Циклоп - Генри Лайон Олди

доподлинный сон. Людей выкидывают на мороз ради моего удобства. Бедняг, желавших всего лишь скоротать вечерок, гонят прочь от теплого очага, чтобы я могла без помех отдохнуть под крышей. Пожелай я, и их прирезали бы мне в угоду. Я бы шла по трупам к новой жизни. В собольей шубке, в капоре, отороченном чернобуркой; в мягких сапожках. Ваше величество, благодарю за щедрость!

— В-ва…

Сопровождающий Эльзу гвардеец, не говоря ни слова, ударил с носка. Пьяница вернулся в сугроб, где и замер без движения.

— Зачем? — спросила Эльза.

Гвардеец пожал плечами. Наверное, он улыбался, но под маской это было незаметно.

В харчевне уже заново накрывали столы. Хозяин, дрожа от страха, тащил кувшины с медом и вином. Две бабы, молодая и старая — должно быть, жена и дочь хозяина — собирали в мешок битую посуду. Черепки терлись друг о друга с костяным звуком. Вонь и дым ели глаза. Эльза зажмурилась, плача от рези под веками. Сильные пальцы гвардейца взяли ее за локоть.

— Идите спокойно, госпожа.

Во тьме и слезах, Эльза сделала пять шагов. Шесть. Семь…

— Садитесь, прошу вас.

Она села, уверенная, что упадет на пол. Нет, скамья. Застеленная чем-то мягким. Запах вина, сдобренного чабрецом и душицей. Запах жареной свинины. Запах мужчины: кожа, сталь, войлок. Звуки: бряканье металла, топот сапог, вздохи женщин. Стук зубов хозяина.

— Пейте вино. Согреетесь…

— Мне жарко.

— Хотите снять шубу?

Сбросив верхнюю одежду, Эльза приняла в руки кружку. Сделала глоток; поморщилась — кислое, жиденькое вино вязало рот. Похоже, гвардеец уловил ее недовольство. Кружка сменилась другой, побольше. Сивилла отхлебнула: мед. Крепкий, сладкий, горячий. Слишком крепкий. Голова закружилась; боясь свалиться со скамьи, Эльза открыла глаза. Напротив сидел гвардеец. Черную маску он стащил вниз, на грудь. Лицо и личина с одинаковым беспокойством вглядывались в сивиллу. Хорош, равнодушно оценила Эльза. Вряд ли записной сердцеед, но хорош. Она не понимала, как в сложившейся ситуации ее хватает давать оценки конвоирам. Чувства притупились, биение жизни рассудок воспринимал глухо, словно из-за скорлупы.

— Вам лучше без маски, — сказала она.

Гвардеец засмеялся, встопорщив узкую полоску усов.

— Вы правы. Скоро я сброшу маску навсегда.

— Вы уходите в отставку?

— Из-за вас.

— Шутите?

— Ничуть. Позвольте представиться: Клемент ди Гендау. Вашей милостью, и монаршей волей — граф ди Гендау. Ваш будущий супруг, госпожа.

— Не называйте меня госпожой, — попросила Эльза.

И вздрогнула: супруг? Мой муж пред людьми и небом? Тюремщик, для которого я раздвину ноги?! Вряд ли он придет ко мне в глухом, темно-зеленом балахоне, с дыркой в причинном месте. Я рожу ему детей. Я буду вышивать на пяльцах. Буду слушать щегла, запертого в клетке. Я никогда не покину замка, если за мной не пошлет король. Темница? О такой темнице женщины тщетно молят богов. В сущности, та же обитель. С одной, ничтожной разницей: здесь я проживу жизнь не человеком, а залогом. Залогом графского титула, залогом благополучия династии…

— Как мне звать вас? — растерянный, удивился Клемент.

Глуп, поняла Эльза. Предан, глуп, честен.

— Не знаю.

— Женой? Нет, рано. Вашей милостью?

— Вы сошли с ума!

— Вы правы. Проснуться графом — от такого можно тронуться. Проснуться женихом красавицы, к которой благоволит его величество…

— Красавицы? — Эльза указала на струп, коростой покрывший щеку.

