Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России - Визель Михаил

Возникает вопрос: зачем? Весь предыдущий профессиональный, филантропический и личный опыт Антона настоятельно рекомендовал вести дела настолько далеко от государева ока, то есть разнообразных регулирующих и взимающих органов, насколько это вообще возможно. Откуда вдруг такое законопослушание? Что мешало ему, многотысячнику ЖЖ и гуру Рунета с непререкаемым личным авторитетом, вести «партизанский сбор» и дальше? Антон сам ответил на этот вопрос (очевидно, не раз задававшийся) в июне 2015 года:

Мой друг Паркер, столкнувшись с проблемой [жёсткого регулирования поступающих и распределяемых средств], просто не стал заморачиваться с госрегистрацией. Его «Общество китайского лётчика» учредилось в 2005 году как полностью неформальное сообщество неравнодушных людей[514], объединяющих усилия для помощи в трудных ситуациях, без оглядки на всю ту бюрократию и плутократию, в борьбе с которой тратят лучшие годы подвижники из официально зарегистрированных российских НКО. Но при этом нужно понимать, что такое сообщество очень сильно рискует: при любом политическом заказе в деятельности физлиц, собирающих деньги на свой личный счёт, можно найти 100500 признаков уголовщины по самым разным статьям, от мошенничества до уклонения от уплаты налогов. Паркер резонно рассудил, что ему такое не грозит, но любому человеку на карандаше у наших бдительных спецслужб подобная партизанщина может выйти боком. По «делу Кировлеса» и «делу Ив Роше» мы видели, как любой частный платёж может быть переквалифицирован в хищение или мошенничество, если на это существует политический заказ.[515]

Носик столь же резонно рассудил, что его ситуация ближе к ситуации Навального, нежели к ситуации лояльного властям пропагандиста[516] Кононенко.

И учредил «Помоги. Орг». Точнее – соучредил, совместно с Саррой Нежельской. Поставив на первой же встрече два жёстких условия:

1) деятельность фонда должна осуществляться в Интернете и быть полностью прозрачной;

2) из каждого пожертвованного рубля сто копеек должно быть израсходовано на уставную деятельность, то есть на конкретного больного ребёнка, а не на «сопутствующие расходы».

Антон понимал, что в деятельности благотворительного фонда, как и вообще в деятельности любого НКО в нашей стране, существует множество нюансов, разобраться в которых с наскока невозможно. Причём как в отношениях с государством, так в отношениях с жертвователями. И даже в отношениях с получателями этой помощи. Как пояснила сама Нежельская «Медузе»[517], «есть много нюансов, которые нужно прописать в уставе. Например, чтобы помогать детям старше 15 лет, нужно сделать отдельный пункт».

Но профессиональное отношение, в отличие от любительского, очевидно, требует работы на полную ставку. А как это совместить с требованием не тратить на себя ни копейки из жертвуемых средств? Очень просто: первые два года Антон просто содержал фонд. То есть находил друзей, готовых предоставить в собственном офисе небольшое отдельное помещение с телефоном и Интернетом («и зубы дарёного коня не всегда сверкали белизной», замечал он по этому поводу в 2012 году, прося читателей скинуться именно на аренду[518]), и выплачивал четырём сотрудникам зарплату из собственного кармана («Мы все в первые два года работали почти на общественных началах», – уверяла Нежельская в интервью «Филантропу»).

17 октября 2007 года Антон не без торжественности подвёл первые итоги:

За два года работы «Помоги. Орг» собрано и передано на нужды 206 благотворительных проектов 2360 пожертвований на общую сумму в 25.428.678 рублей ($1.020.105, €719.600). В работе Фонда приняли участие тысячи людей. Всем им мы сегодня говорим большое человеческое спасибо. <…>

Конечно, миллион долларов – это капля в море, если мыслить в масштабах огромной страны, где государство ни при какой общественно-экономической формации не считало заботу о гражданах своей задачей, а человеческую жизнь – ценностью. Но мыслить в масштабах страны – удел тиранов, олигархов и пикейных жилетов. Всякому человеку даётся ровно одна жизнь, и столько возможностей, сколько в ней есть. Если каждый из нас сделает то, что он лично может, без оглядки на Путина и стабфонд, на ЮНЕСКО и капиталы Абрамовича, – добиться можно стократ больше, чем всеми кухонными разговорами о судьбах страны, гражданском обществе, нанотехнологиях и суверенной демократии.

Из наблюдений за динамикой работы Фонда напрашиваются интересные и приятные выводы. В 2005 году мы собрали 990.863 рубля на нужды 14 проектов («проектами» в отчётности называются цели, на которые собираются деньги, – будь то операция, медицинский прибор, ремонт, оборудование для детских и медицинских учреждений, или материальная помощь отдельной семье). В 2006 году – 7.508.295 рублей на нужды 77 проектов. С начала нынешнего года собрано 16.929.520 рублей на 115 проектов, а до конца года осталось ещё 75 дней. С каждым месяцем растёт число неравнодушных людей, готовых тратить на проекты Фонда свои деньги, время, связи и возможности. Это связано не с активностью рекламных кампаний (на эти нужды у нас нет ни денег, ни связей в Правительстве Москвы), но с естественным притоком людей, сознающих важность и пользу таких усилий.

Мотивация людей, участвующих в благотворительности, довольно разнообразна. Кто-то считает эту работу религиозной заповедью, другой – способом сделать мир лучше, третий – способом спасти других от беды, постигшей его собственную семью. Есть люди, считающие, что они совершают подвиг. Но, по моему глубокому личному ощущению (лишь укреплённому опытом последней пары лет), благотворительность ни в каких оправданиях не нуждается. Помогать другим людям – так же естественно, как и ждать от них помощи, когда она понадобится тебе самому. Это просто заложено в природе людей, совершенно независимо от их конфессии, убеждений, пола, возраста или имущественного положения.[519]

20 ноября 2007 года Антон уведомил своих читателей, что сотрудниц фонда вызвали в УБЭП[520], которое начало проверку деятельности фонда.

Основанием для проверки стал анонимный донос, направленный в адрес горячей линии Генпрокуратуры.

В двухстраничном доносе, с которым девушкам дал ознакомиться оперуполномоченный УБЭП, утверждается, что Благотворительный фонд «Помоги. Орг» коварно направляет средства, собранные у благотворителей для лечения российских детей, в украинские больницы.

Что и в самом деле было бы нарушением Устава Фонда (мы имеем право помогать украинским детям лишь в том случае, если они проходят лечение на территории РФ, а если их вдруг отправили долечиваться домой, то мы не имеем права оплачивать продолжение лечения; если кто-либо из жертвователей переведёт нам деньги с пометкой, что они предназначены для украинских детей, то мы обязаны такой перевод вернуть).

Ёжику ясно, что если Фонд не имеет права переводить деньги за рубеж, то он их отродясь туда и не переводил.

Так что результаты проверки понятны заранее.[521]

И действительно: 18 марта 2008 года дело оказалось закрыто.

Расследование, которое вёл УБЭП в отношении моего благотворительного фонда, благополучно завершилось.

Дело закрыто, ввиду отсутствия каких-либо признаков нарушений. Руководству Фонда пожелали удачи и предложили обращаться, если что.[522]

Но к этому времени слова «мой фонд» следовало понимать в особом носиковском смысле: через два года после регистрации Антон, по словам Нежельской, их «отпустил».