда высунулся Якоб, находилось точно между Ханнесом и ящиком. Палач подсчитал в уме расстояние.

Десять шагов, пятнадцать, двадцать…

Если поспешить, вполне можно успеть.

– Говорите, черви! – визжал Ханнес, размахивая кувалдой.

Одновременно, помогая себе руками, Куизль выбрался из отверстия.

Сейчас!

Он мокрым мешком скатился на пол, быстро вскочил и устремился к ящику, стянутому кожаными ремнями. Замка, к счастью, не было. Остальные дети уставились на него, как на привидение, кто-то вскрикнул. Но Куизль не терял ни секунды: он бежал, пригнувшись, к ящику.

– Вы… гнусные предатели! – закричал Ханнес, который тоже заметил палача. – Вот как вы отплатили за то, что вас кормили все эти годы? Взяли и предали меня? Ну, вы у меня дождетесь!

С кувалдой наперевес Ханнес бросился к палачу. Якоб уже открывал ящик. Там, среди сырых тряпок, факелов и лоскутов грязной кожи, лежал пистолет. Куизль схватил его, развернулся и прицелился, Ханнес резко остановился. По его лицу скользнула насмешливая ухмылка. Он встал возле одной из дубовых опор и медленно занес кувалду.

– Хорошо, палач, – начал он с угрозой в голосе. – У тебя пистолет. Но у меня этот чудный молоточек. Если спустишь курок, у меня хватит времени, чтобы врезать по этой опоре. Как думаешь, что тогда произойдет? М-м? Тогда все мы отправимся к дьяволу. Я, ты и эти милые детки. Тебе это нужно?

Куизль засомневался. Он взглянул на потолок, как и во всей шахте, на вид очень ненадежный. Вполне возможно, что тот действительно держался лишь за счет этих балок. Нельзя было рисковать.

Якоб молча положил пистолет на пол и посмотрел на Ханнеса.

– Толкни его ногой ко мне, – велел надзиратель. – Ну, долго мне ждать?