Друзья и враги Анатолия Русакова - Георгий Тушкан

— Ладно! Приказ принят. Я уже заходил к Лопуховым. Отец алкоголик. Мать, чудится мне, жуликоватая особа. Дома крик, мат, ругань. Так чего мы ждем? Надо спасать парня, отослать в воспитательную колонию к Ивану Игнатьевичу. Дел за Пашкой столько, что на три колонии хватит.

— Отошлем, если у Пашки будет еще хотя бы одно серьезное правонарушение. Возьми у матери Лопухова заявление с просьбой о том, чтобы ее сына поместили в колонию. Если не сможешь справиться с Пашкой, прямо скажи!

— Что значит не смогу? Ведь комсомольское поручение! А мать с радостью подпишет заявление. Но все-таки главное — Чума. Его щупальца потянутся за Пашкой и в колонию.

— Я посоветуюсь с кем надо. Держи меня в курсе. А сейчас извини — спешу.

Анатолий зашел к Лопуховым. Пашки, конечно, снова не оказалось. Мать охотно подписала заявление с просьбой поместить сына в воспитательную колонию.

…Отгульный день выдался горячий. Вернувшись домой и чуть передохнув — мать сегодня дежурила в больнице, — Анатолий трижды относил на кухню посуду в надежде встретить Корсакову. Наконец он ее увидел и спросил, когда вернется Валентин Петрович.

Она ответила, что сказать, когда он появится, совершенно невозможно.

— Эх, жаль! — вырвалось у Анатолия.

Антонина Алексеевна внимательно посмотрела на него, зазвала в комнату и спросила, очень ли ему нужен Валентин Петрович.

— Да так… — смешался Анатолий.

— От того, будете ли вы со мной откровенны, зависит, как скоро вы увидите Валентина, — тихо сказала она.

— А он в Москве?

— Большего я вам ничего не скажу. Но вы не стесняйтесь и говорите откровенно. Не беспокойтесь…

Анатолий рассказал о звонке Чумы, о его посланцах.

— Я сообщу Валентину. И вот что: ни о чем сейчас меня не расспрашивайте. И никому не проговоритесь о нашем разговоре. Валентин на днях вернулся, выполняет одно срочное секретное задание и даже не ночует дома. Я узнаю, когда он сможет с вами поговорить и сообщу вам.

На следующий день вечером Анатолий, немного волнуясь, шагал в школу. Он ожидал неприятных вопросов. Ведь теперь все узнали, за что он был когда-то осужден. Потом эта история с Шелгуновым, обыск, выпивка с ворами, подписка о невыезде… А объяснить всем, рассказать подробно — нельзя. Полковник запретил.

Но в классе его встретили так, будто ничего не случилось.

— Бодрее держись, старик! — услышал Анатолий шепот Онегина.

После занятий к нему подошла Людмила Зубавина. Если Анатолию нужна какая-либо помощь, они с Сергеем всегда помогут и советом и делом. Они готовы пойти в милицию или куда требуется. Анатолию они верят, он может на них рассчитывать.

На перемене Анатолий увиделся с Ушковым и спросил, как дела в «чертовой читалке». Ушков подмигнул: «Выясняю и разведываю».

Вернувшись из школы, Анатолий прошел на кухню, якобы поставить на плиту чайник, и вопросительно посмотрел на Антонину Алексеевну.

— Сегодня никуда не отлучайтесь, — шепнула она.

…Корсаков сидел в кресле и курил. Он показал папиросой на кресло рядом:

— Что так смотришь? Изменился?

— Давно не виделись…

— Рад меня видеть?

Корсаков был все такой же сухопарый, собранный, с точными, будто отработанными, жестами. Только выглядел усталым…

— Очень рад видеть! — искренне сказал Анатолий. — Я ведь…

— Не будем ворошить старое. И я рад тебя видеть… таким. Ты удивительно изменился. Анатолий Русаков, которого я несколько лет назад видел затравленным и исковерканным ворами мальчишкой, и ты — разные люди.

— Мне надо многое рассказать вам, — начал Анатолий.

— Учти, я многое знаю… Знаю, что бригадмилец детской комнаты милиции освободил Бориса Троицкого и его сестру из рук хулиганов и воров, двух из них задержал и передал милиции. Одному, по кличке «Цыган», удалось скрыться. Было такое?

— Было.

— И при этом Анатолий Русаков проявил инициативу, решительность, смелость. Правда, по неопытности он допустил кое-какие ошибки. Но о них после. Знаю, что Чума послал к этому бригадмильцу «полномочных представителей», чтобы вовлечь его в свою шайку, а если он откажется, то «ударить советским законом по зубам» и заодно, в назидание другим ворам, наказать за «активность». Правда, бригадмилец не проявил должной оперативности, не задержал посланцев Чумы.

— Я считал…

— Стоп! Скажешь позже. Впрочем, это получилось кстати, так как всякое постороннее вмешательство вне нашего плана — нежелательно.

