Костотряс - Чери Прист

— Я… э-э-э… закройте дверь, а?

Зику было страшно: все больше пуль сновало между стенами, кошмарное громыхание выстрелов раздавалось совсем рядом. Щурясь, он отвел руки от лица и всмотрелся в силуэт, обрисовавшийся на фоне проема, но ничего не разглядел, кроме общих очертаний — не вполне человеческих. Силуэт принадлежал мужчине, облаченному в броню или костюм со стальными вставками, а также маску, напоминавшую формой бычью голову.

В течение нескольких секунд незнакомец хранил молчание; свистели пули, с лязгом отскакивая от наплечников. Наконец он вымолвил:

— Детям тут не место, слишком опасно. Что ты делаешь здесь?

Говорил он медленно, словно от ответа зависело очень и очень многое.

— Выбраться пытаюсь! У меня внизу отняли маску. Я думал…

В ход его мыслей грубо вмешался грохот, огласивший полумрак у верзилы за спиной, — такой громкий и раскатистый, что револьверы тут были явно ни при чем.

— Что это? — чуть ли не взвизгнул Зик.

Зашатавшись под силой взрыва, мужчина широко расставил ручищи и уперся в дверную раму, чтобы удержаться на ногах.

— Это Ударный Звукомет доктора Миннерихта. Он… он стреляет в людей звуком, не хуже настоящей пушки. — Судя по всему, он хотел добавить еще каких-то подробностей, но передумал и сказал: — А насчет выбраться — хорошая мысль. Только не отсюда. Лучше тебе не… — И произнес вдруг: — Иезекииль. Тебя ведь так зовут, да?

— А вы кто? И какая вам разница?

— Я знаю одного человека, который тебя разыскивает, — пояснил незнакомец, но мальчика такой ответ не успокоил.

Первым делом Зику вспомнилось лицо великана, дирижабль которого рухнул во дворе форта.

А этому типу хватало природных габаритов, чтобы наглухо перегородить проход, так что он мог быть капитану роднёй, а то и хуже — членом экипажа или наемником. В списке интересующих Зика занятий возвращение к человеку, у которого каждая ладонь была величиной с ведро, занимало последнее место. Еще его тревожило, что незнакомцу в маске известно его имя, — это осложняло дело, ведь теперь воздушный пират знал, кого ищет, и высылал за беглецом подручных.

— Нет, — разом ответил Зик на все вопросы. — Оставим это. Отпустите меня.

Мужчина покачал головой; маска заскребла по металлическим наплечникам, поскрипывая на стыках.

— Можешь идти, только сюда не суйся. Погибнешь.

— Мне нужна маска!

— А знаешь что? — Бросив взгляд через плечо, здоровяк приметил что-то любопытное. — Подожди-ка здесь, я сам тебе принесу.

Обойти его не вышло бы при всем старании — совсем как крепостной ров. Но если он отлучится на пару секунд, то у Зика появляется время на бросок…

— Хорошо, — шепнул он и кивнул.

— Обещаешь никуда не уходить? Дождешься?

— Да, сэр, — заверил его Зик.

— Отлично. Через минуту вернусь.

Но едва громила, бряцая доспехами, отвернулся, Зик юркнул мимо него и кинулся в сторону, подальше от очага схватки.

Стоять на месте было слишком жутко и отнюдь не безопасно, так что он пригнулся и скользнул к ближайшему укрытию — штабелю ящиков, которые таяли потихоньку от ударов пуль, выбивавших из них щепку за щепкой. По спине обжигающей кистью мазнул раскаленный кусок металла, продырявив рубашку.

Он попытался дотянуться рукой до саднящей полоски кожи между лопатками, но не смог и бросил это занятие, рассудив, что еще не умер и даже не умирает. Если уж на то пошло, голова у него болела куда сильнее, сильнее даже рассаженной руки.

Зик забился в угол, с ужасом глядя на открывшуюся глазам сцену.

Все помещение было поделено между враждующими сторонами. Заслышанные еще внизу звуки не обманули — здесь действительно кипела война. Только вот, вопреки заявлениям доктора и других, мальчик не увидел никаких трухляков — сопящих, подволакивающих ноги мертвецов, каких ему описывали. Он видел лишь вооруженных людей, ожесточенно паливших друг по другу. Между ними раскинулась блестящая гладь мраморного пола, который некогда был красивым, а теперь пестрел щербинами. С одной стороны засели три китайца в компании пары типов, одетых примерно как матросы с «Клементины». С другой — Лестер и горстка парней, явно прибывших на место боя из вокзальных подвалов.

С потолка сталактитами свисали каскады сияющих ламп, заливая светом затянутые паутиной и пылью закоулки, где разворачивались ужасные события.

Вдоль глухих стен размещались скамейки с мягкими сиденьями и искусственные растения из шелка; поливать их не требовалось, а вот заштопать теперь не помешало бы, настолько их изрешетили. За кадками с растениями, под скамейками, между аккуратными рядами стульев, скрепленными между собой и привинченными к полу, со злобными гримасами прятались люди и делали все возможное, чтобы сломить волю противников или попросту перебить их.

Зик не вполне представлял, куда его занесло, — похоже, в пассажирский зал. И не узнавал никого, кроме Лестера; не знал, из-за чего они сцепились. На одних были маски, на других — нет. И по меньшей мере трое лежали мертвыми на глянцевых плитах — двое ничком, один навзничь. У последнего отсутствовала большая часть горла, потускневший взгляд был устремлен куда-то в незримые небеса.

А вот на одном из лежавших ничком была маска.

К немалому изумлению Зика, парень в доспехах как раз пытался стянуть ее. Шея трупа болталась, как пустой носок, но вот соскользнул последний ремешок, а вместе с ним и маска.

Здоровяк обернулся и поискал глазами выход на лестницу. Увидев, что дверь распахнута, а Зика и след простыл, он громко выругался и завертелся на месте. В лопатку ему с нежным кимвальным звоном ударила пуля, однако явного вреда не причинила.

Наконец он заметил мальчика, забившегося за ящики.

На миг тот испугался, что сейчас верзила сдернет со спины свою гигантскую пушку и выстрелит; тогда его разнесет на тысячу кусочков — да так, что родная мать не признает.

Вместо этого незнакомец сгреб маску ладонью, скатал в комок и швырнул мальчику на колени, после чего выхватил из-за пояса здоровенный шестизарядный револьвер и принялся палить по всему залу, расчищая себе дорогу к отступлению. А может, и Зику — тот внезапно засомневался, правильно ли судил о здоровяке.

На дальнем конце помещения виднелась еще одна дверь, и в нее ломился кто-то очень крупный. А может, и не очень — просто «кого-то» было много.

Это были не единичные удары, наносимые машиной или тараном. На дверь шел беспрестанный, настырный натиск, в нее били и колотили. Меж тем ее хорошо укрепили изнутри. Даже из угла было видно, что дверь забаррикадирована так, будто с той стороны ожидалась целая армия.