Память сердца - Рустам Мамин

Спустя какое-то время обратился я зачем-то к книжному стеллажу. Глядь, – а Хайяма-то нет! Искал, искал – нет, и всё!..

Василий Церенович, плут, признайся, неужели и впрямь ты увел моего Хайяма?!

Я тогда не принял всерьез его реплику. А после отъезда, оказалось, украл-таки, сукин сын!.. Ну да ладно, человек он хороший. Пусть будет ему на пользу. Я сам виноват. Он предупредил, – и мне надо было решить, что делать. Подарить!..

У щучьего озера

После съемок возвращаемся из Баргузина. Интересная деталь: пока ехали туда по долинам Бурятии, было лето. Приблизились к хребту – запахло осенью, прохладой. Поднялись еще выше, перевалили через горный хребет, – холодная зима. Мы стали буквально мерзнуть! Поехали быстрее, спустились до «весны»…

«Летом» сняли, что надо. И возвращались в том же порядке: осень, зима, весна. Уже был вечер, и в темноте что-то белело, непонятно что… Но весь луг впереди – белый. Думали, снег. А зима-то прошла! Мы уже ее не чувствуем – тепло, снег бы давно растаял. Остановили машину, все вылезли размять ноги. Подошли ближе…

Боже! Это ромашки! И их так много, как сплошным ковром выстлано. И все как одна крупные. Крупнее садовых. И аромат – удивительный!.. Кстати, не могу не сказать, хотя бы чуть-чуть, о других сибирских цветах.

Багульник! Вы знаете, что это такое? Нет, это не те сухие ветки, что продаются в Москве перед 8 Марта и удивляют горожанок быстро распускающимися цветками. Багульник – это сиренево-розовые сопки! Это ароматное чарующее марево, тянущееся на десятки километров.

Или лиловые ирисы, красующиеся под жарким солнцем на полянках в тайге, крупные, высокие. А рядом в лощине – лед!.. Или жарки! Это уж вообще не передать словами! Рыжее жаркое пламя в соцветиях! Ах, как долго мне снилась Сибирь после отъезда в Москву!..

Словом, впечатлений много. Да, чуть не забыл досказать. Когда приехали на ромашковый луг, уже стемнело. Сколько оставалось до населенного пункта, никто из нас не знал, ехали без консультанта. Положились на водителя, Василия Ивановича. Поскольку мы все были голодные, то отказались от предложения оператора Михаила Петровича ехать в лисий питомник – лис черно-бурых смотреть. Решили ехать к свояку водителя, живущему на берегу Щучьего озера, и там перекусить.

– Ну и зря! – смачно уговаривал Михаил Петрович. – Я там был, ел котлеты из лисички!.. А что, вкусно! – горячо заверил он, заметив, как Лара передернулась. – Правда, когда домой приехал, предложил остатки трапезы жене, – она не стала есть. Предложил собаке – и она, сучка, не стала есть. Сам все съел. Вкусно было!..

– Не-е! – возразил водитель, – я москвичей нормальной едой попотчую. Тут до Щучьего озера – рукой подать!..

Как он находил дорогу в темноте? Немыслимо! Машина двигалась только потому, что у нас был военный газик: ехали по оголенным многолетним корням, медленно, опасно кренясь то на одну сторону, то на другую. Терпели… и только потому, что с голодухи охотно верилось во «вкусную» сказку Василия Ивановича:

– Место жизни свояка – сказочное! И покушаем, и отдохнем! А утром, увидев всю красоту, вы сами не сможете уехать! Рыбки наловим!..

Из леса вынырнули – и чуть было не выпали в озеро!.. Сдали назад, круто повернули влево…

Водитель отсчитал три избы: «В четвертой свояк живет!..» Остановились. И вдруг фары выключились! Почему?.. Даже водителю это показалось подозрительным. Он вышел из машины, куда-то сунулся и… пропал в темноте! Вдруг ворота со скрипом открылись. Водитель сел в машину…

– Это я ворота открыл! Вижу, фары не зажглись… – Василий Иванович чертыхнулся чересчур выразительно, но все-таки в кромешной тьме машину во двор загнал.

– Ты как ворота открыл? – с некоторым беспокойством спросил я.

– Очень просто. У них тут все одинаково, не волнуйтесь! Дома никого нет. Свояк, верно, у тещи. Вы заходите в избу, располагайтесь. Я щас за ними схожу.