— Они же увели Шелгунова! А с меня в милиции взяли было подписку о невыезде.

— Шелгунов жив и, как мне стало известно, вернется скоро в школу.

— Жив? Шелгунов?

— Да.

— А что же случилось?

— Вот это и хотелось бы знать. Ты с ним держись поосторожнее, как будто заранее не знал о его возвращении. Интересно, как он будет себя вести. То ли он провел Чуму мнимым согласием, то ли действительно согласился войти в шайку, то ли Чума решил его не вовлекать?

— Валентин Петрович, я пришел поговорить с вами. Надо что-то предпринимать. Чума очень опасен. Не только для меня — для всех. Хуже его нет. Это самый что ни на есть пережиток капитализма, отравляющий всех, с ним соприкасающихся.

— Откуда ты его знаешь?

— Я с ним в пересылке познакомился… — Глаза Анатолия загорелись мрачным огнем. — Он «приподымал» меня, воспитывал.

— Теперь понятно! Ну и повезло же тебе. Расскажи подробнее.

Опять Анатолию пришлось ворошить прошлое.

— Пожалуй, ты мог бы нам помочь. Скоро предстоит серьезная операция по ликвидации шайки Чумы, — сказал Корсаков.

Анатолий в волнении вскочил:

— Приказывайте! Если надо, я готов на время бросить работу, бросить учебу, дни и ночи следить за Чумой, лишь бы поймать его! Я читал Конан-Дойля о Шерлоке Холмсе. Я сумею!

Корсаков засмеялся:

— Ни в коем случае! Категорически запрещаю.

— Вы не доверяете мне?

— Верю, но время сыщиков-одиночек давно прошло. «Секрет» Шерлока Холмса, если судить по рассказам доктора Ватсона, заключался в умении уличать преступника путем технического и тонкого психологического анализа. А сейчас — во-первых, техника! Анализы — определение группы крови, оттиски пальцев, следы пепла, особенности ворсинок одежды, из какой системы пистолета произведен выстрел и многое иное — все это точно анализируется с помощью научных средств. А психологический анализ — тоже дело коллективное, так что время сыщиков-одиночек миновало. Но все же сыщику, даже для такой, казалось бы со стороны, не сложной работы, как осмотр места происшествия, опрос очевидцев, сопоставление фактов и прочее, требуется сметка, опыт и чутье. Что ты знаешь о молодости Шерлока Холмса?

— Так ведь Конан-Дойль об этом не писал.

— Вот именно. А почему? Покажи ошибки — и потускнеет ореол непогрешимости и гениальности. Когда выйду на пенсию, а это будет через год, сяду за «Записки сотрудника уголовного розыска». Труд его тяжкий, невидимый миру… Днем и ночью, в дождь, грязь и стужу приходится, рискуя жизнью, действовать сотрудникам уголовного розыска, охранять покой советских людей.

— Я готов!

— А опыт? Помню такой случай. Весна, темная ночь. Ледоход на большой реке. Опасный бандит удирает через реку. Прыгает со льдины на льдину, ему нечего терять. Поймают — суд, расстрел. Молодой неопытный агент угрозыска преследует. А рыхлые льдины несутся быстро, кружат, сталкиваются. Между ними бурлит черная вода. Страшно! Берег безлюдный. Отступи агент — никто не увидит. Так вот. Молодой агент смалодушничал. Назад повернул. Потом опомнился. А время упустил…

— А вы поймали того преступника?

— А кто сказал, что ловил я? — Корсаков усмехнулся. — Поймали. Я, как ты знаешь, стал бороться с преступниками еще в первые годы советской власти. Комсомол направил на работу в уголовный розыск.

Вначале я даже огорчился. Уж очень не хотелось работать сыщиком. Хотел на фронт. А потом увлекся. Это как кроссворд… Как научное открытие… Как поединок… Приятно сделать людям доброе дело и убрать дрянь, которая мешает людям спокойно жить и трудиться.

Вот ты предложил следить за Чумой. А ведь и этому, казалось бы, несложному делу тоже надо учиться. Всему надо учиться. Настоящие знания я приобрел не на юридическом, а в Высшей школе МВД… плюс жизненный опыт. А появилась электроника и прочая техника — опять учусь. Все движется… Даже воры вынуждены изменять свои «законы» применительно к обстоятельствам. Впрочем, психология у них та же… Ты даже не представляешь себе, как стараются дружки попавшихся преступников выручить своего. Суют любые взятки. Идут на все! Лишь бы замять дело, положить под сукно, смягчить факты. Они считают, что все продается и покупается. Но на этом горят. У наших работников, как требовал еще Дзержинский, должно быть горячее сердце, холодный ум и чистые руки. А кроме того — знание и опыт. Все это я говорю к тому, чтобы ты мотал на ус и не обижался, если я тебе сию же секунду не поручаю ловить Чуму. У меня с ним старые счеты… Я чувствовал бы себя спокойнее, если бы тобой интересовался не Чума, а кто-нибудь другой.