Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

Она проницательно взглянула на Уолли поверх блюда с пончиками, которое поставила перед ним. Знай Селеста, что кроме нее никто из Хэвилендов не согласился говорить с Уолли, должно быть, тоже промолчала бы. Но старая дева, казалось, была рада возможности высказать свои суждения о представителях человечества и их глупости.

– Самое главное в том, что он не сдался. Пошел против Кори, и был Элис хорошим мужем, пока та не сбежала, а потом… не желал и слова слышать против нее и не пошел на поклон к семейке. Трясся над Энни, и стал ей прекрасным отцом. Он знал, что жизнь девочки в этом старом болоте будет нелегкой, особенно после того, что произошло, но, клянусь Богом, сохранил гордость и передал это качество дочери.

– Значит, они остались в одиночестве? – поспешно вставил Уолли.

– В наших местах каждый второй так или иначе находится в родстве с нами, с Макмилланами и Доулингами. А остальные, скорее всего, у нас в долгу по уши. Нет, мистер Дугас, у Гарри не было друзей. И маленькой Энни совсем плохо приходилось. Но скажу вам, она настоящая Хэвиленд! Всегда была жизнерадостной девочкой и трудолюбивой. Не из тех, кто вечно ноет и хнычет.

Селеста показала Уолли рождественские открытки, полученные от Энни за много лет. Уолли заметил, как детский неровный почерк становится все увереннее.

– Что бы о ней сейчас ни болтали в Голливуде, – объявила тетя Селеста, – все это наглая ложь. Могу дать слово! – Энни – самая порядочная девушка на земле. Конечно, – фыркнула она, – здешние людишки не преминут сказать, мол, яблочко от яблоньки недалеко падает – такого скандала вполне можно было ожидать. Так все это ерунда! Я знаю человеческую природу, молодой человек, и не зря дожила до таких лет – кое-чему научилась. Только потому, что мать сбилась с пути, еще нет причин плохо думать об Энни! Может, именно из-за Элис Энни всегда вела себя безупречно! Люди всегда делают все возможное, лишь бы не повторять ошибки родителей. И даже не будь этого, порядочнее и чище Энни на свете нет. Вы просто не знаете ее так, как я.

Старушка вздохнула.

– Трусы в этом городе не дали ей возможности спокойно жить, – заключила она. – Но, думаю, это только закалило ее. Она сумела справиться.

Пола Спайсер, удалившаяся на покой преподавательница английского высшей школы Ричлэнда и классный руководитель Энни, подтвердила слова Селесты: школьные годы были самыми тяжелыми в жизни Энни.

– У жителей маленьких городов очень ограниченное мировоззрение, – сказала она. – Они не любят прощать и никогда не забывают. Видите ли, Энни так похожа на Элис! Та же походка, фигура, красота… и главное, глаза. Когда они смотрели на нее, вспоминали Гарри и его позор. А тут еще девочка родилась преждевременно.

Она болезненно поморщилась.

– Не люблю говорить об этом, потому что могла помочь девочке и не сделала этого. Никогда не забуду, как сидела в учительской, слушая, как эти ехидные бабы льют грязь на мать Энни. Девочка прекрасно училась, была одной из первых в школе, но никто не хотел этого признать. За каждую отличную оценку она должна была сражаться в два раза упорнее, чем любой ученик.

Она покачала головой.

– У Энни было так мало друзей – всегда она одна, и в средней, и в высшей школе. Я всегда восхищалась ее мужеством, потому что Энни держала голову высоко, что бы ни произошло, продолжала получать награды и грамоты, не сдавалась и даже играла в школьном драматическом кружке…

Женщина выглядела совершенно убитой:

– Когда Энни закончила школу, я была советником от учительского персонала в Обществе национальной чести, – продолжала она. – Поверьте, мистер Дугас, я умоляла и просила этих детей. Я даже не выдержала и разрыдалась. Но они ее забаллотировали и… не приняли. По-моему, это было самым подлым поступком за все времена существования Общества, особенно если учесть, что главной целью этой организации было показать самым лучшим и порядочным школьникам неоценимое значение независимого мышления… все равно, никогда не прощу себе. Нужно было сказать, что лично размозжу голову каждому, если Энни не будет принята, но винить бедную малышку за грехи матери…

– Как злы люди! – посочувствовал Уолли.

Пола Спайсер вытирала платочком влажные глаза, но выцветший квадратик, казалось, служил ширмой, из-за которой женщина внимательно разглядывала собеседника.

Тот понял, что последнюю часть головоломки еще предстоит решить.

Уолли с безошибочным инстинктом переходил от свидетеля к свидетелю, пока на пятый день пребывания в Ричлэнде не отыскал городскую сплетницу. Звали ее Мэриен Блендиш. Одинокая старая дева семидесяти с лишним лет, прикованная артритом к инвалидному креслу, она отчаянно жаждала человеческого общения. Мэриен дважды выслушала легенду Уолли о преимуществах страхования и заставила дать клятву выслать брошюру и страховую премию при первой возможности.

Искривленными пальцами она едва могла удержать чашку, но все же налила Уолли охлажденного чая и поставила тарелку с печеньем.

Сыщику не составило никакого труда навести ее на разговор о Хэвилендах, поскольку сомнительная репутация Энни в Голливуде была известна всем жителям Ричлэнда. Уолли вежливо слушал, как она перебирает уже известные слухи, и навострил уши, когда старуха дошла до особенно пикантного места и понизила голос.

– Конечно, не стоило бы говорить этого, но я знала девушку, служившую в банке той осенью, когда сбежала жена Гарри. Элис сняла с совместного счета все сбережения, до последнего пенни. Мерзкая тварь!

– Ужасно, – согласился Уолли. – Думаете, это правда? Я имею в виду то, что люди о ней говорили.

Глаза старухи блеснули.

– Позвольте сказать, молодой человек, я уверена: это правда. В таком маленьком городе можно знать все, если держать глаза и уши открытыми. У Элис был роман с Леоном Гатричем, продолжавшийся до того дня, как она сбежала. И это при том, что Леон тоже был женат!

Старуха закивала, укоризненно прищелкивая языком.

– Жена уже умерла, упокой, Господи, ее душу. Что она только не вытерпела от него! Самый гнусный бабник во всей округе! Двадцать пять лет женщинам от него проходу не было!

– А он все еще жив? – спросил Уолли, прихлебывая охлажденный чай.

– Скрипит. По-прежнему на ферме, хотя с трудом обрабатывает землю. Пьет много, насколько мне известно. Да, он и Элис друг друга стоят. Два сапога пара!

– Думаете, были и другие? – осведомился Уолли. Старуха раздраженно поморщилась:

– Не удивилась бы, молодой человек, – объявила Мэриен Блендиш. – Нисколечко не удивилась бы. Она вечно шлялась по улицам. Заходила в магазины и все такое. Неизвестно, что ей могло в голову взбрести. Да, нехорошая была женщина, эта Элис. На все способна.