Волшебный дом - Джеймс Херберт

Не обращая внимания на суматоху вокруг, я улыбнулся Майкрофту.

Он расколол воздух передо мной, так что образовалась полость абсолютной пустоты, и ревущий вихрь чуть не засосал меня туда.

Но я заштопал дыру воображаемыми стежками.

— Я моложе ее, Майкрофт! — крикнул я, и он понял, что я имел в виду Флору. — Я выдержу все твои усилия и потуги! Ты видишь, что меня все это не берет. На меня это совсем не действует!

Неужели я никогда не поумнею? Я отшатнулся, когда из дыры в полу выползла одна из тех тварей, которые, я думал, остались в преисподней. Ковер вокруг затрещал, и из разрывов, оставляя за собой блестящий след, поползли какие-то чудовищные слизняки. Гноящиеся, все в струпьях руки хватались за ковер, силясь вытащить остальное тело. Эти оболочки, наполненные копошащейся жизнью, высовывали свои рыла, прежде чем переползти через край. Ленивыми спиралями показались усики черного дыма, и это были болезнетворные микроорганизмы, разлагающее зло, блуждавшее где-то в глубинах, разрушительные начала, ищущие путь на поверхность, стремящиеся найти выход, обрести определенность — действительность. Это просачивалась сама субстанция зла.

Я закачался и упал на колени, так как их существование зависело и от меня; я был их источником, и они подрывали мою силу.

Кинселла тоже был на коленях, рядом с одной из этих дыр, засунув руки между сжатых бедер (теперь я понял, как Мидж вырвалась от него), и гадина, обвившая мою лодыжку, когда я потерялся в этом кратком, но бесконечном кошмаре своего подсознания, вылезла и обвилась вокруг его ноги.

Он закричал и стал кулаками колотить поблескивающую змейку. Она сжалась и спряталась обратно в дыру, а Кинселла, всхлипывая, на четвереньках побежал через комнату.

Чудовища все появлялись, и казалось, сам Майкрофт боялся их; вылезая из земли под круглой комнатой, они брызгали грязью и мазали все вокруг.

На меня дунуло ветром, волосы и складки одежды зашевелились. Все остальные в комнате падали, выли и хватались друг за друга. Электрическое сияние стало еще ярче, словно накалилось. Мебель поднялась, через комнату полетели книги. Мольберт Мидж врезался в кого-то из синерджистов — кажется, это был Кощей, я уверен, это был он — и вдавил его в стену.

Теперь и стены раскололись.

Рядом со мной упало чье-то тело, и вдруг Мидж повернула мою голову лицом к себе.

— Ты можешь остановить это, Майк! — крикнула она, перекрывая шум. — Ты можешь все вернуть! Ты можешь остановить Майкрофта!

— Нет, я не знаю как! Это все — ошибка, Мидж, я не тот человек! Я не знаю, как пользоваться Волшебством!

— Ты только подумай об этом, вот и все! Грэмери поможет! Эти силы здесь — ты только должен направить их!

Неужели так просто, так легко? Голоса — мысли — говорили мне, что это так, и утверждение, то ли произнесенное, то ли внушенное, шло от тех, кто жил здесь до меня, кто был хранителем, кто поддерживал энергию этого места, этой земли, ради Добра. Не одна Флора, но и другие до нее, и еще до них, вплоть до времен, когда здесь была просто круглая полянка в лесу, еще, может быть, в эру драконов, колдунов и белых замков, во времена легенд, которые, нам казалось, мы сами и выдумали. А может быть, еще в предшествующие этой эпохе века.

Я представил те времена, и воображение вырвалось из моей головы.

Я закричал на вылезающие из-под земли гнусности, и они заколебались, начали уползать обратно в мерзкие глубины, откуда пришли. Обратно в глубочайшие царства моих собственных мыслей.

Постепенно в суматохе прорезался новый звук, какое-то биение, хлопки, какой-то ритм, подчеркивающий завывания ветра.

Камин задрожал, и снова из него вырвались летучие мыши и с писком закружились вокруг Майкрофта, колотя его своими крыльями. Через секунду его не стало видно: мыши прижали его к камину.

Они покрывали его всего, до последнего дюйма, так что Майкрофт напоминал одно из тех существ, что уползли к себе в преисподнюю.

В моей голове что-то блеснуло, прорезав темноту, угрожавшую подавить все, — рассвет одолел ночь.

С помощью Мидж я встал на ноги, и мы с Майкрофтом посмотрели друг другу в глаза в последний раз, пока его лицо не скрылось за пирующими тварями. Понятия не имею, какие чувства он испытывал ко мне, в его глазах я увидел лишь безграничную пустоту.

Кровь меж неистово копошащихся летучих мышей сочилась на пол и образовала там лужу. Пока Майкрофт лежал у камина, они выпили всю его кровь.

Входная дверь в прихожей то распахивалась, то захлопывалась — заманчивая ловушка для тех, кто пытался убежать. Некоторые выбрались наружу, других прихлопнуло, и их переломанные тела выплюнуло обратно в прихожую, как косточки из набитого рта.

Трещины в закругленных стенах расширились, и туда протискивались новые летучие мыши, другие влетали в разбитые окна Они кружились вместе с ветром по комнате, налетая на неприкрытые лица и руки. Кирпичи сами по себе стали вываливаться из стен и носиться по воздуху, как снаряды.

Мидж схватила меня за локоть и показала наверх.

Потолок в середине поднялся, покоробился, изогнулся еще сильнее. Половицы прорывали ковер и поднимались к потолку вместе с книгами, подушками и украшениями. Кружась в воздухе, начал подниматься диван, лишь одним углом касаясь пола. Некоторых синерджистов прижало к рушащимся стенам, как фигуры всадников у Стены Смерти. Я и сам ощущал гравитационное давление вверх и наружу, и мне приходилось всеми силами сопротивляться ему. Грэмери сотрясался до самых корней (и одному Богу известно, где находились эти корни).

— Нужно бежать! — крикнула Мидж; волосы хлестали ее по лицу. — Сейчас будет что-то еще ужаснее, я чувствую!

И я тоже чувствовал. Я знал, что она права Силы оживали, освобождались, вырывались, как нефтяной фонтан, и я не знал, как его заткнуть. Крепко обнявшись, мы направились к лестнице, оставив позади побоище, ужасный вид обескровленного Майкрофта, расквашенные лица тех, кого ударило камнем или разодрали летучие мыши. Через треснувшие изогнутые стены врывался вихрь. И все заливало жутким электрическим свечением.

Мы уже почти прошли в дверь, когда грубые руки схватили меня сзади за горло.

Меня потащило назад по стонущему, расползающемуся полу. Потом чья-то тяжесть придавила меня, и руки вцепились в горло уже спереди. Сперва ошеломленный, я открыл глаза и увидел рычащего американского героя, который уже не выглядел таким аккуратным. Его щеки и нос были изодраны в кровь, а на лбу виднелась глубокая рана, от угла до угла, и из нее струилась кровь. Белокурые волосы спутались и покрылись пылью; Бог знает как, но местами пряди были вырваны, так что сквозь волосы кое-где проглядывала розовато-синяя, неестественно светлая кожа Безумие в глазах подтверждало, что Кинселла был истинным учеником Майкрофта.