Расстояние - Георгий Константинович Левченко

оказалось недостаточно, и получилось иначе. Но когда сквозь пелену житейской суеты он заметил, что с дочерью дело не ладно, что она «испортилась», то воспринял своё открытие отстранённо, теоретически и пустил всё на самотёк. Геннадий, научившийся с лёгкостью справляться с трудностями, не знал, как поступить с собственной дочерью. Его успокаивало и то, что отклонения в её поведении казались несущественными, ничем не чреватыми, с ним Света оставалась такой же доверчивой, как и прежде, продолжая слушаться в большом и малом. Зачем было что-то менять?

И до смерти матери девочка училась далеко не блестяще, пусть и прилежно, обещая впоследствии стать доброй женой и заботливой матерью, не более. Никто не задумывался, в том числе и Геннадий Аркадьевич, что теперь она будет лишена и этого скромного шанса, а если бы задумался, то не понял, какая потеря настигнет девочку, не предав её личному счастью должного значения. С самого первого класса, как и большинство ребят, Света посещала школу, абсолютно не понимая, для чего она ей нужна, воспринимала учёбу как тяжёлую повинность, которую взрослые заставляют нести детей, чувствовала, что её насильно вырывают из милого дома, чтобы избавиться на время, на протяжении которого они занимаются тем, в чём младшему поколению участвовать нельзя. Постепенно, конечно, она втянулась в противоестественный ритм насильственного насаждения знаний с постоянным недосыпанием и вечерними бдениями за домашним заданием, но никогда не считала школу основной частью своей жизни, до трагического происшествия главным для неё был дом.

Девочка немного общалась со сверстниками, но с теми, с кем дружила, сходилась слишком легко даже для детского возраста, поэтому искренности в её отношениях с приятелями было мало. Имелись подружки, которые наведывались в гости и к которым Света ходила играть, жившие в одном с ней дворе, через некоторое время появились друзья в школе, в доверчивом детском возрасте и они забредали домой друг к другу после уроков, занимаясь всем, чем ни попадя, лишь бы не делать домашнее задание. Взрослые боялись отпускать детей одних на улицу, так что подобные посиделки их вполне устраивали, волновало только то, что никто из компании не любил учиться, но ведь это так естественно.

По сути, Света никогда не бывала одна, поскольку дома за ней и братом присматривала мама, а в её отсутствие – одна из бабушек. Брат был бойким и любил гулять, но девочку, если та возвращалась из школы без друзей, заставляли садиться за уроки, чья сложность всё возрастала и возрастала, и она не могла самостоятельно за ней угнаться. В конце концов зубрёжка стала отнимать очень много времени, а результат был посредствен. Долгие часы Света сидела за маленьким письменным столом, впоследствии заменённым на нормальный, или в кресле в своей комнате и делала вид, что учит домашнее задание, вспоминая, как вчера с подружками славно провела время, чем занималась, куда ходила, чего видела и тому подобное, только не решая математику, тренируя правописание, зубря чтение и прочее. Надо сказать, в те несколько лет, которые девочка уже посещала школу, а брат пока нет, Света очень ревновала к его свободе, поскольку он, не зная хлопот, носился на улице, когда хотел, хоть и также был опекаем со всех сторон. Однако эта ревность в конечном итоге не влияла на её отношение к нему, сложившееся ещё в раннем детстве, отношение, по-сестрински нежное.

Единственным воспоминанием детства, которое Света сохранила на протяжении всей жизни, был тот момент, когда новорождённого Аркашу привезли домой. Маленький, как кукла, мальчик, шевелящий ручками и ножками при пеленании, смотрящий вокруг ясными, ничего не понимающими глазами, улыбающийся во весь рот и так же во весь рот кричащий, очаровал свою четырёхлетнюю сестрёнку. Она даже не испытывала ревности к родителей за то, что теперь большая часть их внимания обращена на него. Проведя первые годы жизни единственным ребёнком в семье, проведя их дома, без общения со сверстниками, она инстинктивно ощущала солидарность с матерью в ухаживании за младшим братом, сама ещё мало от него отличаясь своей беспомощностью. Пелёнки в ванной они уже не стирали, поэтому Света неизменно кружилась возле Анны, когда та доставала их из стиральной машины, пытаясь помогать своими маленькими ручками, а потом подавая из таза скрученные, мокрые и тяжёлые, как она их называла, «колбасы», когда женщина развешивала стираное бельё на балконе, неизменно волоча по полу свободный конец и пропитывая влагой другого собственную одежонку. И мать ей это позволяла, ничего не поделаешь, ребёнок старается, хочет помочь, нельзя его одёргивать в проявлении лучших чувств.

К маленькой Свете все относились очень снисходительно, баловали, терпели капризы, коих с возрастом у девочки становилось всё-таки больше, чем у среднестатистической сверстницы, причиной чему являлся и характер Анны, и бережное к ней отношение. Выраженных интересов у всеобщей любимицы не проявилось даже в детстве, единственное, что ей нравилось – играть с куклами, наряжать их, устраивать чаепития и прочее. Во времена её детства ассортимент игрушек для трёхвершковых принцессок не блистал разнообразием, так что на многочисленных одинаковых «пупсах» Свете приходилось использовать всю свою скромную фантазию, благо, времени имелось хоть отбавляй. Никто и не подумал отдать ребёнка в детский сад. Мать не работала, бабка, в честь которой назвали девочку, всегда была под рукой, готовая присмотреть за «своей красавицей» в любую минуту, когда родители вместе куда-нибудь ходили или уезжали на время редких и коротких отпусков отца.

Есть мнение, что общение со сверстниками способствует развитию ребёнка. Те немногочисленные эпизоды на прогулках в парке под присмотром старших, на детской площадке рядом с прежним домом молодой четы Безродновых, на спектаклях для малышей и новогодних утренниках, устраиваемых в театре юного зрителя, когда Света имела возможность подружиться с ребёнком своего возраста, ни к чему не приводили. Она охотно общалась с девочками, хвасталась обилием игрушек, сильно привирая, участвовала в играх, водила хороводы и прочее, но всерьёз ни с кем не подружилась. Более того, дитя просто не понимало, что такое «дружить», не понимало, зачем видеться с другим ребёнком, ведь скромный круг общения, ограничивавшийся семьёй, даже только женской её половиной, вполне удовлетворял потребности этого комнатного цветка, всё остальное казалось излишним. Да, Света чувствовала азарт, прилив энергии и удовольствие от игры с другими ребятами, но глубоко они её не трогали, она не ощущала постоянной потребности в них, ведь рядом всегда была мама.

Худшие из связей

Расти в одиночестве в большом городе гораздо проще, чем в малом. В большом городе много людей, они быстро сменяют друг друга, не трогая твоего воображения, в