Жизнь, как морской прилив - Кэтрин Куксон

Они долго стояли и смотрели друг на друга, а потом мужчина отступил в сторону. Теперь, когда Эмили подняла сумки с земли и поставила их на верхнюю перекладину, а он перенес их и поставил на землю с другой стороны, она не возражала. Но когда он протянул ей руку, чтобы помочь перебраться через проход в ограде, девушка сделала вид, что не заметила этого.

Эмили не попрощалась с ним, а пошла по тропинке, слегка склонив плечи под тяжестью рюкзака. Она не останавливалась, пока не прошла через всю рощицу и не добралась до разрушенного моста. Там девушка прислонилась к стене, закрыла глаза и сказала себе: «Господи, не одно, так другое! Можно было догадаться, что не все время жизнь будет гладкой!»

Глава 2

В течение следующих двух недель - или около этого Эмили боялась спускаться вниз на дорогу, опасаясь столкнуться с «ним». Она сказала себе, что их пути не должны пересекаться, поскольку, если кто-то из недоброжелателей увидит, как они разговаривают, то в деревне снова поднимется шум. Однако девушка часто о нем думала. Николас Стюарт показался ей хорошим человеком, спокойным. Она даже представить себе не могла, что он кого-то убил, но он это сделал и отсидел за это срок. Однако он совсем не казался хуже оттого, что просидел в тюрьме несколько лет. В нем было что-то; Эмили мысленно подбирала слово, объясняющее, что это было, и единственное слово, какое ей пришло в голову, было «спокойствие». Да, в нем было какое-то спокойствие, которое Эмили считала странным после того, через что он, должно быть, прошел. Снова и снова она вспоминала, как была удивлена, когда услышала, как хорошо он говорит. В других обстоятельствах Эмили бы доставило удовольствие слушать его, но не сейчас, и если он когда- либо снова заговорит с ней, то она пресечет это в корне сразу же. Она сделает это. Она ему прямо это скажет.

Эмили выходила из коровника, когда увидела Лэрри, идущего к воротам в пристройку с каменными стенами, которую они сложили, чтобы размещать овец в суровую погоду. Она крикнула ему:

— Куда ты пошел?

Он резко повернулся и, указывая на тележку с колесиками, ответил:

— Как ты думаешь?

— Но я никогда не знала, что в той стороне можно найти дрова.

— Там валяется подгнившая ветвь, принесенная водой, я заметил ее вчера.

— А, хорошо. — Она кивнула ему.

Дрова становились проблемой, и, хотя они могли бы позволить себе приобретать пару мешков дешевого торфяного топлива каждую неделю, доставка его сюда, на холм, была проблематична.

В прошлом году поиском дров занимались вместе, но в последнее время Лэрри стал ходить один. И Эмили была рада этому, поскольку у нее появилось время для отдыха. Не то чтобы она не могла присесть, когда он был дома, но при нем девушка никогда не могла спокойно подумать или почитать, не ощущая неловкости. Эмили пристрастилась к чтению по вечерам. Иногда это были рассказы в еженедельнике для женщин «Лейдис Уикли» или истории в «Ред Леттер», которые она покупала во время еженедельных поездок в город и к тете Мэри. А в последнее время она начала все чаще заглядывать в черную книжечку.

В этой книжке было пятьдесят восемь страниц, и на каждой помещались отрывки из прозы или поэзии, а в некоторых отрывках было всего две строки. Но с тайной гордостью девушка запомнила наизусть более половины этой книги; она цитировала их про себя слово в слово каждый раз, когда она считала, что их смысл подходит к данному случаю. Как, например, в данный момент, когда распарывала жакет, который купила в магазине подержанных вещей в Феллберне, тот самый, который вызвал столько шуму. Он был сшит из хорошего материала, и Эмили решила, что может сделать из него юбку и жилет с рукавами. Строка, пришедшая сейчас ей в голову, была одной из самых коротких и звучала так: «Язык - это платье мысли». Это было сказано кем-то по фамилии Джонсон. Возможно, она не использует ее в том смысле, который имел в виду человек, написавший ее, но девушка всегда обнаруживала, что, когда брала в руки иглу, ее мысли прояснялись, становились более мудрыми, и она сожалела, что не может выразить словами хотя бы некоторые из них. Когда она пытается передать их языком, они застревают в горле, или если она их все же высказывает, то выражается очень примитивным стилем, не тем, в который хотела бы «одеть» свои мысли.

Была еще одна причина того, почему Эмили радовалась, оставаясь одна. Тогда она могла поговорить с котенком. Девушка назвала его Тиддлс. Очень часто, когда она обращалась к нему, он мяукал в ответ, и Эмили могла поклясться, что он понимает каждое сказанное ею слово.

Она наклонилась, подняла котенка с каменной плиты у очага и посадила рядом с собой на скамью.

— Вот так, и о чем мы будем говорить сегодня? В «Ред Леттер» начали печатать интересный рассказ, но я очень надеюсь, что он не будет слишком длинным, каким был предыдущий. О, все эти несчастья, которые произошли с бедной девушкой. И я так и не узнала, чем все кончилось, потому что пропустила одну неделю. Помнишь, это было тогда, когда у меня жутко болел зуб?

Эмили любила побыть одна; ей еще хотелось немного поразмыслить о последствиях того, что случится, если подозрения, которые нервировали ее, окажутся правильными. Она перестала гладить котенка, когда почувствовала, как покрылась испариной.

Котенок мяукнул, требуя внимания, потом свернулся клубочком и замурлыкал. Дрова в очаге вспыхнули и затрещали. Ворона закаркала на трубе, а Дейзи, словно отвечала ей, замычала в коровнике. Эмили, схватив ножницы, начала распарывать швы жакета.

Когда она услышала стук в дверь, ножницы замерли в ее руке. Никто не стучался в эту дверь в течение всего времени, что они жили здесь. Неужели... Нет, нет! Только не он. Ой, будет убийство. Слава Богу, что Лэрри отсутствует. Девушка взяла жакет с колен и отложила его. Затем, сделав глубокий вдох, она пошла к двери и открыла. В следующее мгновение Эмили вскрикнула:

— Папа! О, папа! Папа! — Она кинулась на шею коренастому краснолицему мужчине, стоявшему на ступеньке, а он крепко прижал ее к себе, не говоря ни слова.

Девушка втащила его в комнату и закрыла дверь. Отец и повзрослевшая дочь посмотрели друг на друга на расстоянии вытянутых рук, а потом снова обнялись. Теперь она одновременно смеялась, плакала и пыталась говорить:

— О, папа! Папа! Откуда ты взялся? О, я так рада видеть тебя! О, папа! — Она погладила его шершавые щеки и, плача и заикаясь, сказала: — Я так рада тебя видеть. Я... я не поменяю этот момент и на тысячу фунтов. Ни за что!

— Как поживаешь, девочка?

— Я? О, я живу хорошо, папа, все в порядке. Надо же! Я только вчера вечером вспоминала о тебе. Я подумала, куда же ты запропастился. Это уже не одна, а полторы поездки. Прошло уже больше двух лет. Ой, да садись же. Давай твое пальто. Сейчас я налью тебе что-нибудь выпить.