Предновогодье. Внутренние связи (СИ) - Хол Блэки

— От'ично, — поведал мужчина, изучив содержимое карточки. Не стану спорить, ему виднее. Наверняка передо мной очень умный бухгалтер.

Между тем он прошествовал к шкафу, выставив приличный пивной животик. Молодой, а совершенно не следит за собой, — разглядывала я мужчину, невольно сравнивая с Альриком, с Петей, и с тем же Мэлом, будь он неладен.

Бухгалтер вернулся с небольшой книжечкой.

— Ваш счет, — помахал ею и углубился в чтение, возя носом. — Начис'ения составят десять висо'ов каждую неде'ю. Вникаете?

Я неуверенно кивнула, с трудом воспринимая дефект речи. Похоже, в дополнение к ужасам зрения начались ужасы слуха. Может быть, это обещанные Морковкой галлюцинации? Хотя рановато. Острые ощущения гарантированы во второй половине дня.

Нервная женщина у окна застучала на счетах громче.

— Оп'ата по сде'анной 'аботе, — вещал мужчина. — К'оме того, на вас чис'ится до'г в сумме пятьдесят шесть висо'ов за невозв'ащенные та'оны. Как будем возмещать: с'азу и'и постепенно?

— Постепенно, — закивала я, почувствовав с облегчением, что к языку вернулась прежняя подвижность.

— Не менее двух висо'ов каждую неде'ю на вычет.

Если с моей зарплаты будут удерживать по два висора еженедельно, то придется возвращать долг до лета. Однако большей суммы на погашение стоимости талонов мне не потянуть.

— Давайте по два.

— Сейчас офо'мим о'де', - сообщил важно мужчина и принялся заполнять бумажки.

Я задумалась. Фактически каждую неделю буду получать на руки восемь висоров. Сносно, но надолго моего здоровья не хватит. На сухарях вскорости загнусь, тем более во время напряженной сессии. Поэтому следует поторапливаться с реализацией отцовой фляжки, пока не закис коньяк.

— Вычет автоматический. Деньги будете по'учать в кассе, — сказал бухгалтер, вручая квитанцию.

Нервная женщина с силой ударила по счетам и пробормотала со злостью. Перелистав кипу бумажных скатертей, она начала подсчет заново с первого листа.

— Игнесса Августовна, — обратился к ней мужчина поучительным тоном, — ваши счеты — п'ош'ый век, сп'ошная отста'ость. Вы безда'но т'атите в'емя, а оно не 'езиновое. Ба'анс до сих по' не сведен. Я начинаю подумывать, что вы не сп'авяетесь с обязанностями. Может быть, по'а на покой?

Женщина уставилась на него невидящим взором и, закатив глаза, сползла на пол. Виновник ее бессознательного состояния бросился на помощь.

— Игнесса Августовна, — забормотал растерянно, придерживая тетеньку, а она повисла как тряпка, — не смейте падать в обмо'ок! Не сооб'ажу, что де'ать в таких с'учаях. Что де'ать? — обратился ко мне.

Я схватила бумажный талмуд с циферками и начала обмахивать бесчувственную бухгалтершу:

— Вызывать Морковку!

— А как ее вызывать?

Что за бестолковый товарищ!

— По телефону, наверное.

— Номе'а не знаю.

Я принялась махать еще яростнее, отчего патлы на голове мужчины развивались большими парусами, открывая залысины.

— Есть телефонный справочник?

— К-кажется, на сто'е, — ответил мужчина беспомощно. — Не понимаю, как у меня со'ва'ось. Все по'ыва'ся высказать, да жа'ко бы'о.

При этих словах бухгалтерша, пришедшая в себя, сдавленно вскрикнула и опять провалилась в беспамятство. Я сунула мужчине импровизированный веер и кинулась к столу. Рылась и искала на фоне извиняющихся бормотаний мужчины, мол, он не хотел, а словно кто-то тянул его за язык, и само собой получилось облить грязью.

Все мужики таковы, — думала со злостью, набирая номер Морковки в отыскавшемся справочнике. Сначала наговорят гадостей, а потом ищут оправдания словесному поносу.

— Кларисса Марковна? — спросила на всякий случай. Вдруг не туда попала?

— Это я, — ответили настороженно на другом конце.

— В бухгалтерии упала в обморок…

— Игнесса Августовна, — напомнил мужчина, вяло обмахивая себя. Он забыл про пострадавшую, предаваясь самоуничижению за несдержанность.

