Блондинка сообщает об убийстве. Бриллианты вечны. Белый какаду - Бретт Холлидей

– Отлично, – сказал я, – Но надо упомянуть еще об одной детали в отношении них. Мне очень жаль, мисс Телли, поскольку вы считаете их своими друзьями, некогда мадам Грета увидела убитого, она сказала своему мужу довольно странную фразу: "Все-таки ты убил его!" Согласитесь, что это странно, если они действительно не знали убитого.

Наступило молчание. Они оба смотрели на меня. Лорн задумчиво, а Сю – с неуверенностью и обидой. Однако у нее было готово объяснение.

– Это вовсе ничего не доказывает. Она могла подумать, что это был какой-нибудь грабитель, которого он убил. Ловсхайм, несмотря на все его улыбки, обладает не очень мягким характером.

– Возможно, вы правы, – продолжал я, встретившись взглядом с Сю. – Но скорее всего, Ловсхаймы узнали убитого. Эта фраза доказывает, что убийство не явилось неожиданностью для мадам Греты.

– О нет! – воскликнула Сю. А я продолжал:

– И поскольку мы говорим о Ловсхаймах...

– Поскольку вы говорите о Ловсхаймах, – прервала Сю, довольно язвительно.

– Прекрасно, поскольку я говорю о них! почему мадам Ловсхайм прямо у меня на глазах хотела вымыть кинжал и убрать его? Почему она уговаривала нас скрыть это от полиции?

– Она хотела так поступить? – спросил Лорн.

– Да, – ответил я и рассказал ему весь инцидент. Однако я не упоминал о вопросах полицейских и о том, как кинжал оказался вновь в часах. Пусть Лорн сам узнает об этом, – подумал я. Когда я кончил, Лорн не сделал никаких комментариев, а Сю сказала задумчиво, но упрямо:

– Может быть, мадам не хотела усугублять скандала. Уже сам факт убийства очень плох для отеля. И она верит, что вы невиновны, мистер Сандин.

– Очень мило с ее стороны, – раздраженно сказал я. – Но мне кажется, что ваша приверженность друзьям заходит слишком далеко.

Ее глаза потемнели и загорелись снова, но в это время вмешался Лорн.

– Вам, мистер Сандин, очевидно, неизвестно, что полиция проверяла алиби всех обитателей отеля. Ловсхаймы утверждают, что они были вместе. Ловсхайм проверял счета в своей комнате, а мадам была в соседней, и они переговаривались друг с другом в тот момент, когда раздался ваш звонок. Марианна, горничная, говорит, что она крепко спала, и полиции пришлось Долго стучать в дверь ее комнаты...

– Где находится ее комната? – прервал я его, и Лорн, несколько озадаченный, ответил:

– На втором этаже в задней части дома. Полиция считает, что она говорит правду, То же самое было с миссис Бинг. Мне дали понять, будто полиция уверена, что она ничего не знала об этом деле.

Священник говорит, что Марсель находился с ним и ушел за минуту или за две до того, как мадам Ловсхайм постучалась и попросила его прийти к умершему. Марсель подтверждает это. Кажется, у священника был приступ... приступ...

– Боли в желудке, – сказала Сю, – и он позвонил Марселю, который принес ему горячей воды и бренди и оставался с ним в течение часа.

– Точно, – сказал детектив.

– А потом, – сказала Сю, – я не стала вмешиваться, когда вы рассказывали вашу историю: зачем вы ходили в холл и как, возвращаясь, вы оступились о тело убитого, Я не знала, что мне делать, и видела, что они вчера вам поверили. Мне очень не хотелось рассказывать о попытке похищения и о том, как я... как вы помогли мне. Французы своеобразно воспринимают подобные истории. Трудно было ожидать, чтобы полиция поверила в эту историю. Все это звучало бы неправдоподобно. Но теперь я поняла, что совершила ошибку, и я намерена ее исправить и сказать всю правду, Я могу обеспечить вам алиби, мистер Сандин, и хочу сделать это.

– Это совершенно ни к чему, – сказал я. – И я не хочу слышать об этом. Я не галантен до глупости, но просто не дам вам этого сделать.

– А как вы можете мне помешать? – спросила Сю.

– Знаете ли, – сказал Лорн со скучающим видом, – эти споры ни к чему. Я хочу напомнить вам, что в свете последнего открытия алиби не имеют значения. Я имею в виду яд.

Он был прав, конечно.

Минутой позже Сю поднялась.

Черный бархат лег мягкими складками вокруг ее стройной, красивой фигуры. Она провела рукой по своим золотистым волосам и вздохнула.

– Уже поздно, – устало сказала она, – и, кажется, мы ни до чего не договоримся. Эта ночь была ужасной, и день тоже был безумный. Если сегодня ветер хоть на время не перестанет дуть, я совершенно потеряю голову. Попытаюсь немного отдохнуть.

