Властелин ее сердца - Моника Маккарти

– Это ты не понимаешь. Я не отрицаю справедливости того, что ты сказал. Он сначала разозлится, откажет и, вероятно, перепробует все, что сможет придумать, чтобы отговорить меня. Но когда он поймет, что я люблю тебя и что ты лю… что я тебе нравлюсь, он согласится.

Если Робби и заметил ее оговорку, то не подал виду.

– Как можешь ты быть так уверена?

– Потому что я знаю одну вещь: любовь, которую он питает ко мне, сильнее, чем ненависть, которую он испытывает к тебе.

– Я не был бы так уверен в этом.

У Розалин защемило сердце. Она пристально посмотрела на него, и на мгновение ее охватило сомнение. Любовь сильнее ненависти. Если бы он любил ее, он знал бы это. Разве нет? Розалин посмотрела ему в глаза и серьезно сказала:

– Но я уверена в этом. Разреши мне написать брату, и ты сам увидишь.

Робби внимательно смотрел на нее, и она почувствовала, что он смягчился.

– Какой в этом будет вред? – настаивала Розалин. – В худшем случае брат откажет. Но он ничего не сделает, пока я у тебя.

Робби не выглядел слишком убежденным. Подушечкой большого пальца он гладил ее нижнюю губу.

– Я не хочу, чтобы ты была разочарована.

Она просияла, чувствуя победу.

– Я не буду разочарована. Мне придется вернуться к нему, когда перемирие будет заключено, и попытаться убедить его. Но в конце концов он согласится.

По тому, как его руки напряглись, Розалин поняла, что ему эта идея не нравится. Он провел губами по ее губам в короткой ласке, которая повторила движение его пальца. Она подозревала, что только раны и синяки помешали ему углубить поцелуй.

Когда Робби поднял голову, их взгляды встретились.

– Пиши свое письмо, Розалин, и посмотрим, что скажет на это твой брат.

Глава 24

Ожидание ответа от Клиффорда казалось вечностью.

Розалин знала, что это было отчасти потому, что Робби не приходил в ее комнату с той ночи, когда они так ужасно подрались с сэром Алексом. Она спала в его объятиях после того, как он вымылся и кто-то обработал его раны, но они не занимались любовью. Она объясняла это его ранами, но двумя днями позже стала подозревать, что на его поведение больше повлиял сэр Алекс и его нескрываемое осуждение.

Хотел Робби признать это или нет, но то, что случилось во дворе той ночью, держало его подальше от ее постели. Он оправдал то, что не поднимается к ней в башню, проблемами со своими людьми, а позже приездом старшей леди Дуглас, мачехи Джеймса, и сестры Дугласа Элизабет, но Розалин знала, что дело не только в этом.

Она понимала, что неодобрение со стороны сэра Алекса и Дугласа висело на нем тяжким грузом, и это заставляло ее ждать ответа от брата с еще большим нетерпением. Хотя Робби проводил с ней столько времени, сколько мог, когда не был занят своими обязанностями, ей не хватало близости и успокоения, которые она испытывала, когда засыпала в его объятиях.

Единственным утешением было то, что он казался таким же несчастным, как и она. Страстное желание в его глазах, когда он смотрел на нее, почти стерло все сомнения, которые появились после грубых слов, которые он сказал сэру Алексу. Почти.

С возвращением дам семейства Дуглас заточение Розалин в башне стало не таким постоянным. Элизабет Дуглас была очаровательной, красивой и такой же утонченной, как любая из знакомых Розалин дам в Англии. Элизабет совершенно не была похожа на своего устрашающего брата. В двадцать один год Элизабет была слишком искушенной в жизненных вопросах, и Розалин не удивилась, узнав, что много лет она провела во Франции.

В некотором смысле это делало Элизабет для всех такой же чуждой, как и Розалин. Элизабет была разлучена со своими друзьями, включая Джоанну, в очень юном возрасте и вернулась в Шотландию чужестранкой. В то время как Розалин мечтала о спокойной простой жизни в сельской местности, Элизабет скучала по экстравагантной жизни при французском дворе. Долгие часы Элизабет проводила у окна, словно ожидая кого-то.

Старшая леди Дуглас была вежлива, но было видно, что она разделяет чувства своего сына – если не его враждебность – по отношению к Клиффорду. Поскольку леди Дуглас проводила большую часть времени в постели, стараясь побороть болезнь, от которой она страдала во время путешествия, ее падчерица могла общаться с заложницей. Джоанна стала присоединяться к ним после обеда, чтобы пошить час или два, прежде чем возвратиться к своим обязанностям хозяйки.

Сегодня дамы расположились в комнате на втором этаже над холлом, которую Джоанна делила с мужем. Это была самая большая комната – с массивной кроватью под балдахином, огромным камином, двумя большими мягкими креслами, столом, лавкой и двумя маленькими окошками, которые выходили во двор. Как и во всех остальных комнатах, обстановка была удивительно изящной и удобной для семьи человека, которого считали разбойником.

Поскольку гарнизон Клиффорда, который разрушил замок Дугласа, был отослан домой годом ранее, он не делал попытки снова разместить в нем солдат. Английские гарнизоны, расположенные неподалеку, периодически делали набеги на замок Дугласа, но Элизабет считала, что это было скорее для виду, чем что-то серьезное. Мятежники уходили, когда их предупреждали, и сразу же возвращались, когда английские солдаты покидали это место. Клиффорд и король Эдуард могли с этим не соглашаться, но эта территория, по сути, была проиграна в пользу шотландцев.

Элизабет расспрашивала Розалин о ее предыдущем визите в Шотландию, когда дверь неожиданно распахнулась и Черный Дуглас стремительно вошел в комнату. Как и Робби, он умудрялся заполнять собой все пространство, из-за чего большая комната внезапно начинала казаться маленькой. Но в отличие от Робби он заставлял Розалин трепетать от страха, а не от возбуждения.

Она постаралась вжаться в свое кресло и остаться незамеченной. Но в этом не было необходимости, сэр Джеймс Дуглас смотрел только на свою жену. Он подошел к ней, наклонился и поцеловал в щеку.

– Мне жаль беспокоить тебя во время отдыха, но я хотел предупредить тебя, что уеду на несколько часов.

По тому, как Дуглас произнес слово «отдых», Розалин поняла, что он недоволен тем, что его жена не лежит в постели. Трудно было привыкнуть к нежной привязанности Черного Дугласа к жене. Рядом с Джоанной он казался почти нежным.

Джоанна отмахнулась от упрека, закатив глаза:

– Что-то случилось?

Розалин заметила, как он бросил взгляд в ее сторону:

– Нет, небольшая разведывательная операция. Я вернусь к ночи.

Джоанна нахмурилась, и было видно, что она хотела подробнее расспросить мужа, но, должно быть, чувствовала, что в присутствии Розалин он ничего ей не скажет.