— Да, — твердо сказал Клемент. — Я разбираюсь в ранах. Это сойдет, поверьте мне. Через неделю, или раньше. Потом — мази, притирания… Весной, глядя в зеркало, вы и не вспомните об этой дряни. Я куплю вам тысячу украшений. Вашу янтарную диадему вы со смехом выбросите в канаву. Дешевые побрякушки не к лицу графине ди Гендау…

— Никогда, — Эльза наклонилась вперед. Пальцы ее вцепились в край столешницы, побелев от напряжения. — Никогда не говорите такого. Слышите? И не прикасайтесь к моей диадеме. Ни днем, ни ночью. Даже если вам покажется, что я крепко сплю, и ничего не замечу. Даже если я буду валяться без сознания. Даже если я стану умолять вас об этом. Вы поняли меня, граф?

Будущий муж выпрямился. Глаза его сверкнули гневом. Раздулись нервные, тонко очерченные ноздри. У виска задергалась синяя жилка. Отец, и тот не говорил с Клементом ди Гендау подобным тоном. Мужчина уже лежал бы с кинжалом между ребер. Но женщина, слабая женщина; и слова короля: «…ответишь головами всей твоей семьи…»

— Вы забываетесь, — голос Клемента заледенел. От учтивости не осталось и следа. — И потом, что будет, если я нарушу ваш запрет?

— Я перегрызу вам глотку.

— Что?

— Вы не ослышались. Если вы снимете с меня диадему, добром или силой, я перегрызу вам глотку. Или вам придется убить меня.

— Это угроза?

— Я не угрожаю, и не лгу. Примите это, как судьбу, и не задавайте лишних вопросов.

Челюсть графа отвисла. Кажется, лишь сейчас Клемент начал понимать, что у подарков есть обратная сторона. Припав к своей кружке, он осушил ее залпом. Утер рот тыльной стороной ладони, сдвинул шапку с затылка на лоб. Мальчишка, вздохнула Эльза. Светлая Иштар! Доведись мне выбирать из двух мальчишек, я предпочла бы графу ди Гендау изменника Танни. И вовсе не потому, что влюблена. Танни носил бы меня на руках, но и граф выглядит крепким малым. Танни делился бы со мной последней коркой хлеба, но и граф не оставит свою жену голодной. Любовь? Выгода? Нет, просто сама возможность выбора — редкое счастье…

— Вы утомлены дорогой, — нашел выход Клемент. Морщины на его лице разгладились, во взгляде читалось понимание. — Вы хотите спать. Я велю отвести вас в самую чистую, самую просторную комнату. Завтра утром мы снова тронемся в путь. Путь до Гендау долог. Вы должны отдохнуть…

Он зевнул во весь рот.

— Отдохнуть, да…

Еще один зевок. Прекрасные зубы, отметила Эльза. Белые, крепкие. Вопреки словам Клемента, ей совершенно не хотелось спать. Зато граф маялся зевотой, рискуя вывихнуть себе челюсть. «Спать… — бормотал он между зевками. — А-а-у… спать…» Изумлена, чтобы не сказать, испугана, Эльза смотрела, как голова будущего мужа клонится все ниже. Глаза Клемента заволок туман. Обмякли широкие плечи. Миг, другой, и граф ди Гендау, ударившись лбом о край стола, захрапел что есть мочи.

— Что с вами?

Эльза зря ждала ответа. Она рискнула потормошить Клемента, но добилась лишь того, что граф вскинулся, рявкнул: «По коням!» — и упал обратно. Храп дюжины глоток был ему ответом. Казалось, на тайном языке гвардейцев призыв «По коням!» означал пожелание «Спокойной ночи!». Чувствуя, как ноги делаются тряпичными, сивилла огляделась. Харчевня превратилась в сонное царство. Спали гвардейцы за столами. Спали бабы на полу. Спал хозяин на пороге кухни. Время от времени спящие шевелились, и тогда Эльзе