Полководцы XVII в - Вадим Каргалов

Многие воеводы и казачьи полковники недоумевали, почему Григорий Ромодановский не предпринимает решительных действий, медлит.

18 июля возвратился из Чигирина стрелец Андрюшка Иванов, которого Ромодановский посылал за «достоверными вестями». Стрелец пробыл в осажденном городе три дня, все видел своими глазами, привез донесение от наместника Ивана Ржевского, который передавал, что обороняется успешно, часто делает вылазки и многих турок побил. От турок перебежал в Чигирин некий «валах», который в «распросе» сказал, что многие солдаты — турки и татары — от страха перед русскими бегут в тыл, а когда подойдет русская армия — снимут осаду.

Сам стрелец рассказал, что при нем гарнизон сделал три вылазки. Русские ворвались в турецкие траншеи, многих неприятельских людей побили и захватили; пленных.

Андрюшка Иванов привез также письмо к гетману Самойловичу от казачьего полковника Карпова: «Господине гетмане, смилуйся, еще ли возможно нам пехоту дати сколько нибудь хоте вашей, хоте московской тысяч десять. Пойдем не токмо на шанцы, за помощью божиею и на наметы везирские. Зело боятся турки, во всю ночь в руках коней держат, а в день никогда не расседлывают. Нынешний вечер сербенин передался и сказывает, что янычане бегут, природные турские, а что есть крестьянцких у них войск, то все говорят меж собою, что хотят тут бы, токмо б пехота наша была и на шапнцы шла и на пушки и до самого везира…»

Казалось бы, обстановка под Чигирином благоприятствует немедленному наступлению. Но боярин и воевода Григорий Григорьевич Ромодановский продолжал стоять на Бужинских полях…

Не многие знали, что воеводу удерживает на месте строгий царский приказ: дожидаться прихода князя Каспулата Муцаловича Черкасского, который должен подойти ему на помощь с калмыками и служилыми татарами.

А турки тем временем усиливали приступы к Чигирину, начали разрушительную минную войну.

27 июля сообщение с Чигирином прервалось — турки заняли позиции под городом со стороны реки Тясьмина, отрезав его.

28 июля подошел наконец князь Черкасский, но привел он всего четыре тысячи всадников. Это была ничтожно малая подмога, ни в коей мере не оправдывавшая длительной задержки русской армии на берегу Днепра! Так приказ верховной власти способен связать руки даже многоопытному и решительному полководцу. А следом — еще один приказ, который вообще ставил под сомнение успех дальнейших операций: «Чтобы они в случае, если нельзя будет удержать город и замок Чигирин, разрушили замок и вывели гарнизон».

Но Ромодановский все-таки пошел на помощь Чигирину всей армией. Трудно сказать, надеялся ли он на то, что, как в прошлом году, турки сами снимут осаду при приближении русских полков, или решил дать еще одно полевое сражение. Как бы то ни было, русская армия двинулась…

Поход к Чигирину и сражение с Каплан-пашой по дробно описаны в дневнике Патрика Гордона:

«30-го июля христианская армия выступила из лагеря в баталионном каре. На всех сторонах на удобных местах находились пушки. Калмыкам, черкесам и добровольцам было позволено попытать счастья вне обоза.

Выше Бужина на одну милю ниже Чигирина от Днепра до реки Тясьмина тянется плоская местность, к которой ведет крутая возвышенность. По краю ее расположились турки и татары, стреляя оттуда из пушек на русских, стоявших ниже. В три дня русские подвинулись настолько, что до подошвы холма оставалась всего одна английская миля, каждый день происходили стычки с некоторым уроном с обеих сторон».

31 июля русская кавалерия под командованием князя Черкасского очистила равнину перед главной укрепленной позицией турок — Стрельниковой горой, господствовавшей над всей местностью. На этой горе Каплан-паша установил многочисленные пушки и огнем мешал русской армии пройти к переправам через Тясьмин. Черкасский «загнал на гору» передовые отряды крымских та тар и турок. Алепский паша со своей кавалерией пытался отогнать русских, но был разбит и сам отступил к главным силам Каплан-паши. Неудачной оказалась и попытка самого Каплан-паши оттеснить русских от своей главной позиции на Стрельниковой горе. Когда 1 августа он устроил вылазку, его самого «загнали на гору». В свою очередь, не удалась и неожиданная ночная атака отряда полковника Борковскою, который пытался неожиданно подняться на позиции турок.

