Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

class="p1">Нет никакого мужского чувства, которое могло бы оправдать потерю единственного эфемерного «знамени» для каждого из нас, часто называемого честью!

Автор

Пролог

– Солдаты!

Крик утонул в утренней тишине, захлебнулся, прерванный ударом шпаги. Спросонья в темноте между домами заметались люди, не в силах понять, что случилось. И, словно в противовес поднявшейся суматохе, рядом с сараями спокойно стояла пара коней, медленно жуя овес.

– Сучьи дети, по местам! – раздался зычный голос с крыльца дома в центре лагеря.

Услышав команду своего головы, растерявшиеся разбойники начали разбегаться по местам, занимая оборону. Но то один, то другой тать, бегущий между домами, спотыкался и падал лицом в землю, сминая под собой зеленую траву.

– Да что же это такое происходит, Господи?! – взмолился один из бородатых мужиков, целуя распятие Христа.

На его вопрос никто не ответил, лишь голова угрюмо смотрел по сторонам в надежде увидеть хоть что-нибудь. Срочно нужно найти подходящую цель, дабы открыть по ней огонь, ведь бездействие лишает не только свободы выбора, но и желания сделать этот выбор.

Внезапно сбоку от дома раздался взрыв, раскатавший сараюшку, в которой спрятались трое татей. Черный густой дым прорезал предрассветные сумерки, запахло жареным мясом и палеными волосами. В предутренней тишине трещали горящие бревна. Оставшиеся в живых разбойники крепче сжали свое нехитрое оружие.

Где-то вдалеке заржала лошадь, за ней другая, и через минуту вокруг ощетинившихся фузейными дулами окон ржали десятки животин, даже не собираясь останавливаться.

– Всем приготовиться, – шепотом сказал Корзень своим подчиненным, перехватывая удобнее рукоять пистоля, клинок сабли чуть приподнят, аккурат до уровня небольшого оконца.

Секунда, другая, но ничего не происходило, словно не было этой безумной побудки и нет за окном догорающих, раскатанных взрывом бревен сараюшки. Треск огня нарушал тишину.

– Какого?.. – удивленно сказал один из лихих людишек, наблюдавший за окном, выходящим к лесу.

Не успел Корзень посмотреть, что там увидел его подчиненный, как в окна, разрывая бычьи пузыри, натянутые на оконные рамы, полетели горящие ручные бомбы, оставляющие за собой едкий запах, буквально выворачивающий наизнанку людское нутро.

В тяжелом приступе кашля согнулись пополам разбойники, продирая кулаками слезящиеся глаза; не в силах вынести едкого дыма, бросились прочь из дома. На выходе каждого из них уже ждали. Солдаты в зеленых мундирах – дикой смеси французского платья и русского стрелецкого кафтана – стояли с дубинами и кинжалами в руках, охаживая нехитрым оружием буквально вываливающихся из дома татей.

Корзень, выпавший вслед за Липутой, сквозь едкие слезы увидел молодые лица солдат. Ничего больше он заметить не успел – одна из дубинок упала ему на голову, и он провалился в небытие. Пистоль выпал из ослабевшей руки, верная сабля, оставшаяся еще с первого грабежа, по-прежнему была зажата в его ладони.

– Все готовы? – спросил подошедший к солдатам офицер в красном камзоле.

– Один слишком горяч оказался, – виновато ответил один из них, указывая на лежащее тело татя, из горла которого тек ручеек крови.

– Один – это ничего, главное, чтобы остальные до Преображенского приказа добрались; мастера заплечных дел сумеют им языки развязать, глядишь, и что-нибудь интересное узнается.

Бесчувственные тела разбойников укладывали штабелями, связывали руки за спиной и привязывали к бортам телег, фиксируя каждого из выживших татей.

Как только все тела были уложены, к построившимся в две шеренги воинам подошел все тот же офицер. Внимательно посмотрел на каждого из них, после чего спросил:

– Потери есть?

– Никак нет, господин капитан! – ответил старший отряда.

– Замечательно. – На лице офицера появилась зловещая улыбка. – Его взяли?

– Да, его отдельно от всех положили, – показал старший на куль с завернутым Корзнем.

– Молодцы! Все прошло превосходно, награды получите сразу же, как только прибудет его высочество.

Капитан службы безопасности отдал честь стоящим молодым воинам и отошел в сторону. Не видя восторженных глаз молодых витязей, он заговорил с кем-то из своих приближенных.

– Служу Царю, Вере, Отечеству! – гордо вскрикнули воины.

– Я еду в губернию, вам же предстоит доставить этих татей в Рязань, да как можно скорее, причем живыми, – сказал капитан службы безопасности, развернулся и пошел к десятку полицейских, хмуро глядящих на подрастающее поколение…

Глава 1

Начало июня 1709 года от Р. Х.

Азов. Отбытие посольства

Алексей Петрович

Небосвод озарили алые краски восходящего солнца. Русские корабли неторопливо двигались по лазурной глади, оставляя после себя вяло расходящиеся по сторонам волны. Посольство России спустя почти десяток лет после первого, не слишком удачного опыта, снова оправлялось в Европу – искать союзников и друзей. Я плыл посмотреть на самобытность европейских народов – пригодится в будущем, да и наказ отца выполнить необходимо.

Три барка, выстроившись друг за другом, гордо шли по морскому простору, оставляя за собой Азов. Я смотрел на вспенившуюся гладь и уныло думал о том, что еще черт знает сколько времени не смогу увидеть друзей и землю Русскую.

«Отставить печаль и нытье!» – в сотый раз командую себе, стараясь прогнать невыносимую тоску.

Но это только сказать легко, а вот сделать проблематично. Не умею заниматься самокодированием, хоть ты лопни. Правда, эти «мытарства» отвлекли меня от апатии. Нет в жизни плохого, есть неверный взгляд на происходящее.

– Царевич, как вам просторы Азовского моря? – спросил Петр Толстой.

– Красиво, только скучно немного, – признаюсь седовласому послу.

– Да, с этой напастью ничего нельзя поделать, остается только терпеть. Или решить проблему интересной беседой, к примеру, – улыбнулся Толстой.

– Премного благодарен за заботу, Петр Андреевич, но не настроен на беседы, даже с вами, – честно отвечаю я.

– Понимаю, такое бывает, особенно в первый день путешествия, сам через это прошел. Уезжая из отчего дома, три дня ни с кем не разговаривал, какие только глупости в голову не лезли, – улыбнулся посол и отошел в сторону, к боярину Долгомирову, молодому и энергичному человеку, который был придан посольству в качестве наблюдателя.

Царь-батюшка после поездки в Европу повелел слать знатных недорослей, а также всех прочих людей, желающих занять сколько-нибудь заметную должность при дворе, на обучение за границу – ума набираться, дабы дома полезным оказаться. Так что карьеристам для получения вожделенной «конфетки» приходится пару годков покрутиться на чужбине. При этом большая часть никакого языка, кроме родного русского, вовсе не знает, что создает изрядные трудности не только при общении, но и для обучения в целом. Однако такие мелочи государя не смущали. Хотят – научатся, таково правило, и изменить его никто не сможет, оно для всех едино, кто бы это ни был.

На первый взгляд такая практика могла показаться