Охотник - Тана Френч
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ее приятели — все не из Арднакелти — ничего толкового не слышали. Им, в общем, насрать на следователя, болтать им хочется о призраке Рашборо, который, судя по всему, уже обитает на горе. Каллум Бейли заявляет, что к нему сквозь деревья шел прозрачный серый человек, щелкал челюстями и ломал ветки. Он это говорит только для того, чтобы напугать Челси Мойлан и можно было бы тогда проводить ее до дома и, глядишь, потискаться, но, конечно, после этого призрака видела и Лорен О’Фаррелл. Лорен поверит во что угодно, и ей обязательно влезать во все подряд, а потому Трей рассказывает ей, что в ту ночь, когда Рашборо убили, на горе ошивались какие-то мужики на машине. И тут же, на раз-два, Лорен выглядывала той ночью в окно и видела, как движутся вверх по склону и останавливаются на полпути автомобильные фары. Она расскажет это любому, кто станет слушать, и рано или поздно кто-то да передаст это следователю.
Тусовка с ребятами изменилась. Трей чувствует себя старше — и отдельной. Они, как обычно, ржут, а она следит за тем, что говорит, и отмеряет сказанное; чувствует вес каждого слова и то, какие волны от них идут, ребята же со всем обращаются легко. Сидр еще не допит, а она отправляется домой. Пьяной не бывает, но достаточно поддатая, чтобы темный горный склон казался рыхлым и едва поддающимся оценке, будто пространства за пределами поля зрения Трей способны надвигаться на нее или распахиваться быстрее, чем она в силах представить. Когда Трей заходит в дом, отец чует, чем от нее пахнет, и смеется, а затем отвешивает ей подзатыльник.
Мэв тоже дома не сидит. Есть у нее приятели из деревни — ну или они у нее есть через раз, остальное время у них какая-нибудь мощная путаная ссора и они друг с дружкой не разговаривают.
— Ты куда? — спрашивает Трей, застав Мэв у зеркала в уборной — сестра нагородила что-то дурацкое на голове и разглядывает себя под разными углами.
— Не твое дело, — говорит Мэв. Пытается пнуть дверь, чтоб захлопнулась, но Трей не дает.
— Рот свой, бля, на замке держи, — говорит Трей. — Вообще про все.
— Ты мне не начальник, — говорит Мэв.
Сил на то, чтобы связываться с Мэв, у Трей нет. В эти дни она, бывает, чувствует себя как Шила, будто ее выскребли дочиста, того и гляди сложится пополам.
— Просто держи рот на замке, — говорит она.
— Да ты мне завидуешь, — говорит Мэв. — Потому что сама все запорола и папе не помогла, вот он теперь и посылает не тебя, а меня все разведать. — Она ухмыляется, глядя на Трей в зеркало, перекладывает локон и вновь смотрит на свой профиль.
— Что «все»?
— Уж тебе-то я не скажу.
— А ну брысь из ванной, — говорит Джонни, появляясь позади Трей в футболке и трусах и потирая лицо.
— Я уже собралась, пап, — говорит Мэв, оделяя его широкой улыбкой.
— Умничка, — машинально произносит Джонни. — Кто у нас папкина помощница? — Прицеливается вроде как огладить ее по голове, Мэв тянется обняться; Джонни направляет ее мимо себя в коридор.
— Чего она там для тебя разведывает? — спрашивает Трей.
— Ай солнышко, — говорит Джонни, почесывая ребра и выдавливая вялый смешок. Он небрит, а пижонская стрижка обвисает ему на лоб. Вид у него говенный. — Ты мне по-прежнему главная подручная. Но Мэвин тоже надо чем-то занять, верно? Бедняжечке кажется, будто ее отставили.
— Что она разведывает? — повторяет свой вопрос Трей.
— Ай, — говорит Джонни и машет рукой. — Мне нравится слушать, куда ветер дует, вот и все. Что округа говорит, о чем следователь спрашивает, кто что о чем знает. Просто чтоб быть в курсе дел, как разумному человеку, информация — власть, уж точно, вот что… — К тому времени, как дверь в уборную за Джонни закрывается, Трей от его болтовни уже отключается.
Когда Мэв в тот вечер возвращается, вид у нее самодовольный.
— Пап, — говорит она, пристраиваясь к нему под бок на диване, где Джонни смотрит телик, — пап, угадай.
— Так, — говорит Джонни, выныривая из ступора и улыбаясь Мэв. — А вот и папкин тайный агент. Выкладывай. Как все прошло?
Трей в кресле. Она терпит отцово курение и прыжки с канала на канал только потому, что хотела присутствовать, когда вернется Мэв. Тянется к пульту и выключает телик.
— Все абсолютно шикарно, — ликуя, сообщает Мэв. — Все говорят, что у них отцы с катушек съезжают, потому что следователи к ним ко всем заходят и разговаривают так, будто они все того человека убили. А Бернард О’Бойл засветил Мешку Макграту по башке, потому что следователь сказал, что Мешок сказал, что Бернард в ту ночь не спал, а Саре-Кейт больше не дают тусить с Эммой, потому что следователь спрашивал отца Сары-Кейт, ненавидит ли он бритов, и мамка Сары-Кейт считает, что это мамка Эммы им так сказала. Видишь? Следователь не считает, что это ты.
Трей сидит, замерев. Чувствует, как торжество несется у нее по венам, как ви́ски, боится шелохнуться — а ну как отец и Мэв заметят. Нилон выполняет задачу, на которую она его направила, послушно топает по тому пути, который она ему проложила. Там, внизу, у подножья горы, среди миленьких полей и опрятных самодовольных домиков, Арднакелти рвет саму себя на куски.
— Ну, боже всемогущий, ты глянь на это, — говорит Джонни, машинально гладя Мэв по плечу. Взгляд его устремлен в никуда, Джонни часто смаргивает, размышляет. — Это классная новость, верно?
— Так им и надо, — говорит Мэв. — Ораве козлов этих, за то, что они с тобой так. Правда?
— Правда, — говорит Джонни. — Ты классно справилась, солнышко. Папка тобой гордится.
— В общем, переживать не надо, — говорит Мэв, прижимаясь к Джонни. Трей она бросает усмешку и показывает средний палец — держит его у самой груди, чтоб Джонни не заметил. — Все шикарно.
После этого Джонни из дома больше не выходит. Когда Мэв ластится к нему и задает дурацкие вопросы или Лиам пытается вытащить его поиграть в футбол, Джонни треплет их по головам и уходит, не замечая. От него пахнет виски и застарелым потом.
Трей опять принимается ждать. Делает что велено — в основном работу по дому, лепит отцу сэндвичи, а когда занятий нет, уходит шляться. Гуляет по горам часы напролет, прерываясь, чтоб посидеть под каким-нибудь деревом, когда сопенье Банджо перерастает в мелодраматические стоны. Кел велел ей быть осмотрительной, когда гуляет, но Трей не осмотрительна. Считает, что Рашборо убил, скорее всего, отец и ее он не убьет. Даже если она заблуждается, никто другой тоже ничего не сделает — не при Нилоне, который тут на всех углах.
Засуха лишила склон подлеска и вереска, оголив там и сям среди полей и болот странные выщерблины и нагромождения. Трей, прочесывая каждую впадину, впервые чувствует возможность засечь признаки того места, где похоронен Брендан. Голый склон похож на сигнал, нацеленный прямиком на Трей. Когда нечто поместило Рашборо на пути Трей, она это приняла, и вот теперь аукнулось. Теперь она оставляет Банджо дома, чтобы ходить до изнеможения,
