Попаданец: Возвращение - Сергей Мельник

– Должно. – Пожал тот плечами. – Твои люди, плюс гнездо графа.

– Но Хенгельман… – Поежился вампир. – Эти две в состоянии помирить нас всех там, не разбираясь, кто будет правым, а кто виноватым.

– А вот это уже, господа… – Тот, кого именуют как Альмадир Фархат Халим, уселся в третье кресло, с интересом покосившись на откупоренный кувшинчик. – Это уже пусть будет вопросом нашего барона, в конце концов, мы и так многое для него сделали.

Спал. Ел. Думал о смысле жизни. Четыре дня в компании двух старушек, положительно сказались на моем здоровье. Меня выкормили, выходили, выстирали, вычесали и откровенно затрахали советами и разговорами. Милейшей души некромантки все говорили, и говорили, и говорили со мной о смыслах, последствиях, о том, что я сделаю, чего я не сделаю, пытались достучаться до моего сознания, а я лишь молчал, кивал, думал и откровенно отъедался, так как чего не отнять у бабулек, так это дара вкусности стряпать.

Охамев от вседозволенности и неги, послал даже одну бабульку за вещами моими сходить в гостиницу, самому не хотелось. Холодно уже на улице.

– Идет, Улич, – подала голос уже под вечер как-то печально Милана Хенгельман, облюбовавшая местечко у окошка. – Пора, сынок.

Сердце у меня в груди сжалось испуганным комочком, бешено трепеща своим тихим голоском: «Нет, нет, нет, нет!» Но меня попросили, две щупленькие, старенькие прохиндейки знали, что я не смогу им отказать.

Пора.

Как ни прокручивай задуманное в голове, сколько раз все по кругу ни обсуди, а руки тряслись, когда Милана улеглась на топчане, а Априя Хенгельман на лавке у печи, закрывая глаза и складывая ручки вдоль своих сухоньких тел.

– Слушай, пацан, – заворчала неугомонная Априя. – Давай уже резче, сколько можно там стоять, яйца мять?

Длинный, тонкий кинжал, словно шило в масло, вошел в ее грудь, под моей рукой совершенно не встретив сопротивления, лишь на выходе уперевшись стальным клювом в доску лавки, на которой она лежала.

– Нормально, – донесся голос Милы. – Все точно, мальчик, не бойся, это не страшно – умирать.

Дзинь.

Кинжал выпал из моих рук, после того как я закончил убийство второй сестры, ударившись о бок каменной печи, а мои ноги подкосились, опуская мой тощий зад на пол.

Вот так. Вот так оно все и произошло. Минут пять тупо сидел, смотря на свои руки, еще минут десять тер их гадливо о штаны, бездумно расхаживая по комнате взад и вперед. Что же это? Как же так?

Какое-то бездумное отупение охватило меня, я попятился от бездыханных тел двух бабулечек, еще утром потчевавших меня блинами с медом, а теперь…

Скрипнула дверь домика, пропуская внутрь бедного убранства огромного коротко стриженного мужчину с сединой на висках, в тяжелом расшитом золотом плаще с отороченным волчьим мехом капюшоном.

– Мда, – произнес он, скидывая свой плащ на пол и стягивая тяжелые кожаные перчатки. – Вижу, ждал, а также вижу, что совсем не к месту будет вопрос, что тут произошло?

Он отстегнул с пояса короткий широколезвийный меч с искусной гардой, изукрашенной тусклыми изумрудами, любовно укладывая его на стол, куда он не без труда умостился, с интересом рассматривая меня и тела двух старушек.

– Знаешь, а я ведь был знаком с ними двумя. – Мужчина задумчиво покрутил перстенек тусклого серебра на руке. – Не помню, правда, представился я тогда им по имени или нет? Но помню, чертовски красивы были ведьмы. Ярко горели девчонки, жили бескомпромиссно, брали все жадно, нахраписто.

Шмыгнув носом, я подошел к топчану, из-под которого вытащил свой рюкзачок, порывшись, выудил со дна фляжку и уродливую рыбью голову шлема, лишь после этого усевшись рядом с императором за стол.

– На, – протянул я фляжечку, после того как сам сделал робкий глоток.

Посидели.

Помолчали.

– Ты понимаешь, что это ловушка? – Я с какой-то тоской и тревогой вслушивался в то, как тихонечко подвывает ветер в щелях под самой крышей.

– Угу. – Кивнул мужчина, делая еще глоток из моей фляжки.

– Думаешь, уйдешь и в этот раз? – Повернувшись к нему, пристально всматриваюсь в тяжелые карие глаза.

– Мне-то что думать? – улыбнулся он. – Это тебе сиди, голову ломай, сейчас мое дело маленькое, махай да махай себе мечом.

– Ты мне никто. – Поджал я губы, поигрывая желваками. – В какой-то мере я даже поддерживаю идею того, чтобы стереть тебя с лица этого мира.

– Но не в этом ведь дело, парень. – Он откровенно заржал. – Люблю, не люблю, хочу, не хочу, это ведь не для таких, как ты, верно?

– Вот только ляпни мне здесь и сейчас про долг и честь, собственными руками в землю закопаю, – зло зашипел я, отворачиваясь от него.

– А чем тебе не по нраву долг и честь? – Он положил руку на рукоять меча, переводя взгляд с меня на входную дверь.

– Бьют за них больно. – Печально усмехнулся я, отодвигаясь от него подальше в сторону и в уголок.

Началось без прелюдий и высокопарных фраз. Резко, мощно двери слетели с петель и внутрь влетели три смазанных скоростью тени, еще микромиг от четвертинки секунды, и в воздухе засверкала сталь скрещиваемых клинков. Раз, еще, и еще, сноп искр от мечей, злая вибрация стальных жал. Я банально не успевал отслеживать всю красоту выводимых комбинаций этого безумного вихря отточенного и злого железа в руках убийц и мощных лапах императора.

Чур меня, чур, от греха подальше забился в свой уголок, нервно шаря по карманам правой рукой, левой же поспешно нахлобучивая на голову шлем Арнольда Жеткича. А меж тем так же внезапно, как все начиналось, столь же внезапно все и закончилось.

Император, высокий статный мужчина медленно оседал на колени, пронзенный насквозь тусклой сталью одного из нападавших, в свою очередь утягиваемый в могилу императором, так как его клинок аналогично пробил грудную клетку врагу.

– Ну что, Гальверхейм? – произнес со злостью второй боец, стягивая с лица маску и разбрасывая по плечам искрящиеся синью воронова крыла волосы. – Я, Тайшана Ледельер, именно я и мой род остановили твой вековой бег!

– Кх-х-ха! – Ошметок крови вырвался изо рта императора, смазав его смех. – Рано…

– Пес! – Нога эльфийки ударила умирающего мужчину в грудь, запрокидывая его на спину в лужу его же крови. – Поздно, рано, это уже не для тебя, ты отправишься в Дьес, где тебя ждет твоя окончательная смерть!

– Рано… – опять полушопотом, затихая навеки, произнес мужчина. – Радуешься…

Пух… Ш-ш-ш-ш…

На земляной пол один за другим полетели маленькие желатиновые, зеленые шарики, наполненные смертельным концентратом отравляющего газа.