Избавление - Василий Соколов

И как ни упирался Костров брать вино, сербы все-таки уговорили взять кувшины. Сами поставили в машину" приговаривая без устали простудными голосами:

- Русишь... Русишь!..

- Хвала Чрвеной Армии!

Кланяясь, сербы провожали машину и еще долго стояли на дороге, и Верочка глядела в заднее оконце, испытывая и радость, и смятенную жалость к простым людям заграницы - раньше к румынам, которые поначалу боялись русских, прятались в домах при закрытых ставнях, после - к болгарам, ходившим в домотканом, хотя и красивом, рядне, и теперь вот к ним, сербам, стоявшим босыми на октябрьском снегу.

И были другие встречи с другими людьми. Об этом сейчас поведал водитель.

- Я намедни уже ездил по этой дороге, - рассказывал он. Остановились мы у какого-то фабриканта в городишке. У него, значит, фабрика по выделке шерстяных свитеров и кофт. Красивые, скажу вам! Мне-то не нужны его одеяния, потому как холостякую, а подполковнику, ехавшему со мной, захотелось купить свитерок жене... Объясняет фабриканту, так и так, значит, продайте свитерок. А фабрикант показывает на руках, требует динары. "Да ты что, не веришь? Знаешь, с кем ты имеешь дело?!" - спросил подполковник. Фабрикант жмется, даже дотронулся до кармана, точно хотел проверить, есть ли динары. Ну, тут, значит, подполковник вспылил, нервы не выдержали. "Эх, ты, говорит, буржуй!.. Я три ранения имею. Дом у меня в Умани фашисты спалили. Я прошел через тысячи верст, чтобы освободить тебя же, а ты... ты... Хавронья в кофте! На, буржуй ненасытный!" - и выхватил из-за пазухи пачку ихних динар и сыпанул их со злости по столу, по полу... Фабрикант, загораживаясь ладонью, утек в кладовую, вынес оттуда целую охапку этих свитеров, а нашего подполковника и след простыл. Сели мы в машину и уехали, а фабрикант бежал за нами вдогонку с этой своей продукцией...

- Разная она, чужбина. На одну колодку нельзя мерить, - вмешалась Верочка.

Почти всю дорогу она молчала, близко к сердцу принимая виденное и пережитое - особенно там, на дороге, где стояли босыми на холодной земле, на мокром снегу сербы.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Стремительно двигались войска, без огляда назад. И случалось, как это вообще бывало в момент бурного наступления, вражеские колонны, двигавшиеся к тому же окольными путями, оказывались позади, в тылу наших войск, и это блуждающее недобитое воинство сплошь и рядом становилось препятствием, вступало в скоротечные схватки с тыловыми, слабо вооруженными частями, натыкалось на обозы или колонны машин, подвозивших боеприпасы и продукты воюющим и ушедшим вперед частям первого эшелона. Особую опасность блуждающий по нашим тылам неприятель представлял для одиночных машин.

Случилось это и с "виллисом" Кострова. Не один десяток километров отмахали они по освобожденным югославским городам и селам, позади остались порушенные и сожженные Неготин, Ниш, Заечар... Догнать далеко ушедшие передовые войска не удавалось.

Едва взобрались на гору, как из-за камней грянули выстрелы.

- Гони! - истошно крикнул Костров, глянув на водителя. Знал он: остановка в таком случае опасна. Не резон и ввязываться в перестрелку, прячущегося в скалах врага все равно не увидишь, больше себе навредишь. Верочка прижалась к нему, словно ища защиты. Лицо у нее побледнело от испуга. "Нельзя рисковать ею. Надо было настоять на своем и не брать", потужил Костров.

Вертко петляя, миновали простреливаемую зону, "виллис" юркнул за поворот, под нависший козырек скалы, и только сейчас водитель едва выговорил:

- Пронесло. - И, ощутив взмокшую под лопаткой рубашку, вскрикнул: Я, кажется, ранен!

- Где? - Верочка почти машинально прикоснулась ладонью к его плечу. Крови вроде нет.

- Мнительность, - сказал Костров. - Со мною такое в сорок первом случалось.

- Алешка, да у него кровь со спины, - перепуганно осекшимся голосом сказала Верочка и потянулась в сумку за индивидуальным пакетом. Остановите машину, перевяжу.

- Нельзя нам... Не могу... Перебьют... как куропаток... - едва выговорил водитель и не выпускал из рук баранку.

- Дотянешь? - спросил Костров.

- Дотяну.

В момент Верочка задернула ему сзади гимнастерку и наложила проспиртованную вату, враз напитавшуюся кровью, перевязала бинтом. С непривычки руки у нее тряслись, и она никак не могла обмотать плечо.

"А ведь могло и с тобой случиться такое... Нет, больше я тебя не возьму, хоть белугой реви - не возьму!" - глядя на ее искаженное страхом лицо, давал себе зарок Алексей и, как мог, одной рукой помогал перевязывать.

Проехали горную долину, суженную скалами речку. Морщась, водитель увидел чистейшую журчащую по камням воду, захотелось пить, не остановился, только стиснул от ноющей боли и пересиленной жажды зубы.

Дорога круто поползла вверх, на перевал. Судя по карте, тут находились тылы хозяйства Жданова, его танки и мотострелки, возможно, уже завязали бои в Белграде.

Путь "виллису" преградили двое часовых, разом выскочившие из засады у обочины. Они увидели, как водитель уронил голову на руль, и еще не спрыгнувший Костров крикнул:

- Санитара!

На руках отнесли водителя на перевязочный пункт, расположенный в неглубокой пещере. Раненого осмотрел врач и нашел, что рана касательная, затронула лишь мякоть плеча, не задев кости.

- Заживет, - сказал врач после обработки и вторичной перевязки. - Как же вас угораздило? - И когда узнал, что сзади машину обстреляли, видимо из засады, почему-то посмотрел на вылезшую из машины девушку, смолчал, укоризненно покачав головою.

Костров спросил, кто здесь из старших, и врач ответил, что старшим будет начальник тыла соединения, интендант первого ранга, и показал на военного, стоявшего на каменном плато в окружении каких-то людей. Подходя, Костров догадался, что многие из них партизаны; одеты они были кто во что горазд, но у каждого на пилотке, фуражке или шляпе самодельная жестяная или матерчатая красная звездочка. В разговоре интендант что-то улаживал с ними. Вид у интенданта был чересчур воинственный, даже грозный: в каске, в шинели, туго затянутой портупеей, с автоматом через плечо, обвешанный гранатами-лимонками и противогазной сумкой. Не желая мешать, Костров остановился вблизи, слушая, и грозный интендант, скосив насупленные брови, заметил его:

- А вам что надо, майор? Вы откуда?

Костров доложил, кто он и зачем прибыл. Интендант смягчил выражение лица, принужденно улыбнувшись, спросил:

- Как вы сумели проскочить сюда?

- Обстреляли нас. Даже водителя ранило, - ответил Костров.

Интендант не выразил сочувствия, услыхав, что ранило водителя, а сказал другое:

- Не то ожидаем...

- Что именно? - не удержался Костров.

- С гор немецкая дивизия надвигается на нас... Блуждающая, потрепанная, но все-таки дивизия и вдобавок альпийская. Придется сдерживать ее и, само собой, защищать тылы.