Прошлое с нами (Книга первая) - Василий Петров

Командиры переглянулись. Меня направили к начальнику штаба полка. Затем к командиру.

— В шестьсот двадцать втором стрелковом полку никто не знает про девяносто второй отдельный артиллерийский дивизион. Но, допустим, он существует в действительности и входил в состав частей Владимир-Волынского укрепленного района,— командир полка черноволос, говорит с кавказским акцентом,— зачем забрел сюда лейтенант-артиллерист? Село Княгининки,— он заглянул в развернутую на ящике 200-тысячную карту,— в двухстах километрах от Владимира-Волынского...— и умолк, убежденный, что перед ним диверсант либо лазутчик.

Возле повозки шушукались писари, ездовые. Командир полка распорядился спросить орудийных номеров. Какая необходимость в этом? Я возражал против того, чтобы опрос производился в моем отсутствии. Для сопровождения ко мне были приставлены два лейтенанта. С ними я вернулся во взвод. Опоздал. Препирательства, возникшие между орудийными номерами и пехотинцами, перешли в потасовку. Ни те, ни другие не пускали в ход оружие, но дело шло к тому. Не без усилий нам — лейтенантам и мне — удалось развести спорящих на обочины.

Старший сержант Проценко доложил, что уполномоченный пехотной контрразведки начал дознание сразу после моего ухода. Помкомвзвода запретил орудийным номерам отвечать на вопросы лица без знаков различия. Пехоте внушают недоверие наши пулеметы, и она вознамерилась отнять их.

Я не мог оставить в таких обстоятельствах взвод на дороге и привел к штабной повозке.

— Танковые пулеметы... Гм... допустим, но как они попали в артиллерийскую часть?— командиры-пехотинцы ждали ответа.

Возмущенный подозрением и глупостью вопросов, я не упомянул о довооружении и переобмундировании в Ковеле.3-я батарея получила тогда 23 пулемета, а дивизион — более сотни. — Такое количество? Враки это все! Неправдоподобно!.. Пока не подтвердится принадлежность ваша к воинской части... и факт ее существования, вы и ваши люди будут задержаны... оружие сдать! Об этом не может быть и речи. 1-й огневой взвод не обучен сдавать оружие и не знает, как это делается. — Какой заносчивый...— командир полка смягчился,— в таком случае, сдадите патроны и гранаты.

Диски танковых пулеметов неразъемны. — Что такое? — повысил голос майор.— Товарищ лейтенант, я не люблю повторять приказания. Старший сержант Проценко вскинул пулемет и посредством заряжания стал выбрасывать из диска патроны под ноги пехотинцу. Защелкал затвором и Дорошенко. — Наши винтовочные патроны подходят к этим пулеметам? — удивленный командир полка повернулся к уполномоченному контрразведки: — Не стоит обнажать шпаги, подождем... а?

Привал закончился. «В походную колонну!» 1-й огневой взвод двинулся вслед за штабными повозками.

Минул час, другой. Дорога вывела головную роту в поле. Следом шел ротный обоз, шесть-семь повозок, кухня. Тяжелое оружие — ручные и станковые пулеметы, две минометные трубы, плиты к ним — пехотинцы несли на плечах. Любопытно, чем загружен ротный транспорт? Боеприпасами, продовольствием?

Колонна растянулась километра на два. Каждое подразделение тянуло за собой облако пыли. Жарко.

Появился «Хеншель-126». По-видимому, заметил пыль на дороге. Порядок в колонне 622-го СП гораздо лучше, чем на шоссе. Из роты в роту исправно передавались команды. Пехотинцы стреляли по самолету с колена, не сходя с дороги, и очень отрадно было то, что стреляли все.

Довольно долго за мной в качестве наблюдателя шел младший лейтенант-пехотинец. Рослый, крепкий, лет 35-ти. По всей видимости, из младших командиров. Каска посажена низко, я не заметил ни разу, чтобы он поправлял ее. Молча оглядывался, курил на ходу. Жара и пыль заставили его сесть в повозку. Интерес к 1 -му огневому взводу заметно ослаб.

Меня донимала забота. Тащиться с пехотой? Как долго? Найдутся ли люди, которым известен 92-й ОАД в полоса действий соединений 27-го стрелкового корпуса?

Минул полдень. Пехота двигалась на север. Это несколько смиряло меня с положением пленника. Разрывы мин и снарядов слышались справа.

К вечеру пыль уменьшилась. Голова колонны повернула в юго-восточном направлении на проселочную дорогу, кажется, к шоссе.

Штаб, две или три роты вошли в овраг, который тянулся дальше на север. После короткого отдыха подразделения начали занимать оборону, окапывались. Ездовые кормили лошадей. Все заняты делом. Только орудийные номера сидели безучастно в стороне.

Пришел старший сержант Проценко. Нельзя ли отвести людей в укрытие? Младший лейтенант-пехотинец возражал. Место указал командир полка. И что же? Не думает ли он, пехотинец, что 1-й огневой взвод останется тут до конца войны?

Пехота продолжала рыть ячейки. Подошла кухня. Застучали котелки.

Меня тяготила опека. Делать нечего. Я шагал по собственному следу взад, вперед. Приехал на коне командир полка. Все поднялись.

— Гляди ты, перегрели ствол...— командир полка указал на пулемет,— зачем беречь в бою оружие? Стрелять, не жалеючи патронов...

Похвала пехотинца нисколько меня не трогала, но примирительный тон вселял надежду.

— Не знаю, где ваша часть., болтаетесь без документов, двенадцать... четырнадцать человек. А у меня в полковой батарее два орудия... и нет прислуги... Начальник артиллерии доложил... Не наберется и на одно... Может, пойдете в полковую батарею?

Предложение смахивало на приказ. Майору достаточно изменить ударение — и разговорам конец. Отвечать нужно коротко, одним словом — «есть». А 3-я батарея? Мои товарищи... Бег в парк... стрельба по танкам... ковельская дорога... Столько тяжких и радостных минут. И люди — Величко, Гаранин, Поздняков, Шапир...— ждут, может быть... Мысль о возвращении не давала мне покоя.

Пехотинец превратно поймет мое молчание. Тянуть нельзя. Что же? Он — командир полка, и службу знает лучше, чем я. Если бы его подчиненные находились на моем месте, им как отвечать?

— Товарищ лейтенант, шутить не время. Я не нуждаюсь в вашем согласии. Уйдете... задержат другие... Речь идет о зачислении в полк. Пройдем к моим артиллеристам.

Невдалеке стояли на огневых позициях 76-мм орудия образца 1902/27 года. Короткий ствол, деревянные колеса вровень со щитом. Точь-в-точь шуваловские единороги.

Командира полка встречал младший лейтенант, командир батареи. Служака, видно по всему. Лицо дубленое, крепкий. Заправлен наглухо, и нипочем ему никакая война... Только вот зачем он на ОП? Младший лейтенант, как люди орудийных расчетов, носил артиллерийские эмблемы на малиновых петлицах. Абсурд. Никакого соответствия!

Орудийные расчеты громко отвечали на приветствия командира полка. Он спросил по-дружески, нравятся ли мне орудия?