Виновны в защите Родины, или Русский - Тимофей Круглов

— Поскольку здесь стоит подпись «Республиканский Совет Интерфронта», наверное, наша. Но я должен уточнить, поскольку последнее время, как вы знаете, я нахожусь здесь, в зале заседаний Верховного Совета.

Валерий Алексеевич оживился вдруг, повернулся в кресле ко мне, даже наклонился в мою сторону, что делал редко.

— Тут ведь в чем интрига, Тимофей Иванович! Мы со Свораком так и не успели предупредить шефа, что операция уже начата. Разминулись, банально, по времени. Мобильников тогда не было. Но и тянуть нельзя было — упустим момент, потом снова все и всех не соберешь. Но Алексеев нас не сдал. Понял. Конечно, еще тогда, на трибуне Верховного Совета стоя, все понял. Да и знал меня как облупленного, и тексты мои тоже всегда бы отличил от чужих. Но не стал ни отказываться, ни признаваться сразу.

Понял, что энфээловцы дело круто повернут — власть ведь уже у них была, по сути. Это он меня защищал, не признавая листовку сразу, чтобы конкретного автора не сдавать!

Поднялся шум, крик. Заседание срочно решили продолжить. Вызвали на десять утра следующего дня руководителей прокуратуры и КГБ, с тем чтобы те дали оценку «подстрекательским» листовкам. Так на меня, а точнее, на «неизвестного автора и распространителей» той листовки в первый раз завели дело по статье 59 УК Латвийской ССР — «измена родине». За попытку свержения государственной власти, свергнутой, по сути, еще 4 мая, самим Верховным Советом, большинством голосов принявшим Декларацию о независимости Латвии. Чудны дела Твои, Господи! По этой же статье судили потом рижских омоновцев, и снова, второй уже раз тогда, попал под эту статью и ваш покорный слуга Иванов! А в России по 59-й (64-й в УК РСФСР) советской статье судили высшее руководство страны — участников пресловутого ГКЧП. «Правовое государство» и «легитимность» действующей власти, что в Латвийской Республике, что в Российской Федерации, начинались именно с этого абсурда.

Иванов мягким, кошачьим движением выкинул себя из кресла и снял с полки потрепанный томик Латвийского УК, заложенный судебной повесткой, за которую он так и не расписался тогда, слава богу, поскольку сначала был с отрядом в Тюмени, потом в Приднестровье. А потом никому уже ни до кого и дела не было, кроме избранных козлов отпущения, которым, конечно, оттого, что их избрали, легче не стало. Но это уже тема особая.

— В рамках права, в рамках единственно законной на тот момент Конституции — Конституции СССР держались исключительно строго как раз те, кого потом обвинили в «измене Родине». А вот те, кто организованно, «в группе», «по предварительному сговору» крушил государство в годы «перестройки», — они все в белом, и хоронят их под артиллерийский салют на Новодевичьем… Пусть и не всех. Пока.

Кто, уже в конце 80-х годов, впускал в союзные республики западных агентов? Как банальных шпионов, так и всяких «политконсультантов» и специалистов по выборным технологиям? Кто? Кто пропускал из-за рубежа вагоны оргтехники, использованной для прямой пропаганды против существующего строя? А кто ввозил из-за границы предвыборные агитационные материалы, напечатанные на западные деньги и послужившие свержению законной на тот момент власти в суверенном государстве? Кто сознательно выпускал за кордон для консультаций на Западе лидеров НФЛ и им подобных, прекрасно зная, что консультироваться они будут о том, как свергнуть советскую власть в стране? Кто провозил в СССР по дипломатическим и не только каналам миллионы долларов наличными с целью все той же — свержение действующей власти? Кто неоднократно, в течение нескольких лет устраивал Ельцину в Юрмале встречи с иностранными «консультантами»? От кого он получал указания и кто его отпускал на эти «случки» даже тогда, когда он якобы был в опале? Про

Яковлева и говорить не приходится — история хромого беса перестройки всем хорошо известна.

Вопросы риторические, конечно. От самого верха и до самого низу судить по 59-й статье и приговаривать через одного к расстрелу с конфискацией нужно было многих. В том числе тех, кто и сегодня при власти, и власти высокой. Но все у нас на Родине делается, как известно, наоборот, через жопу. И потому по статье «измена родине» открытые предатели Родины судили тех, кто Родину защищал. Сегодня это называется: «Ельцин дал России истинное народовластие». Сегодня это — по всем ТВ-каналам транслируемое возложение цветов к могиле Собчака. Эх, как говорится, единожды совравши, кто ж тебе поверит?