Патрик Гордон писал:

«1-го августа в четверг было отряжено несколько русских и казацких полков попытаться занять ночью холм. Они выступили в полночь из лагеря, но, произведи между неприятелем тревогу, в некотором беспорядке вернулись в лагерь.

Пятницу армии провели в бездействии и решили из другой день с восходом солнца напасть на неприятеля, и завладеть холмом.

3-го августа турки, встревоженные нападением прошлой ночи и ожидая нового нападения, провели всю ночь под оружием; с наступлением же дня одни расположились на отдых, другие принялись за завтрак.

Когда все было готово, русские выступили.

Генерал-лейтенант Аггей Алексеевич Шепелев и генерал-майор Матвей Кровков с выборными пехотными полками в количестве от 5 до 6 тысяч человек, составляли правый фланг; резерв его, состоявший приблизительно из 10000 человек конницы и пехоты, находился под начальством генерала Змеева.

Центр составляли 9 стрелецких полков, состоявших из 5500 человек; резервом для них служили московские дворяне, сотни или мелкие земские дворяне и несколько кавалерийских полков, всего около 15000 человек.

Левый фланг и его резерв состояли из Белгородского и Севского полков. Казаки составляли его левую сторону, особый корпус, впрочем, каждый полк имел свое место.

В таком порядке русские выступили; перед каждым пехотным полком находились его полевые орудия и испанские рогатки».

Диспозиция Григория Ромодановского перед штурмом Стрельниковой горы представляет большой интерес для военных историков. Перед нами — глубокое тактическое построение полков для наступления на сильно укрепленные позиции. Впереди — отборные пехотные полки, наносящие удары в лоб и по флангам. За ними — очень мощные резервы. И, наконец, общий резерв, главные силы Григория Ромодановского и гетмана, остававшиеся в каре, окруженном «обозами». В случае неуспеха передовые полки могли укрыться в укрепленном лагере. Полевая артиллерия поддерживала наступающую пехоту, если пользоваться терминологией позднейших уставов, «огнем и колесами» — пушки везли «перед каждым пехотным полком». В полках находились переносные полевые заграждения — «испанские рогатки», которые можно было быстро установить перед атакующей конницей противника. Командиры полков лично вели солдат в атаку.

Позаботился Ромодановский и о прикрытии тыла. Три полка были оставлены у Бужинской переправы на правом берегу Днепра, еще четыре полка стояли против них на левом берегу. Многочисленная конница прикрывала фланги.

Полки строем двинулись к Стрельниковой горе. С вершины по ним палили турецкие пушки, из кустов и из-за деревьев раздавались мушкетные залпы, дело доходило до рукопашных схваток. С обрыва турки сталкивали повозки, наполненные гранатами с зажженными фитилями, которые взрывались с оглушительным грохотом. Но русская пехота упорно карабкалась на гору…

Страшным и кровопролитным был этот бой. Особую доблесть проявляли солдаты генерал-майора Шепелева, атаковавшие турок с правого фланга.

«Первыми взошли выборные полки. Однако, когда они значительно подвинулись по полю и без достаточной поддержки подошли к турецкому лагерю, турки и татары напали с сильным отрядом кавалерии, обратили их в бегство и согнали с холма. При этом убито 1000 русских, а раненых приблизительно вдвое меньше; между ранеными находился и генерал-лейтенант Шепелев. 500 русских были при внезапном натиске турок отделены от остальных, они сомкнулись около своих испанских рогаток и начали усиленно стрелять из двух полевых орудий и из ружей. Несмотря на то, что турки несколько раз бросались на них, они продолжали сопротивляться с решимостью, близкой к отчаянию. Многие из них были частью убиты, частью ранены, и все они, вероятно, были бы изрублены, если бы несколько стрелецких полков не завладело левой стороной холма, и турки, смело стреляя в них из пушек и ружей, направились туда, на самое опасное место.

Однако стрельцы, твердо став на взятой позиции, окружили себя своими испанскими рогатками и, непрерывно стреляя из многих бывших при них полевых орудий, удерживали неприятеля на некотором расстоянии от себя».

Наступал решающий момент сражения. Справа и слева солдаты генерала Шепелева и стрельцы ворвались на турецкие позиции и стойко держались, несмотря на потери, приковав к себе главные силы Каплан-паши. Солдаты и полковые командиры свое дело сделали, теперь все зависело от своевременного и правильного решения полководца. И воевода Григорий Григорьевич Ромодановский принял решение: он двинул вперед резервы. В сражение была введена многочисленная русская и казачья кавалерия.