Княгиня Ольга - Алексей Карпов

В XII или самом начале XIII века — во всяком случае, еще до монгольского нашествия на Русь — были составлены наиболее ранние известные нам краткие варианты Жития святой Ольги[219]. Их авторы обращались к «чтущим день преставления» святой: а значит, день ее памяти 11 июля праздновался в это время.

Ко второй половине XII века относят и составление Церковной службы — канона и стихир «на память преподобной княгини Ольги, бабы Владимира»; правда, текст службы сохранился лишь в поздних списках — не ранее XV—XVI веков. В некоторых из них приведено имя автора — «творение Кирилла мниха»[220]. Как считают исследователи, этот Кирилл — не кто иной, как знаменитый епископ Туровский, наиболее выдающийся из писателей и проповедников домонгольской Руси. («Мнихом», то есть монахом, он мог назвать себя либо до поставления на туровскую кафедру — а это произошло ранее 1169 года, либо после того, как оставил ее, — предположительно, после 1183 года. Впрочем, следует помнить, что принадлежность Кириллу Туровскому канона и стихир святой Ольге остается не более чем гипотезой.) Здесь говорится уже о том, что «все русские концы» чтут память «Ольги богомудрой» и поклоняются «раке нетленного ее тела». «В память твою ныне сошедшись, тебя прославляем!» — эти слова могли быть произнесены только в самый день памяти святой, и не обязательно в Киеве, а, скажем, в Турове или каком-нибудь другом русском городе; они и поныне возглашаются в православных храмах 11 июля (24-го по новому стилю).

Для русских людей подвиг святой Ольги оказался неразрывно связан с подвигом ее внука, Крестителя Руси князя Владимира. По свидетельству мниха Кирилла, память святого Владимира праздновалась и в день памяти его бабки («Празднуем светло память честного князя Владимира… его же в сий день песньми похвалим достойно, аки нового Константина, с блаженною Ольгою»). Но и имя Ольги неизменно вспоминалось в день памяти святого Владимира, который Церковь празднует четырьмя днями позже — 15 июля. Иаков мних, автор первого агиографического сочинения о святом князе, вспоминает и прославляет и его бабку, имя которой внесено в заголовок его произведения: «Память и похвала князю Володимиру, како крестися Володимир… и как крестися баба Володимерова Олга преже Володимера». «Похвала» Ольге составной частью вошла в его «Похвалу» князю Владимиру.

С 1015 года и до разорения Киева монголо-татарами мощи Владимира и Ольги открыто почивали в одном храме — киевской Десятинной церкви, подобно тому, как в одном храме — константинопольской церкви Святых Апостолов — почивали мощи святых Константина и Елены. Уподобление князя Владимира равноапостольному царю Константину еще больше сблизило имена обоих русских святых в сознании просвещенных книжников того времени: ведь Ольга во всех посвященных ей сочинениях неизменно уподоблялась святой равноапостольной царице Елене, матери Константина. «Подобниче великого Константина» — так обращался к князю Владимиру в своем знаменитом «Слове о законе и благодати» киевский митрополит Иларион в середине XI столетия, и это обращение подкреплялось сравнением его бабки с царицей Еленой: подобно тому, как Константин «с матерью своею Еленой веру утвердил, крест принеся из Иерусалима и по всему миру своему распространив его», — Владимир с бабкой своей Ольгой «веру утвердил, крест принеся из нового Иерусалима, града Константинова, и водрузил его по всей земле» своей{332}. Так Ольга была прославлена как поистине равноапостольная княгиня, а Киев — град Ольги и Владимира — становился «новым Константиноградом» и, соответственно, «новым», уже третьим по счету, Иерусалимом.

В посвященных ей сочинениях — и прежде всего в каноне и стихирах в ее память — Ольга сравнивается не только с царицей Еленой, но и с ветхозаветными женами — и через это сравнение сама Русь уподобляется «новому Израилю», избранному Богом в «последние времена». Ольга — это и новая Иудифь, спасшая свой народ от вражеского войска — в случае с Ольгой от тьмы кумирослужения; и новая Есфирь — подобно ей, она «избавила народ свой и людей от озлобления кумирского, и от пленения вражия освободила, Христа призывая на помощь новому Израилю», то есть Руси; и новая пророчица Девора, призвавшая помощь Божью малому войску своему[221], — так и Ольга укрепила внука своего Владимира на битву с силами зла, не дав им восторжествовать на Руси. Как отмечает современная исследовательница, образ святой Ольги в каноне Кирилла мниха неразрывно связан и с главным женским образом христианства — образом Пресвятой Девы Марии. В 9-й, заключительной песни канона, где, в соответствии с жанром песнопения, центральным всегда является образ Бо-жией Матери, использованы прямые текстуальные совпадения в обращениях к Пречистой и к русской княгине: подобно тому, как рождением Сына было искуплено первое преступление Адама, прельщенного дьяволом через праматерь Еву, и дьявол был попран во всем мире, просвещением Ольги и утверждением креста дьявол был попран в Русской земле. «Веселися, Евва прародительнице, — восклицает автор, — иже бо тя прельстив, из Едема изведе; ныне же попран есть твоим ищадием. Се бо Ольга Животное древо, Крест Христов, в Руси въдружи, им же всем верным рай отверзеся». Молитвенное обращение к Богородице: «Мы же Тобою хвалящеся, яко Тебе ради Бога познахом, и Тя величаем» — здесь же, в заключительной песни канона, дважды повторяется уже в обращении к Ольге: «Мы же тобою хвалящеся, яко тебе ради Бога познахом, с мученикы тя възвеличим»; и еще раз: «Мы же тобою хвалящеся, яко тебе ради Бога познахом, с Володимером тя величаем»{333}.

Тогда же, еще в домонгольское время, прославление Ольги перешагнуло границы Руси. До нас дошли болгарские и сербские рукописи XIII—XIV веков, в которые, наряду с некоторыми другими житиями русских святых, включено и краткое Проложное житие княгини Ольги. Один из списков был переписан в XIII веке на Синае, в монастыре Святой Екатерины{334}. Правда, празднование святой далеко не сразу утвердилось в южнославянских землях: примечательно, что в большинстве южнославянских рукописей ее Житие читается под ошибочным днем памяти — 11 июня{335}.[222]

Но и в самой Руси того времени церковное прославление Ольги так и не привело к ее официальной канонизации. Что явилось тому причиной, мы не знаем. Нетление мощей и чудо с каменной гробницей, казалось бы, давали все основания для ее причтения к лику святых — но ни в XI, ни в XII, ни даже в XIII веке этого не произошло. После же монгольского нашествия оказались утеряны и сами мощи, бывшие предметом всеобщего поклонения. Исследователи отмечают, что память Ольги очень поздно — не ранее самого конца XIV столетия — появляется в русских месяцесловах{336}. К этому времени внецерковное, народное почитание святой имело уже давнюю традицию; все большее распространение получали ее Жития и Церковная служба; давно уже был канонизирован ее внук Владимир. Все это способствовало тому, что празднование памяти святой княгини, по выражению современной исследовательницы, утвердилось как-то «незаметно, почти само собой»{337}. В середине же XVI столетия на церковных соборах «о новых чудотворцах», проведенных по инициативе московского митрополита Макария, память Ольги была подтверждена, а сама она названа первой в списке тех великих русских святых и подвижников, которым было установлено «во приобщение церковному уставу пети и праздновати… якоже и прочим святым, от века Богу угодившим»: «им же первая к Богу предтеча от русских родов богомудрая великая княгиня Ольга…»{338}. Именно к XVI веку относится и создание наиболее полных редакций ее Жития.