Стальные гробы - Герберт Вернер

Как и в Бресте, воздушные атаки союзников на бункеры в Лориане, Сент-Назере, Ла-Палисе и Бордо принесли незначительные результаты. Однако наступление союзников на суше порождало страх и смятение. Все, кто мог бежать, пробирались из наших опасных северных портов в Ла-Палис и Ла-Рошель. Они имели выход в море между островами Ре и Олерон. Эти проливы еще не были блокированы британским флотом и оставались окнами для бегства из Франции тысяч немцев, которым было позволено уехать на родину. Оба порта были выбраны командованием в качестве убежищ для подлодок с северных баз. Здесь они должны были заправляться горючим, запасаться продовольствием и проходить ремонт для последующих выходов в море на боевые задания!

Однако британский флот теперь господствовал на морских подступах к северным портам, и наши потрепанные, не отремонтированные полностью подлодки имели мало шансов добраться до безопасных портов. Те, которые не были потоплены эсминцами, уничтожались самолетами или подрывались на минах. «У-736», вышедшая из Лориана, была потоплена 6 августа, «У-608», позже последовавшая за ней, погибла почти на том же месте 10 августа. Днем позже «У-385» разорвали на части глубинные бомбы. 12 августа близ Лориана была потоплена «У-270», а «У-981» подорвалась на мине, пытаясь выйти из бухты Ла-Рошель. 14 августа «У-618» была повреждена авиабомбой и потоплена в конечном счете эсминцами. 18 августа «У-107» погибла под бомбами, а «У-621» стала жертвой одной из самых боеспособных и эффективных групп кораблей-охотников, патрулировавших в Бискайском заливе.

В те дни упадка Германии крах нашей обороны в Атлантике сопровождался поражениями на других фронтах. Советские войска заняли города Пшемысль, Белосток, Ковно и Пресков. Они продолжали свое мощное наступление по территории России. Серьезные поражения потерпела Германия и Греция, а Румыния перешла на сторону союзников. В Италии наши части отступили от Рима и вели бои за удержание новых оборонительных линий дальше на севере. В довершение всех этих поражений, силы вторжения США, Франции и Великобритании высадились 15 августа на французском Средиземноморском побережье между Ниццей и Тулоном. С этой новой линии фронта бронетанковые части союзников двинулись на север, угрожая изолировать наши дивизии в западной части Франции. База подводных лодок в Тулоне была уничтожена ударами с воздуха авиации. Были потоплены восемь подлодок, и среди них старая знакомая «У-230». В результате подводная война в Средиземноморье прекратилась. Эту печальную картину дополнила наша потеря во французских водах всех эсминцев, кораблей береговой охраны и тральщиков.

Отступление усиливало смятение и даже рождало панику. Атмосфера в крепости Брест стала взрывоопасной. Город был объявлен свободным от ограничений в приеме наших войск. Был введен строгий комендантский час для населения. Сухой док охранялся морскими пехотинцами. Все зенитные установки переместили на стратегические позиции, чтобы укрепить внешнюю границу обороны города. Вооруженные до зубов подразделения военных моряков патрулировали город и окрестности. Морской колледж, принадлежавший некогда прославленной Первой флотилии, был превращен в командный центр обороны Бреста из-за имевшейся там обширной системы подземных тоннелей. Девятая флотилия подводных лодок была расформирована, а ее командующий переведен в Норвегию. На прощанье ему удалось сделать почти невозможное: отправить в море «У-256» под командованием Бодденберга. Эта старая подлодка, получив приказ на выход в море и даже «шнеркель», незаметно выскользнула из внутренней бухты и прорвалась сквозь кордон британских боевых кораблей у скал.

Теперь настало время сворачивать дела и капитану Винтеру. Он переправил самое ценное имущество и оборудование Первой флотилии в подземные помещения, сумев с честью отбиться от домогательств военных. Большое число высокомерных армейских офицеров, которые уклонились от сражений за спасение рейха и неплохо провели время во Франции, прибыли в порт вместе с женами и вагонами личного имущества, коллекциями вин разных сортов и шампанского. Они требовали, чтобы их вещи были переправлены в Германию на подводных лодках, и сильно негодовали, когда Винтер отверг их домогательства. Положение крайне обострилось, когда на оборонительных линиях города прозвучали первые выстрелы и первые американские танки «шерман» показались перед окопами.

В дни хаоса, когда военные моряки были единственными защитниками Бреста и никто не знал, где находятся оборонительные линии или когда союзники начнут наступление, в злосчастном порту оставалось только две лодки: «У-953» и «У-247». Заканчивался их ремонт в доке, который позволял надеяться на то, что они вырвутся на свободу. Первой вышла и попыталась прорваться на родину «У-247». Она погибла со всем экипажем. Теперь оставалась только моя подлодка.

19 августа «У-953» посчитали наконец пригодной для выхода в море – с некоторыми ограничениями, правда. Дизели находились в плачевном состоянии. Давно следовало заменить аккумуляторные батареи, но для этого не было ни материала, ни времени. Короче, ремонт сделали только профилактический. Разумеется, у нас не было возможности совершить учебные погружения или опробовать «шнеркель». Опираясь на самоотверженность и неутомимость каждого подводника, мы удвоили свою бдительность на вахтах, стараясь предупредить попытки французских подпольщиков совершить диверсию на нашей лодке. Нам удалось запастись горючим и продовольствием. К моему изумлению, мне было приказано не брать на борт торпеды, но загрузить лодку и трубы торпедных аппаратов ценным оборудованием и приборами, а также вывезти с собой из западни высокопоставленных лиц. Этот ценный груз было предписано доставить в южный порт Ла-Рошель, откуда гражданские лица могли еще добраться домой через Францию.

Я критически проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что, если лодку предназначили для спасения гражданских лиц, то тем более в этом нуждались оставшиеся подводники с «У-415». Получив разрешение Винтера взять их на борт, я разыскал всех своих парней, отправленных в окопы, сводил их подлечиться в госпиталь и попрощался с теми подчиненными, которые были вынуждены из-за ран остаться в осажденном Бресте. Затем я приказал обеим командам оставить на суше все ненужные вещи и проследил за их уходом из компаунда базы. Когда мы прибыли на пирс, я столкнулся с большой группой плачущих и жестикулирующих гражданских лиц, французов и немцев, которые пытались пробиться на борт подлодки. Охрана стремилась оттеснить возбужденных людей обратно на пирс. Некоторые из них были настолько агрессивны, что их пришлось взять на мушку, чтобы держать на расстоянии.