— Игнесса Августовна в глубоком обмороке. Возможно, у нее инфаркт. Или инсульт. Или всё вместе, — добавила я мстительно, глядя, как мужчина истерически обмахивается талмудным веером, бормоча слова раскаяния и извинения. Зачем изображать мученика? Все равно не поверю, что перепугался за коллегу, а не за себя.

— Кто говорит? — допытывалась Морковка. Здесь человек умирает, а ее волнуют разговоры по душам.

— Да Папена говорит! — закричала я. — Которая ушла от вас полчаса назад!

Фельдшерица отреагировала на вызов и оперативно прибыла с чемоданчиком к месту происшествия. Наверное, она до последнего момента надеялась, что ее разыгрывают, но просчиталась. Я передала ей вахту в виде двух жертв бухгалтерского учета.

— Можно идти? — спросила у Морковки. — Или требуется какая-нибудь помощь?

— Вы сделали всё, что было в силах, — зыркнула на меня Кларисса Марковна, сунув под нос пострадавшей ватку с нашатырным спиртом. Женщина застонала и пошевелилась. Морковка соорудила такую же ватку для жестокосердного бухгалтера.

Я покинула царство цифр с чистой совестью и с ордером на восемь висоров, не прочь совершить по дороге еще пару-тройку подвигов.

Следующий этап — столовая для персонала. А туда-то зачем?

Прокравшись по безмолвному коридору мимо студенческого общепита, я заглянула в соседнюю дверь. Оказывается, институтские работники питались среди обшитой панелями роскоши, мягких ковров и небольших диванчиков; за столиками, на которых стояли вазы с настоящими живыми цветами. Вот она, разница в социальном положении.

Стало завидно чужому комфорту, но завидки кончились, когда я увидела на раздаче профессора Вулфу и еще двух мужчин с полными подносами. Они перебрасывались шутками и посмеивались. Да, Альрик — большой любитель поесть, — вспомнилось не к месту. Поди ж прокорми мышечную массу салатом из зеленых листиков.

Неожиданно буркнул желудок, не успевший отвыкнуть от столовских излишеств. Я замерла. Что делать: дождаться, когда мужчины рассчитаются, или лезть напролом?

Вдруг профессор обернулся и заметил меня.

— Эва Карловна? Что здесь делаете?

Его приятели повернули головы в мою сторону.

— Тут… вот… — пробормотала я и сунула кассирше карточку под нос. — Куда мне?

— Вторая дверь, — махнула она рукой. — Не отвлекай.

Развернувшись, я кинулась прочь от яркой синевы насмешливых глаз Альрика. Метнулась в первую попавшуюся дверь — заперто, ткнулась в следующую и попала по назначению. Заведующая столовой поставила отметку в своей строчке и осведомилась:

— Как часто намерены питаться? Завтраки, обеды, ужины? Может быть, промежуточные перекусы? У нас пользуется спросом доставка заказов к рабочему месту. Хотелось бы получить от вас примерный список пристрастий в еде.

Надеюсь, я имела равнодушный и невозмутимый вид, и после каждой фразы моя челюсть не опускалась все ниже и ниже.

— Пока не могу сказать конкретно, — пролепетала неуверенно. — Можно попозже?

— В любое время, — кивнула заведующая.

Мысли метались, словно загнанные скакуны. Стыдобище! Завтраки, обеды и полдники по индивидуальному меню — напрямую в архив и всего за восемь висоров в неделю! Без сомнений, удобства в питании стоили в сто раз больше, чем моя будущая зарплата. Зачем нужна отметка в карточке, если и так понятно, что элитная столовая не по карману младшему помощнику архивариуса?

Попрощавшись, я выползла из кабинета с пылающими щеками и прислонилась спиной к двери. А напротив, дожидаясь меня, стоял Альрик, опираясь о спинку диванчика, на котором расположился с приятелями.

— Эва Карловна, — поманил пальцем. Я сделала два шага навстречу. Ближе незачем — еще пара минут, и взвывший желудок будет услышан и Альриком, и кассиршей, и заведующей за дверью.

— Доброе утро.

— Вы не пояснили, — сказал профессор приветливо. У него было отличное настроение, заметное по легкой улыбке и по тому, что он дважды назвал меня по имени-отчеству.

Вместо ответа я протянула карточку, так как если бы открыла рот, то слюна закапала бы на ковер. Альрик изучил бумажку и вернул обратно. Его приятели посматривали на меня и тихо переговаривались. А ведь я ни разу не сталкивалась с ними на институтских просторах. Это навело на мысль, что учебное заведение не так мало, как казалось с первого взгляда.