Она помолчала, слегка улыбнулась и спросила:

– Когда мы встретимся снова?

Ветер дул, сотрясая окна в коридоре.

– Когда уляжется вся эта сумятица, – рассеянно сказал я.

– Завтра, – прозаично сказал Лорн. – Я не хочу слишком успокаивать вас, мистер Сандин, много вопросов надо разрешить, но вы дали мне некоторый материал для действий. Вы уверены, что ничего не забыли? Какой-нибудь мелочи?

– На площадке я нашел кусочек чего-то, похожего; на воск или резину, – в раздумье сказал я. – Вот он.

Мы смотрели на кусочек воска, лежавший на моей ладони.

Наконец Лорн пожал плечами и перестал интересоваться им.

– Вероятно, это ничего не значит, – сказал он.

Теперь я вспоминаю, что мы не придали никакого значения небольшому кусочку, лежавшему на моей ладони. Маленькому предмету, который означал для меня почти верную смерть. Но об этом позже.

– Кроме того, – медленно сказал я, – мне кажется, Марсель кое-что знает. Но, может быть, я ошибаюсь.

Лорн посмотрел на меня немного презрительно и сухо сказал:

– Мы узнаем. Вы идете, мисс Телли?

– Да! – порывисто сказала она. – Спокойной ночи.

– Подождите. Разрешите мне проводить вас.

– О, я пойду с ней, – сказал Лорн. – Я позабочусь, чтобы она благополучно добралась до своей комнаты.

Я подумал, что Лорн может быть надоедливым, и хотел убедиться в ее безопасности. Но я предпочел бы поговорить с ней наедине. Не знаю, зачем я сказал ей:

– Послушайте, мисс Телли. Вчера ночью с вами произошел ужасный случай. Я хочу быть уверенным, что вы...

Странно, что я споткнулся на этих банальных словах и ощутил желание, чтобы Лорн вернулся к себе в Нью-Йорк.

– ...что вы не подвергаетесь сейчас ни малейшему риску.

– Благодарю вас, – ответила она. – Я считаю, что в данный момент мне не грозит опасность.

Она протянула мне руку, на мгновение я задержал ее в своей, а Лорн коротко сказал:

– Я позабочусь о безопасности мисс Телли. Теперь я совершенно не радовался его приезду, Я видел, как они молча поспешно ушли. Я смотрел им вслед со смешанными чувствами, главным из них было желание, чтобы Лорн никогда не появлялся на нашем пути. Я, правда, напомнил себе, что в этом случае я до сих пор находился бы в тюрьме с очень сомнительными перспективами на будущее. Впрочем, и в данный момент будущее не рисовалось мне в светлых тонах.

Весь этот кошмар со всеми его противоречиями непрерывно кружился в моем сознании. Снаружи завывал ветер, дом сотрясался до основания, а пламя в камине постепенно замирало, оставив лишь красноватые тлеющие угольки. Мне кажется, я заснул тогда, когда эти угольки превратились в пепел.

Внезапно я проснулся. Не знаю, что разбудило меня. В комнате было совершенно темно, холодно и стояла мертвая тишина. Ветер затих, и все же в тиши, в холоде этого безлюдного крыла чувствовалось чье-то незримое присутствие. Я вновь услышал поблизости еле уловимый звук.

Я приподнялся, опершись на локоть, и поглядел на дверь. Потом я тихо встал и подошел к ней. Стол, который я снова поставил перед дверью, не был сдвинут с места.

– Мыши в стенах, – подумал я. – Вероятно, дом полон ими.

Я снова лег в постель, но уснуть не мог. Раздумывая, я решил обязательно утром поговорить с Марселем. Да не забыть спросить у Ловсхайма ключ от моей комнаты. В конце концов, ключи существовали, хотя в отеле на них смотрели так же, как на вопрос центрального отопления.

В этом безлюдном крыле положительно было что-то неприятное. Потолки были слишком высоки, шторы и толстые ковры, казалось, таили секреты и приглушали звуки, коридоры слишком длинны, темны и продуваемы ветром. А теперь, когда ветер стих, мне не нравилось, как пробуждались к жизни разные шелесты и всякие таинственные шорохи. Казалось, точно все истомившиеся духи, раньше спавшие в этой комнате, теперь вернулись, чтобы навестить ее, и, вздыхая, блуждали кругом. Я заснул снова лишь на рассвете и проснулся поздно, когда этот серый и тревожный день уже наступил.

Было нетрудно выбрать момент для разговора с Марселем, а за ночь я обдумал правильный подход к нему. Он принес мне кофе и несколько очень черствых булочек.

Когда он пожелал мне доброго утра и сообщил, что ожидается плохая погода, я начал:

– Марсель, – сказал я прямо, – вам известно, что из-за этого убийства я попал в довольно тяжелое положение?