Голос демона - Кейт Якоби

— Вы ее любите.

Ответа не последовало — лишь слабое пожатие плеч.

— Роберт! — Мика протянул руку и развернул Роберта к себе лицом. — Ответьте мне. Ведь вы ее любите?

Роберт неохотно взглянул на Мику и после долгой паузы прошептал:

— Какая разница?

— Но еще не поздно все остановить… Если бы вы сказали ей об этом, вы могли бы ее увезти.

— Ох, едва ли Селар позволит мне подобное. Да и что я стал бы делать потом? Обречь ее на жизнь беглянки? Разве могу я причинить ей такое зло! И как насчет матушки и всех, кто от меня зависит? Могу ли я бросить их всех на растерзание хищникам Селара только потому, что питаю к Дженн какие-то чувства? — Роберт горько усмехнулся. — Да и скажи я ей о своей любви, ничего бы не изменилось. Она меня ненавидит.

— Откуда вы знаете?

— Ну, об этом я позаботился.

Мика, ничего не понимая, развел руками:

— Но зачем? Вы решили, что и она может испытывать к вам те же чувства?

— Не знаю. Я просто не мог рисковать.

— Но если вы ее любите…

Роберт отвернулся и обреченно склонил голову:

— Не важно, люблю я ее или нет. Я не могу доверять никаким своим чувствам. Да к тому же тут просто действуют те проклятые Узы…

Мика ничего не мог понять.

— Откуда вы знаете, что тут просто действие Уз? И какое имеет значение, если это и так?

— Дело в том, — Роберт выпрямился во весь рост и повернулся к Мике, — что Ключ ошибается. Пророчество ложно. Иначе не может быть. И у меня нет выбора: я должен противиться… Мика, я должен противиться всему! Если я этого не сделаю…

— Что? Что случится, если вы не будете противиться?

— Тебе незачем это знать. — Роберт твердо посмотрел Мике в глаза. — Не настаивай, друг мой. Поверь, ты ничем не можешь мне помочь. Хотел бы я, чтобы все было иначе.

ГЛАВА 22

Он лениво снял рубашку, подержал в руке и уронил на пол. Лихорадка заставляла его то гореть в огне, то дрожать от леденящего холода. Здорово он осадил этого труса!

Кинул ему в лицо все его жалкие уловки, и что же? в ответ лишь полная покорность…

Значит, все эти годы он боялся того, чего на самом деле не существовало! Все эти годы он помнил об угрозе, да и выслушивал напоминания о ней тоже. И вот теперь доказал: придворные ошибались. Теперь они не могут не видеть этого. Никогда больше никто не посмеет усомниться в проницательности короля! Не будет больше вопросов о том, почему он защищает Хаддона. Впрочем, и защиты не будет тоже.

Долг заплачен. Только слабость могла тогда заставить Хаддона спасти жизнь незнакомцу. Именно слабость хоть он всегда и считал этого человека сильным. Хаддон слаб. Поэтому он и бежал — и тогда, и сейчас, снова и снова. Вечное бегство, никакого мужества. Трус.

Хаддон заслужил то, что получил.

Закинув руки за голову, Селар потянулся. Лунный свет призрачной лужей растекся по полу. Селар улегся в постель, и некоторое время лежал неподвижно. Теперь его ничто не тревожило, и скоро он уснул.

В ее комнате было так холодно! Слишком холодно, чтобы оставаться неподвижной даже под одеялами. Воздух казался сырым и промозглым. Дженн расстелила одеяло у камина и уселась на него, обхватив руками колени. Пламя вспыхивало и потрескивало, угли сияли золотом, но тепла почти не чувствовалось. Закутавшись в одеяло, Дженн продолжала дрожать.

В замке все стихло. Последние пирующие разошлись по своим комнатам: сегодня нужно было отдохнуть, набраться сил перед завтрашними торжествами. Даже Белла уснула в кресле в гардеробной Дженн. Слуги убрали зал, собаки угомонились. Часовня, полная цветов, блистала убранством. Не было ничего, что могло бы помешать будущей церемонии, разве что начнется война…

Удивительно: как могла самая большая ее драгоценность так медленно, так незаметно растаять, что Дженн заметила это, только когда ее лишилась? Где теперь ее свобода? Развеяна временем, обстоятельствами, желанием выжить, а не жить…

Неужели свобода всегда была такой хрупкой, такой призрачной? Неужели ее всегда было так легко потерять?

Нет, не может быть! Дженн всегда чувствовала ее как нечто реальное, как надежную опору. Свободолюбие направляло ее поступки почти всю жизнь.

И вот теперь совсем скоро, всего через несколько часов она лишится последних остатков свободы…

Дженн протянула руки к огню, но так и не почувствовала тепла. Тогда она встала и начала ходить по комнате, чтобы разогнать кровь по телу. Однако и это не помогло. Беспокойство было похоже на ледяной сквозняк.

Где он теперь?

Уехал ли? Посмеет ли она воспользоваться своим умением искательницы? Да, конечно, после издевательств Селара он должен был уехать…

Заставив себя успокоиться, Дженн остановилась и закрыла глаза. Искательница она была неумелая, но все же, если Роберт в замке, она узнает об этом.

Ничего. Уехал…

Но…

Что это там? Что он делает? Не в замке, но рядом, в лесу у старой мельницы… Он стоит неподвижно…

Дженн широко открыла глаза. Ее охватила нерешительность, но всего на мгновение. Отбросив одеяло, она неслышно подошла к сундуку у двери и вытащила старую поношенную одежду ту, в которой отправлялась в свои ночные походы. Дженн натянула платье, закуталась в плащ и низко надвинула капюшон. Бесшумно отперев дверь, она выскользнула в коридор. Винтовая лестница была погружена во мрак, но Дженн не замедлила шагов: в последнее время у нее было достаточно практики в том, чтобы находить дорогу в темноте.

С опаской, делая каждый шаг, Дженн выбралась во двор, сразу свернула в сад и двинулась к калитке в стене. Близость свободы наполняла легкостью ее тело, звала вперед. Мимо прошли двое стражников, но тень скрывала Дженн, и они ее не заметили. Огромные дубовые створки ворот были распахнуты, но железная решетка опущена. Замок тихо щелкнул под пальцами Дженн, она чуть отвела решетку, потом вернула ее на место.

Всю дорогу до озера Дженн держалась как можно ближе к стене замка, зная, что так ее нельзя увидеть. Только оказавшись на берегу, она стремглав кинулась бежать по траве к деревьям. Кочки, о которые она спотыкалась, не замедляли ее бега. Дженн чувствовала непреодолимую потребность двигаться, из нее била энергия. Казалось, ее помимо воли несет ураган мщения. Запыхавшись, она добежала до леса и только там упала на колени.

Как же все запуталось! Все эти заговоры, тайны, интриги… И вот теперь Роберту причинена такая нестерпимая боль!

Что с ним будет? Начнет ли та тьма внутри, которую разглядела Дженн, расти, питаясь унижением, бессилием, гневом?

Дженн поднялась на ноги и начала пробираться сквозь кусты.

Ей не следовало допускать, чтобы дело дошло до такого. Теперь поздно. Завтра она окажется навсегда прикована к этому чудовищу, Ичерну. Стоя в часовне, она произнесет слова, в которые не верит. Но произнесет их она все равно. Она не опозорит Якоба никогда и ни за что. Пусть обет, который она даст, будет ложью, но ведь потом… потом… ей придется отдаться этому… этому человеку…