Княгиня Ольга - Алексей Карпов

С этого печенежского нашествия начинается череда бесконечных русско-печенежских войн, продолжавшихся без малого столетие. Угроза печенежских вторжений будет преследовать внука Ольги князя Владимира, который однажды, после одного из неудачных сражений с ними, едва не попадет в плен. Печенеги будут осаждать Киев и в годы княжения Ярослава Мудрого. Но никогда столица Руси не окажется столь беззащитной, столь беспомощной перед степными кочевниками, как в этот год — год великих побед Святослава на Дунае.

Самое страшное для осажденных заключалось в том, что у них не было возможности сообщить о случившемся Святославу. Казалось, город был обречен. Правда, через какое-то время к противоположной стороне Днепра подошла дружина Претича, одного из воевод Святослава, оставленных им на Руси. Воины остановились в виду Киева. Но помочь осажденным они не могли. Дружина Претича была слишком мала. К тому же воевода не знал о том, что происходит в Киеве. Он мог надеяться, что горожане дали знать Святославу о случившемся, и потому терпеливо дожидался князя.

Ольга, уже больная, оказалась бессильна что-либо предпринять. Ни дружины, ни даже возможности связаться с сыном или его воеводой у нее не было. Из близких к ней людей не нашлось никого, кто смог бы встать во главе города.

Ей оставалось только одно — молитва. «Божий ведь Промысел ведает, как благочестивых избавлять от напасти, — рассуждал позднейший московский книжник. — Так и праведную Ольгу храня, Бог внял молитве ее и укрыл ее от всякого зла». Но так писал он, зная о конечном спасении Киева и княжеской семьи. Во время самой осады судьба города и всех находившихся в нем людей и вправду висела на волоске, и можно сказать, что их спасло чудо.

Власть, выпавшую из рук княжеской семьи, подхватило вече. Две ветви власти — как это бывает в критические минуты — поменялись местами. Собравшиеся на вече люди сами решили судьбу города, и решение это должно было стать трагическим и для них самих, и для княгини и ее внуков: наутро город решено было сдать печенегам. «Сдадимся — может, кого убьют, а кого и в живых оставят; всё равно ведь от голода все умираем», — наверное, так или примерно так рассуждали киевляне{311}.

Вот как рассказывает об этом летопись:

«Изнемогли люди от голода и жажды. [И] собрались люди той стороны Днепра в ладьях, и стояли на том берегу. И нельзя было ни из них кому-либо проникнуть в Киев, ни из города к ним. И опечалились люди в граде, и сказали: “Нет ли кого-нибудь, кто бы смог перебраться на ту сторону и сказать им (воинам Претича. — А.К.): если не подступите к утру [к городу], сдадимся печенегам?” И сказал один отрок: “Я проберусь”. И сказали ему: “Иди”. Он же вышел из города с уздечкой и побежал между печенегами, спрашивая, не видел ли кто-нибудь коня. Ибо знал он по-печенежски, и принимали его за своего. А когда приблизился к реке, скинул порты, и бросился в Днепр, и побрел в брод. Печенеги же, увидев, устремились за ним, стреляя в него, но не смогли ничего ему сделать. Те же с другого берега увидели его и поплыли в ладье к нему, и взяли его в ладью, и привезли его к дружине. И сказал им отрок: “Если не подступитесь к утру к городу, хотят люди сдаться печенегам”. Сказал же воевода их по имени Претич: “Подступим к утру в ладьях и, взяв княгиню и княжичей, умчим их на этот берег. Если не сделаем так, погубит нас Святослав”».

Рассказ летописца, несомненно, основан на народном предании. Но это предание — иного рода, нежели те, с которыми мы сталкивались в предыдущих главах книги. Оно открывает цикл сказаний о печенежских войнах, имеющих отношение главным образом к эпохе Владимира Святого. Таковы, например, сказания о «белгородском киселе» — чудесном избавлении Белгорода (близ Киева) от печенегов; или об отроке-кожемяке, победившем печенежского богатыря на реке Трубеж, у будущего града Переяславля-Южного. Эти сказания возникли в дружинной среде и прославляли подвиги княжеских дружинников, «отроков», проявивших мужество и отвагу в ходе многочисленных русско-печенежских войн. Так, главным героем киевского сказания стал безымянный юноша, которому благодаря хитрости удалось переправиться через Днепр и тем самым спасти город. Рассказ летописца, помимо прочего, свидетельствует о тесных связях, существовавших в то время между русскими и печенегами. Юноша-киевлянин знал печенежский язык; вероятно, какое-то время он прожил среди них — может быть, как пленник, а может, и в качестве заложника, оставленного у печенегов в подтверждение заключенного мира. Умел он управляться и с печенежской упряжью — не случайно, эпизод с уздечкой стал сюжетной основой всего рассказа.

Самой Ольге в этом предании отведена совсем незначительная роль. Она не является даже по-настоящему действующим лицом происходящих событий — скорее, предметом обеспокоенности Претича и его людей. Из рассказа летописи видно, что именно вызывало обеспокоенность у княжеского воеводы, за что пришлось бы ему головой отвечать перед князем. Судьба самих киевлян и родного города волновала Святослава гораздо меньше, нежели судьба матери и сыновей.

Той же ночью воины Претича сели в ладьи, а на рассвете затрубили в трубы, и осажденные из города откликнулись им. Случилось неожиданное. Претичу не только удалась отчаянная попытка прорваться к Киеву — он фактически смог освободить город от осады, по крайней мере на время. Печенеги решили, будто к Киеву подступило войско самого Святослава, и бросились прочь. «И вышла Ольга с внуками и с людьми к ладьям», — продолжает свой рассказ летописец, а дальше приводит удивительный факт братания русского воеводы с предводителем печенежского войска: «Князь же печенежский, увидев это, возвратился один к воеводе Претичу и спросил: “Кто это пришел?” И ответил [тот] ему: “Люди с той стороны”. И спросил князь печенежский: “А ты не князь ли?” Тот отвечал: “Я — муж его и пришел в сторбже (то есть в передовом отряде. — А.К.), а за мною идет полк с князем — бесчисленное множество”. Говорил так, грозя им (то есть обманывая их. — А К), Князь же печенежский сказал Претичу: “Будь мне друг”. Тот отвечал: “Будет так”. И подали руки друг другу, и отдал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы; тот же дал ему доспехи, щит и меч. И отступили печенеги от града».

Отступили, впрочем, совсем недалеко — так, что, по словам летописца, «нельзя было коня напоить в Лыбеди из-за печенегов». Но главное все же было сделано, потому что киевляне успели отправить вестника к Святославу на Дунай. Так, благодаря находчивости воеводы Претича и мужеству безымянного киевского отрока, Ольга и ее внуки избежали плена, а может быть, и смерти.