Средневековый любовник - Александра фон Лоренц

— Benvenuto, signorina bella! — повторил он, указывая на трап.

Старинный парусник своей лакированной тушей терся о древнюю генуэзскую набережную. Сырое январское утро окутало реи и мачты, уже давно не видевшие морских просторов, мелким дождливым туманом. По черным вантам стекала влага, но из чрева морского странника пахнуло острыми итальянскими соусами и только что поджаренным мясом, и проголодавшаяся Вера не смогла удержаться.

Гарсон довольно улыбнулся и согнулся, подавая руку даме, ступающей на трап. Вера коснулась ногой покатой мокрой палубы и сразу почувствовала, что она уже не на земной тверди. Плавучий ресторан слегка покачивался в зыбких водах гавани. А гарсон уже провожал ее по крутым ступеням вниз, в уютный трюм, откуда доносилась ненавязчивая музыка и слышался перезвон хрусталя.

— Bella di Mosca, — приговаривал он.

— Сразу узнают эти итальянцы, что я русская женщина, — подумала удивленная Вера, — и что во мне такого? И одета вроде как все, и рот еще не открывала…

Взгляд молодой женщины скользнул по потемневшим от старости дубовым балкам, поддерживающим подволок.

— Может, это судно пятнадцатого века? — с волнением подумала она.

Деревянная морская табуреточка, услужливо пододвинутая официантом, оказалась довольно твердой, и Вера поерзала на ней, рассматривая затейливое меню.

— Spiacente, — пробормотал официант, и через минуту перед посетительницей возник удобный мягкий стул.

— Грация, — прошептала она чуть слышно и осмотрелась.

В ресторане было тихо. В углу ворковала пожилая пара. Итальянка была вся в морщинах, но, похоже, ее пожилой кавалер вызывал у нее бурю эмоций, и они пробегали волнами по ее узкому лицу.

Стойку бара чуть ли не полностью закрывали три широкие спины американских моряков ― по темно — синим гюйсам со звездочками в углах Вера легко догадалась, какому флагу они служат. Рыжие массивные затылки выглядели угрожающе. Почувствовав взгляд молодой женщины, один из них повернулся и ощупал Веру с ног до головы бесцеремонно-жадными зелеными глазками. Вдоль другого борта сидели молодые студенты, похоже, сбежавшие с лекций, да двое мужчин, ведущих какие-то переговоры… еще несколько человек, в общем-то, посетителей было немного.

Вера благоразумно отказалась от знаменитой итальянской пасты — аппетитных домашних макарон, обильно политых острым красным соусом и, сглотнув слюну, принялась нарезать хорошо поджаренный стейк. Бокал холодного золотистого вина был весьма кстати к острому мясу, и на душе стало легче и веселей ― последнее время тревога не отпускала сердце молодой женщины. Предстоящая встреча с молодым бароном ― Вера верила, что она произойдет ― почему-то не давала покоя.

— Что он за человек, этот наследник знаменитого рода ди Монтальдо? — думала Вера, — как он отнесется к моей неприличной настойчивости? Может, он посмеется надо мной?

Драка

Трое итальянских моряков вошли в ресторан и присели за крайний столик.

— Смотри, вон она сидит, — заговорщическим тоном прошептал Паоло.

Молодая женщина смотрела в иллюминатор и не обращала внимания, кто заходит, и кто выходит из ресторана. От мягкого света, льющегося из окна, ее безупречное лицо казалось еще белее, а голубые глаза как будто светились. Толстая пшеничная коса была перекинута через точеное плечо и лежала на груди. В правой руке женщина держала фужер с золотистым напитком так изящно, как будто специально позировала живописцу.

— Да, хороша, ничего не скажешь, — пробормотал восхищенный Франческо.

— Ты посмотри, какие у нее ножки! — не унимался Паоло.

Франческо чуть приподнялся и увидел. Действительно, она грациозно отвела в сторону сложенные вместе изящные ноги, вытянув носки в элегантных туфельках. Из — за короткого платья они казались еще длиннее, а серебристые колготки подчеркивали каждый их изгиб.

— Да сядь ты, а то из шкуры вылезешь, — довольно грубо осадил товарища Марко, — вон уже половина ресторана на тебя смотрит.

— Да не на меня, а на нее, — недовольно буркнул Франческо, — ты еще и не познакомился с ней, а уже охраняешь, как пес хозяйскую собственность.

Марко и сам почувствовал, что ему неприятно, когда другие смотрят на эту красивую женщину.

Задумавшись, Вера не заметила, как покончила со стейком. Но на столе появились фрукты: гроздья винограда, персики, ароматная дыня; она стала отправлять в рот ягодку за ягодкой. Музыка незаметно усилилась и приобрела ритмические черты. Посередине горбатой палубы возникло несколько фигур самых ярых любителей танцев. Вера отодвинула плотную занавесочку, за ней оказался круглый иллюминатор, окаймленный начищенной латунью. На улице стало поблескивать солнце, разгоняя утреннюю хмурость, и прохожие с удовольствием сложили зонтики. Даже сквозь толстое стекло Вера услышала мелодический перезвон старинных часов на главной городской ратуше. Молодая женщина вдруг ощутила тягучую тоску по средневековью.

— Милое, чистое время, — подумала она, хотя и тогда не все было так просто.

Ритмичные удары современной музыки стали ее даже раздражать. Захотелось насладиться ласкающими слух звуками лютни и нежной трелью серенады. Вдруг Вера ощутила, как на ее обнаженное предплечье легла чья-то холодная влажная ладонь и оглянулась. Она не увидела, а скорее почувствовала неприятный хищный взгляд уже знакомых зеленых глаз. Американский моряк стоял около ее столика и, вцепившись в руку Веры, уже тащил ее на танец. Узкие губы янки изогнулись в наглой улыбке. Вера попыталась было освободить руку — ей уже становилось больно. Но американец стиснул ее руку еще сильнее.

— Come dance, Russian … — почти рычал он, обдавая ее неприятными запахами пива и рыбы.

— Mister, I do not want to dance! — по-английски сказала Вера.

― I understand! Russian do not dance, but as soon as fuck! — загоготал обозленный отказом «американос» и сплюнул, — руссо шилюха!

У Веры все похолодело внутри от грязного оскорбления, а любитель танцев вытащил несколько стодолларовых купюр и швырнул их на стол перед молодой женщиной. Посетители ресторана невольно притихли, Вере показалось, что даже музыка остановилась. Десятки глаз смотрели на красавицу и наглого верзилу. Неожиданно даже для самой себя, Вера сгребла купюры свободной рукой и швырнула их в лицо мерзавцу. Внутри у нее поднялась такая волна негодования, что ей уже стало безразлично, что будет дальше. Моряк вытер лицо, как будто деньги были грязные и испачкали его, и осклабился ― серо-зеленые купюры полетели, кувыркаясь, вдоль дубовых досок палубы. На секунду Вера увидела в его взгляде что-то зловеще-крысиное и сбросила тяжелую влажную руку. Тогда американец угрожающе поднял другую руку, в которой держал двумя пальцами окурок, с явным намерением затушить его о руку Веры. В зале невольно ахнули, когда этот верзила поднял дымящуюся сигарету. У Веры потемнело в глазах то ли от гнева, то ли от страха, но она замерла, уже почти ощущая острую боль от предстоящего ожога. Но в этот момент уже начавшая движение вниз рука американца попала в цепкие смуглые пальцы.