Мозаика (книга первая) - Константин Бояндин

Веранно встретила её в кабинете. Ясно было, что хозяйка дома сама устала, но выглядела невозмутимой. Рядом, в роскошном кресле, находился незнакомый эль–Неренн мужчина — высокий, полный, в очках с золотой оправой, в чёрном дорогом костюме. При появлении эль–Неренн он встал, вежливо улыбнулся и коротко поклонился. Эль–Неренн возвратила поклон.

— Нелёгкая ночь, теарин, — Веранно дала знак — садитесь. — Эль–Неренн осталась стоять. Должны пригласить дважды. — Рядом со мной теариан–то Алехарти Тарвенн–Тиро эр Рейстан, нотариус. Известнейший в нашей стране.

— Вы льстите мне, теаренти, — нотариус вновь улыбнулся, встал, поклонился и уселся. Ему лет шестьдесят, поняла эль–Неренн. Но как хорошо выглядит!

— Я хотела бы задать вам несколько вопросов, теарин, — Веранно взглянула в глаза старшей. — Прошу вас, присаживайтесь.

Эль–Неренн повиновалась. Только не закрывать глаза надолго.

— Вы говорили, теарин, что знаете то имя, которое должна была объявить ваша матушка. Это так?

— Да, госпожа.

— Я прошу вас произнести это имя, — Веранно не отводила взгляда от её глаз. Нотариус — тоже.

Эль–Неренн медленно встала. Сама не вполне понимала, что делает. Всё вокруг неожиданно стало пустым и мало значащим.

Она сняла с себя шапочку старшей, молча положила её на пол рядом с собой. Так же медленно отстегнула пояс, положила на стол. Обернулась, неторопливо и с достоинством, направилась к выходу.

Вот и всё. Можно даже не торопиться за вещами. Они не нужны. Их привезут — туда, в исправительное учреждение.

Выйду из дома, подумала эль–Неренн, отчего–то ощущая спокойствие, лягу спать под первым же кустом. И лучше бы не просыпаться.

— Прошу вас, теарин, — голос Веранно из–за спины. Эль–Неренн замерла, сжимая ручку двери. — Прошу вас, остановитесь.

Эль–Неренн обернулась. Веранно подошла к ней, опустила голову, сняла свою диадему.

— Прошу извинить меня, теарин. Мне не следовало так поступать.

Эль–Неренн долго думала. Ощущала, что нотариус не сводит с них обеих взгляда. Молча прикоснулась к правой ладони своей хозяйки, к её правой щеке. Извинения приняты.

Веранно наклонилась, подняла шапочку. Выпрямилась, протянула её эль–Неренн. Та приняла, коротко кивнув.

Хозяйка дома закрыла дверь и вернулась на своё место.

— Приношу извинения, что заставила вас пережить это, — она выглядела серьёзной. — Теарин, это был единственный способ убедиться. Я не верю документам, — она повернула голову в сторону нотариуса, тот опустил взгляд. — Я верю людям. Вы подтвердили мои предположения. Прошу вас, присаживайтесь. Теариан–то, теперь вы.

Нотариус поднялся, открыл папку с бумагами, что лежала перед ним всё это время, поправил очки.

— По поручению госпожи ан Эверан эс Тессорет эр Те–Менри, — короткий поклон в сторону Веранно, — я предпринял поиски сведений о вас, теарин. К сожалению, я не могу предоставить убедительные свидетельства того, что вы действительно являетесь потомком одного из домов, имевших владения на Тирре. Только косвенные. Я оставляю их здесь, — он постучал пальцами по бумагам. — Прошу простить мне то, что я скажу. Для меня подобных доказательств было бы недостаточно.

Он ещё раз поклонился и уселся.

— Я получила последние доказательства того, что мне нужно. Теарин, я хочу предложить вам покровительство моего дома, — Веранно взглянула в глаза старшей. Та, это было очевидно, не верит тому, что слышит. — В случае, если вы согласитесь, я могу закончить то, что не успела сделать ваша матушка.

— Объявить моё имя, — прошептала эль–Неренн, поднимаясь на ноги.

— Верно, теарин. Я не смею настаивать. Но просила бы дать ответ как можно быстрее.

— Я согласна, — эль–Неренн выпрямилась. — Надеюсь, что не заставлю вас пожалеть.

— Идёмте за мной, — Веранно тоже встала. — Теариан–то Алехарти подождёт нас здесь.

Произошедшее запомнилось только отрывочно. Не картинами, а ощущениями.

Полная луна, касающаяся лучами её тела. Не скрытого одеждой.

Холод родниковой воды, прикосновение которой смывало прошлую, детскую жизнь, оставляя её позади, в прошлом, в которое нет возврата.

Слова. Она смутно помнила их — Веранно произносила формулу на том же языке, на котором звучала Touan–es–Mithar. Только имя — то, что запрещено было говорить, упоминать явно или намёками. Эль–Неренн не знала, как Веранно смогла узнать это имя. И не хотела узнавать.

Они долго стояли у колодца, глядя на ослепительно белое ночное светило. Эль–Неренн, всё ещё называвшая себя, по привычке, старым именем, чувствовала бесконечную усталость. И сожаление. И много чего такого, что словами выразить невозможно.

Прошла вечность, прежде чем они обе вернулись.

Веранно жестом предложила усесться по правую руку от себя. Приняла бумагу от нотариуса, что–то вписала туда, вернула.

— Поздравляю вас, Теассевенн эр Эверан, — нотариус склонился в глубоком поклоне. — Для меня будет честью иметь с вами дело. Документы о вашем новом статусе будут готовы через четыре недели. Сожалею о задержке, но таковы правила.

— Благодарю, теариан–то, — эль–Неренн — Теассевенн — встала. Нотариус коротко поклонился обеим и покинул комнату.

Веранно молчала, улыбаясь. Глядя на старшую.

— Простите, госпожа, — Теассевенн склонила голову. — Я не успела ничего понять. Мне ещё нужно прийти в себя.

— Да, разумеется. «Thea–essa Vaenn» — «Дочь грозы»?

— Полуночной грозы, госпожа. Мама говорила, что я родилась в полночь, в новолуние, во время страшной грозы. В ночь на Новый год.

— Похоже, теарин. Вы соответствуете вашему имени. Я имею в виду не только события этого вечера.

— Могу ли я спросить, госпожа?

Веранно кивнула.

— Зачем вы сделали это? Я принесла вам много хлопот. Боюсь, навлекла на вас неприятности.

— Я давно не видела человека, который, — Веранно не сразу отыскала нужные слова, — живёт. В подлинном смысле. Знаете, теарин, сейчас жизнь стала совсем другой. Люди боятся проявлять себя. Вы не боитесь.

— Только за это?

— Нет, не только, — Веранно кивнула — садитесь. — При нашей первой встрече вы сказали, что приносите удачу. Нет, — она подняла руку ладонью вперёд, пресекая возражение. — Позвольте закончить. Я обнаружила, что меня обкрадывали мои же родственники. Меня собирались отравить. Мой сын устроил — или был вовлечён — в заговор. Случилось много неприятного, теарин, но всё, что изменилось — изменилось к лучшему.