Посланник магов - Элспет Купер

— А это? — Гэр кивнул на свою руку.

— Боюсь, нападение было и физическим, а не только ментальным.

Гэр поднял простыню. Бока и ноги были покрыты заживающими синяками и ссадинами, тут и там кожа бугрилась от свежих шрамов. «Святые и ангелы, что со мной произошло? Сколько времени я потерял?» Исцеление могло за несколько часов сделать то, на что у тела ушли бы дни и недели, но все же… Гэр уронил простыню обратно.

— Сколько я здесь пролежал?

Танит сжала его плечо.

— Давай я позову Саарона.

Она ушла, а Гэр стал смотреть в потолок и вспоминать, что же случилось после того, как он поднялся на башню. Но ничего, кроме бесформенного темного пятна, похожего на тяжелую грозовую тучу, в его голове не всплывало. Все воспоминания мерцали, уходили вглубь, путались, Гэр не успевал их поймать. Возможно, это был щит, поставленный Танит?

Дверь снова открылась, и появился мужчина с растрепанными волосами цвета металлической стружки, одетый в зеленую мантию целителя, хмурый, но при этом улыбающийся.

— Наконец-то ты к нам вернулся, — сказал он, плюхнувшись на стул у кровати.

— Саарон?

— Собственной персоной. Как ты себя чувствуешь?

— Учитывая то, что выгляжу как колода мясника? В основном уставшим.

— Это из-за исцеления. Несколько дней отдыха и хорошей еды, и ты даже не вспомнишь, что был ранен. Шрамы со временем исчезнут, если только ты не захочешь оставить себе парочку, чтобы производить впечатление на девчонок. — Саарон многозначительно подмигнул.

— О чем ты?

— О твоей маленькой синичке. Она два дня осаждала лазарет, пока Альдеран ее не прогнал.

Синичке?

— Два дня? Я провалялся тут два дня? — В груди пойманной птицей затрепыхалась паника. «Богиня, молю тебя, лишь бы не было слишком поздно!»

— Куда дольше, но это не важно. Важно то, что ты пришел в себя и…

— Это очень важно. Сколько, Саарон? Что случилось со мной на башне?

Целитель взъерошил волосы.

— Насколько мы поняли, ты сменил форму и улетел через гавань в сторону Пяти Сестер. К’шаа, мастер кораблей с «Утренней звезды», вспомнил, что видел тебя. А где-то над Пятью Сестрами ты налетел на Савина.

Это имя зазвенело у Гэра в голове — словно молнии начали бить в темном облаке памяти.

Саарон запнулся.

— Ты узнал это имя.

— Да. Что случилось потом?

— Он чуть не убил тебя, выискивая что-то, что, по его мнению, ты должен был знать. Это все, что ты смог нам сказать. Как тебе удалось вернуться, не знает никто. Альдеран принес тебя с башни практически мертвым, и с тех пор мы лечим тебя.

— Как долго?

— Несколько дней… Не важно. Гэр, это действительно не важно.

— Да не морочь мне голову, Саарон! Сколько? Я должен знать, сколько времени потерял!

Целитель недовольно поджал губы, но все же ответил:

— Шесть дней.

Гэр выругался. Шесть дней — это слишком долго. Отбросив покрывала, он спустил ноги с края кровати.

— Ты пока что слишком слаб, чтобы ходить. Тебе еще рано вставать. — Саарон взял Гэра за руку, но тот стряхнул его пальцы.

— Мне нужно его найти. Проклятье, Саарон, дай мне встать!

— Да посиди минуту спокойно! — гаркнул целитель. — Кого найти? Что найти? О чем вообще ты говоришь?

— Савин направлялся сюда, — сказал Гэр, пытаясь сохранять равновесие. — Он ищет ключ.

— Что? Какой ключ?

— Я помню это. Он направляется сюда.

Колени подогнулись. Гэр вцепился в прикроватный столик. Глиняный кувшин слетел на пол и рассыпался черепками. «Слишком долго, проклятье! Слишком долго. Шесть дней! Я должен его найти».

Но Саарон что-то крикнул в сторону двери, и кто-то в зеленых мантиях ворвался в комнату. Гэра окружили. Два дюжих адепта заставили его лечь в постель и прижали к кровати его руки и ноги. Богиня, как болела шея! Гэр не мог пошевелиться, не мог вырваться. Они хоть понимают, что делают?

— Щит, наверное, ослаб, — сказал Саарон, и Танит наклонилась к Гэру, сжимая его виски ладонями. — Он утверждает, что Савин направляется к нам и что нужно найти его, непонятно что. Какой-то ключ.

— Танит, отпусти меня.

Девушка нахмурилась и перестала призывать Песнь.

— Он не должен был ничего вспоминать. Слишком рано.

— Нет, слишком поздно! Пожалуйста, выслушайте меня!

Но Гэра вновь поглотила безбрежная темнота.

Лабиринт поменял форму. Он был в этом уверен. Этот поворот он уже проходил, в пыли остались следы его ног, но на этот раз путь заканчивался тупиком. Непроходимый зеленый терновник, выше его роста, накрепко запечатывал ход, без малейших промежутков смыкаясь с такими же зелеными стенами. Гэр выругался и развернулся.

За его спиной прямая тропинка уходила вдаль, теряясь за горизонтом. Гэр прошел немного, он сделал всего двадцать или тридцать шагов. Значит, и за его спиной лабиринт тоже менялся. Богиня, сколько же он тут пробыл? На дорожки, посыпанные светлым песком, не падали тени. Не было солнца, которое подсказало бы время. Были лишь зеленые кусты и безоблачное летнее небо над головой. И Гэру оставалось только шагать, до тех пор, пока он не найдет выхода.

Поначалу он пытался запоминать повороты, чтобы вернуться по следам, если дорога окажется ложной, но теперь, когда он знал, что лабиринт меняется со всех сторон, это потеряло смысл. Он не найдет даже того пятачка, с которого начал путь.

В середине лабиринта стояла мраморная статуя — лесная нимфа высотой в три фута играла на флейте. Пьедестал был почти не виден под вьющимися стеблями дикой розы. Гэр хотел вернуться туда, потому что за спиной статуи был еще один ход, который стоило попробовать. Пока что он только ходил по кругу.

Гэр повернул налево, потом еще раз. Дорожка изогнулась и повела его вправо. Гэр прошел пять поворотов, совершенно одинаковых, расположенных под прямым углом к дорожке, и остановился. К этому времени он уже должен был вернуться на прежний путь, но пересечений больше не было, только параллельные зеленые стены в восемь футов высотой тянулись перед ним и позади него, а между ними пролегала пыльная грунтовая дорожка. Гэр вышел на путь, которым пришел, и теперь должен был добраться до его начала. Дорожка снова повернула направо, трижды, затем налево, к маленькой квадратной площадке шириной в пять ярдов. В центре стояла статуя на мраморном пьедестале.

Он зашагал к ней, не веря собственным глазам. Это была дриада, играющая на флейте, но дикая роза у пьедестала увяла. Темно-зеленый плющ карабкался по почерневшим стеблям и обвивался вокруг мраморных лодыжек. Древесная нимфа глядела вниз, ее глаза и рот были широко открыты от ужаса.