И тут же, едва успев отмазаться от уголовных и прочих мерзких дел, всплывает на поверхность «другая Россия» и начинает изображать из себя защитников народа и радетелей чуть ли не за Советский Союз! Национал-большевики братаются с либералами, гроссмейстеры с бывшими премьерами. А тут уже рядом целая свора грантополучателей, включая загадочных «русских фашистов» преимущественно еврейского почему-то происхождения. А власть их ловит точно по рецепту из старого анекдота про Неуловимого Джо. А некоторые кавказцы, показательно расстреливая русские семьи на юге страны, в Москве, да и по всей России, ведут себя как белые плантаторы среди негров. Вот это — правовое государство! Вот это — гарант Конституции! Ура! — Валерий Алексеевич, видно было, пытался сдержаться. Закрыл глаза, утер лицо ладонью, как бы смывая вспышку гнева. Ткнул мне рукой в открытую на мониторе страницу новостного сайта: — Вот, поглядите! Президент в День народного единства собирает в Кремле на торжественный ужин так называемых «соотечественников»! Садится за один стол, вместе ест, пьет, поднимает тосты за Россию. вместе с теми, кто из России по своей воле убежал в дальнее зарубежье. И вместе с теми, кто в бывших союзных республиках русский народ предавал и продолжает предавать, устраивая себе из русских, не по своей воле оказавшихся за границей, политическую кормушку. Кто там у него в советниках по Прибалтике? По-прежнему Шабтай-фон-Колмано-вич, что ли?

Я, Тимофей Иванович, редко пишу в ЖЖ. Но недавно не выдержал:

Сегодня — День памяти жертв политических репрессий. Или что-то вроде того… Как снова в Латвии очутился, там что ни месяц, так очередной день скорби — то депортации, то репрессии, то оккупации…

Но я не о том. Я вот что хочу сказать и очень кратко. Длинно, может быть, отпишусь где-нибудь в прессе. А пока просто на эмоциях…

Вот вы мне скажите, дорогие друзья и френды, — а будет ли когда в России День памяти жертв перестройки?

Будут ли когда вспоминать сотни тысяч убитых, растерзанных мужиков, изнасилованных женщин, беспризорных детей? Миллионы беженцев, бросивших все? Десятки миллионов разорванных, разлученных семей, родственников, любимых? Полтораста миллионов ограбленных русских людей? Да и не только русских, просто людей? В том. числе оболваненных либеральной «идеей» или свернувших на дорогу эстонского, латышского, грузинского и прочего нацизма? А к ответу за все это будут, ли привлечены, тысячи тысяч, убийц, предателей, воров и просто хладнокровных сукиных сынов, сделавших свой гешефт, на горе и крови? Как там, господа «еди-нороссы», не слабо внести законопроектик?!

Тем, кто меня плохо знает, напомню — я революции не только не люблю, ненавижу. Оранжевые, бархатные и песенные со всеми «несогласными» вместе — особенно. Но вот. День памяти жертв перестройки — просто необходим. Чтобы, наш. президент, сказавши «А» о «величайшей геополитической катастрофе», сказал бы. «Б», наконец.

Катерина вошла в кабинет на шум, встала в дверях. Посмотрела иронически-царственно на распалившегося Иванова, перевела взгляд на меня. Улыбнулась, пытаясь смягчить неловкую ситуацию — не любила, когда обычно невозмутимый Валерий Алексеевич вдруг начинал горячиться. Беспокоилась по-женски за сердце, которое у Иванова уже пошаливало. Но, однако, Екатерина Борисовна, даром что дама обаятельная, в вопросах мировоззренческих была жестка и даже порою жестока.

— Русеешь, Иванов? — Она насмешливо повела бровью. — Скоро потребуешь «погоны снимать вместе с кожей!». Забыл, как Путина хвалил, пока в Латвии жили?

— А я, любимая моя, его и сейчас похвалить не забываю. Когда есть за что! Но не может он вечно оставаться переходной фигурой и примирять непримиримое! Вот тут я и бешусь.

Знаю, что лучше его на данный момент нет никого! Что свою первостепенную задачу Путин выполнил на двести процентов! Но поскольку он такой храбрый и умелый — пусть и дальше совершенствуется! Пусть найдет в себе мужество государственное порвать окончательно с теми, кого расстреливать бы надо, ежели по совести!

— А ты думаешь, это так просто, да? Подписал приказ — и в ссылку или к стенке?

— Да знаю, что не просто. — Иванов сник, и от первоначального запала не осталось уже ничего, только длиный грустный вздох, как воздух выпустили… — Я, может, куда больше других знаю, как не просто. Или, по крайней мере, догадываюсь. И не хочу я ни крови, ни расстрелов, ни репрессий. Не хочу. Пусть их — доживают свой век, пусть Бог их судит. Но и у власти им — вчерашним убийцам и предателям, сегодняшним ворам и коррупционерам — не место!