Я было отказался, но водитель на правах хозяина настоял.

Пошли в избу – в ногах и, тем более, в темноте – правды нет. Вошли. Василий Иванович зажег спичку.

– Откуда взял?

– В печурке!.. Здесь у всех спички в печурке. Могут быть над лампой, – он поднял руку. – Вот, видите, и здесь спички! Так у всех… – достал из печи чугунок с кашей: – Кто будет? Вкусно пахнет! – Из прихожей занес сметаны, разлил всем по чашкам: – Кушайте, я пошел за свояком!.. – На ходу жуя, торопливо вышел. И тут же вернулся: – Во! Я тут все знаю! – в руках у него бутыль с мутным содержимым и кус, килограмма на два, сала с мясными прожилками. У нас у всех во рту аж повлажнело. Он достал другие чашки. Удивился: – Надо же, где купил? Таких у них сроду не было!

Разлил самогон по чашкам, нарезал аппетитные куски сала. На столе под салфеткой были теплые еще лепешки. И мы прилично подкрепились. Василий убежал. Поев, мы разделись и, кто где мог, расположились спать. Вырубились… Вдруг!.. С грохотом распахивается дверь:

– Братцы, бежим! Мы не в тот дом зашли, свояка дом рядом!..

– А мы у кого?

– У соседа! Плохого соседа! Не дай бог с ним встретиться! Они все, видать, на свадьбе на другом конце деревни. Оттуда песни свадебные слышатся!..

– А твои родственники где?

– Там же. Мне девчушка ихняя рассказала. Бежим, братцы! Некогда!.. Человек этот плохой! Я в прошлый раз с ним повздорил, добро еще мне свояк помог! Сейчас он спьяну дел может натворить! Да бежим же!.. Быстрей все выходим со двора!..

Мы быстренько собрали вещи. На ходу предлагаю:

– Надо деньги оставить за самогон, за сало там, лепешки…

– Ка-а-кие деньги?! Кому они тут нужны? Тут и магазинов-то нет! Они на местном питании живут: орехи, рыба, свинина, ягоды. Люди-то лесные! Ди-и-кие!..

Он завел машину, – странно, что завелась! И фары зажглись. Выехали.

Василий Иванович вышел из машины закрывать ворота, но с внутренней стороны…

– Чего возишься? Просто прикрой. Едем быстрей!

– Не-е!.. У них с внутренней стороны закрываются. Нельзя!..

Уже светлело. Мы бежали, как волки от собак. Машина завернула в лес и, будто мстя за соседа, подбрасывая нас, как мячики, поскакала по грубым оголенным сосновым корням. В лесу стал слышней шум веселившихся лесных жителей. Что они подумают?.. Лишь бы не догнали… Ой!..

Дары Хамба-Ламы

Снимая фильм о Бурятии, мы колесили по многим районам, ездили долгими безлюдными дорогами. Бывало, между поселками сто пятьдесят и более километров. Тогда мобильных телефонов не было. Трудно даже представить, как могли жить без такой, казалось бы, безделицы, которую и в руке-то не ощутишь!.. Случись что в дороге – и вроде попал, как кур в ощип! Конец!

Но, оказывается, это не совсем так: местные жители выезжали в любой конец без страха. Во-первых, перед выездом вся техника проверялась на совесть. Разрабатывался маршрут. Выясняли, кто еще едет или поедет по этой дороге, когда поедет, – и несчастные случаи миновали. И потом, по дорогам в лесу попадались легкие деревянные строения – вроде буддийских часовен. В них можно было и непогоду переждать, и отдохнуть, во всяком случае, это уже что-то… Но главное, внутри строения для новичка – просто музей! По стенам висят бурханы тибетской и китайской работы – не древние, но, несомненно, произведения искусства. Красиво. На полках бронзовые ряды статуй – раскосые будды, всевозможные бронзовые чаши, глиняные фигурки особого обжига, любопытные данциги – колокольчики, от малейшего соприкосновения издающие звук, который длится до трех минут; большие звенят до пяти минут. Словом, прямо пещера Али-Бабы, полная удивительных сокровищ, достойных украсить любой музей или квартиру ценителя искусств. А внизу – большая глиняная чаша, полная монет. Я было нагнулся, чтоб разглядеть, какого они достоинства. Консультант, завотделом пропаганды района, что выезжал вместе с нами, напугал меня окриком: