Инопланетянин (сборник) - Юрий Тупицын

И в спальне Керол не нашла никаких следов присутствия посторонних. Она оставила свет включенным во всей квартире. Проходя на кухню через гостиную, она щелкнула выключателем приемника и настроила его на станцию, которая вечерами всегда передавала легкую музыку. Вернувшись на кухню, Керол достала из шкафчика сумку и снова пересчитала доставшиеся ей деньги. Она не ошиблась — четыреста девяносто три доллара. Странно, но теперь эти деньги не доставили ей никакой радости, хотя она всячески старалась расшевелить себя, представляя, как обзаведется к осени новым костюмом, пальто и сапожками. Швырнув деньги в сумку, она поставила ее возле себя на пол.

Есть Керол не хотелось, но она все-таки достала из холодильника сыр, ветчину и зеленый горошек, а из шкафчика — заветную бутылку настоящего «Порто». Керол не любила крепких напитков, не любила ни бренди, ни виски, ни вошедшую в моду водку, но иногда выпивала некрепкий коктейль или немного хорошего выдержанного вина. Когда она нарезала ветчину, сквозь доносящуюся из гостиной музыку ей послышалось, будто мягко щелкнул замок входной двери. С екнувшим сердцем Керол замерла с ножом в руке. Но было тихо, лишь звучала спокойная лиричная мелодия в стиле кантри. Керол перевела дыхание и, убеждая себя, что все это иллюзии и нервы, снова принялась резать ветчину. Покончив с этим занятием, она подцепила ложкой зеленого горошка… И в этот момент периферическим зрением уловила некое движение в проеме кухонной двери. Она подняла глаза, ложка выпала из ее ослабевшей руки, горошины рассыпались по столу, часть их упала на пол. Перед ней стоял Немо Нигил в старом костюме явно с чужого плеча, в рубашке без галстука, но аккуратно причесанный и улыбающийся.

— Простите мое внезапное вторжение, — мягко проговорил он, чуть склоняя голову в вежливом поклоне.

Он не спускал глаз с Керол, когда кланялся, в прихожей было заметно темнее, чем на кухне. И Керол вдруг ясно увидела, что его глаза, как у кошки, вдруг вспыхнули зеленоватым фосфорическим светом. Она пронзительно вскрикнула, попыталась вскочить на ноги и потеряла сознание.

ТРЕВОГА, МЕЙСЕДОН

В восемь часов утра полковник Мейседон отправился в бассейн на так называемые водные процедуры, записав на доске «странствующих и путешествующих» свою фамилию и номер телефона, по которому его можно было бы отыскать в случае срочной необходимости. Доска при выходе из отдела была повешена по распоряжению его начальника генерала Фицджеральда Скотта, который очень любил порядок и страшно не любил, когда понадобившегося работника вдруг не оказывалось под рукой. Когда волнующее мероприятие с доской «странствующих и путешествующих» еще только внедрялось в жизнь, в отделе начали циркулировать весьма вольные шуточки, связанные с тем печальным обстоятельством, что даже пентагоновские офицеры время от времени должны посещать туалет, а кабины этого самого популярного в мире заведения, увы, пока еще не оборудованы телефонными аппаратами. Особенно активно и весело обсуждались проблемы, которые встают перед индивидуумами, страдающими таким невинным, но не очень приятным заболеванием, как запор. Эти разговорчики в конце концов достигли ушей генерала. Фицджеральд Скотт прошел долгий и трудный путь от уорен-офицера до генерала, а потому был начисто лишен чувства юмора. Собрав подчиненных, он довел до общего сведения, что доска при выходе выполняет самое серьезное служебное назначение и поэтому он не потерпит, чтобы ее делали предметом зубоскальства и непристойных шуточек. Отныне, добавил он, уточняя свое первоначальное распоряжение, на доске должны фиксироваться лишь те случаи отсутствия, которые продолжаются более четверти часа. Этого времени, строго заметил генерал, вполне достаточно. Те же лица, кишечник которых функционирует недостаточно активно, должны обратиться к врачу. Офицер, страдающий запором, — не настоящий офицер! Нельзя забывать о том, что все, делающееся в священных стенах Пентагона, лишь подготовка к главному и основному в бытии человечества — к войне. В условиях же ведения войны офицер, сидящий на поле боя без штанов и все свои силы расходующий в напрасных попытках отдать естественную дань природе, — вернейший кандидат в покойники. Мало того, что он совершенно беззащитен против разнообразных поражающих факторов ядерного взрыва, он являет собой еще и идеальную неподвижную мишень, и очень удобный объект в качестве «языка» для поисковых групп противника. Под рукой генерала сейчас нет официальной статистики, но на основании личного опыта он берется утверждать, что не менее трети всех «языков» захватывается именно в таком пикантном положении.

Короткая и энергичная речь генерала имела потрясающий успех. В течение ближайших часов она не обошла, а буквально облетела все гигантское здание Пентагона, совершенно затмив своей популярностью и самые свежие анекдоты, и самые злободневные «утки». А конечный результат этой балаганной истории был утилитарным и довольно неожиданным: доски «странствующих и путешествующих» появились в множестве других отделов, в которых о них раньше и понятия не имели. Мейседон потом задумался — на самом ли деле генерал Скотт был лишен чувства юмора? Во всяком случае, теперь Генри не стал бы утверждать это безапелляционно.

Мейседон посещал по утрам бассейн по предписаниям врача, которые были даны, когда у Генри из-за семейных неурядиц несколько расшатались нервы. Нервы его уже давно пришли в порядок, но добровольно отказываться от этих приятнейших утренних процедур Мейседон не собирался. А поскольку генерал Скотт терпел его отлучки и помалкивал, купания продолжались. Генри принял сначала горячий, потом холодный, почти ледяной душ и лишь затем прыгнул в прозрачную тепловатую воду бассейна. Он с наслаждением плавал и плескался, когда вдруг расслышал объявление:

— Полковник Мейседон! Вас просят срочно зайти в кабинет администратора бассейна.

Судя по всему, информатору пришлось повторить эту фразу несколько раз, пока она дошла не только до слуха, но и до сознания Генри. Чертыхнувшись, Мейседон выбрался из воды, растерся полотенцем, накинул на плечи махровый халат, прошел в кабинет администратора и коротко представился.

— Вас просили позвонить вот по этому телефону, — администратор протянул полковнику листок бумаги.

— Разрешите?

— Прошу.

Номер был не пятизначным, не пентагоновским. Набирая его, Мейседон вдруг ощутил укол острого любопытства и легкого беспокойства — это был телефон группы «Озма», которой фактически заправлял его приятель доктор Чарльз Уотсон.