Божественные кошмары, или живая легенда (СИ) - Юлия Фирсанова

— Пожалуй, я сделаю из нее подставку под перо. Забавно будет видеть твои мертвые пальцы, перепачканные чернилами, а, братец?

— Чернилами? Неужто ты все-таки выучился писать? Или специально заведешь раба, чтобы мазать мою конечность? — беспечно удивился Тивандор…

Эйран едва заметно поморщился и, уверенный в том, что внимание масс крепко приковано к моменту усекновения конечности его высочества, отвернулся, собираясь выскользнуть из зала.

— Вы стали чувствительны к виду крови, лорд посол? — нагнал его вопрос Натаниэля. — Уверяю, у Тивандора уже заготовлены чары ускорения роста, он обретет новую длань, способную разить без промаха, еще до полуночи.

— Нет, — невозмутимо обронил Эйран, — скорее наоборот, подобные зрелища меня, как и вас, Натаниэль, с некоторого времени не привлекают. Должно быть, немного повзрослел.

— Или брезгуете нами, после Светлого Лоуленда? Неужто там развлечения менее кровавы? — в голосе бога под привычной издевкой слышался жадный интерес и потаенная зависть к богу, пред которым распахнули свои границы оба мира.

— О, в жестоких забавах там недостатка нет, — отрицательно покачал головой Эйран. — Вот только рубить руки брату на спор никто бы из моих родственников не стал, грубая и пустая трата личной силы, не сочтите сие мнение оскорбительным для себя лично или Мэссленда. Если они ссорятся, то предпочтут обычную кулачную драку или поединок в тренировочном зале подобным 'остроумным' пари.

— Должно быть, Богиня Любви смягчила нрав принцев, — слишком безразлично для того, кого это и в самом деле не интересует, предположил Натаниэль.

— Не уверен. Характер моей сестры мягким не назовешь, хотя, в чем-то вы можете быть правы, как Богиня Логики, она способна придать действиям родственников большую целесообразность, — ответил Эйран, неторопливо, как рыбак, вываживающий крупную рыбу, продолжая двигаться вместе с принцем к выходу из залы. Формирующийся Бог Политики умолчал, что в эти мгновения думал не только и не столько об Элии, но о младшей кузине — чудесной, полной солнечной радости малышке Мирабэль. Вот кто действительно мог смягчить родственников, пробуждая их лучшие чувства исподволь и так незаметно, что даже они сами не отдавали отчета изменениям, происходящим под загрубевшей защитной коркой души. Впрочем, о юной принцессе Эйран умолчал. Не следовало распространяться при Мэсслендском дворе даже в беседе с самым миролюбивым (все во Вселенной относительно) из принцев о не вступивших в полную силу и оттого уязвимых родичах.

— Руководствуешься личным примером? — бросил иезуитский вопросик сын Млэдиора.

— Отнюдь, я не агрессивен по натуре, и общение с Элией принесло мне иные богатства, — заверил сын Лимбера, позволив своим губам расплыться в мечтательной улыбке при воспоминании о дивных поцелуях богини, и замолчал, не собираясь делиться с Натаниэлем переживаниями сердечного характера. Пусть принц гадает сам, о чем думает его собеседник, гадает и завидует. Вкус этой зависти Эйран просто чувствовал на корне языка сладчайшим вином и терпким ароматом в носу. Эмоции, запахи, ощущения переплетались и становились неразделимыми друг с другом, давая богу яркую картину каждой детали реальности. Принц Мэссленда завидовал ему, незаконнорожденному сыну Лимбера!

Свернув беседу с Натаниэлем, маг под шумок покинул замок, его исчезновение, в отличие от появления, осталось практически незамеченным. Эйран собирался продолжить охоту за информацией в ином месте, более того, вероятно, и в иной реальности. Он направлялся в Храм Забытых Сил — то самое таинственное место, пребывание в котором его мать предпочла жизни светской.

Глава 23. Секреты Храма Забытых Сил

Заклятье переноса окутало Эйрана легким коконом и оставило на плоской, Заклятье переноса окутало Эйрана легким коконом и оставило на плоской каменистой равнине, покрытой тончайшим слоем красно-коричневой пыли. Из-под плотной пелены облаков цвета темного янтаря почти не проглядывало солнце, но ощутимое тепло дотягивалось до земли, нагревало камень и сам воздух. Ветер не приносил вожделенной прохлады, он, сам горячий, как кровь демона огня, с кровавым шлейфом пыли за спиной носился по равнине бешеным жеребцом. Простор же ее казался поистине бесконечным. Единственным ориентиром в ржавом мареве служили две грандиозные спиральные колонны, возносившиеся из потрескавшегося камня к облакам. Сегодня они находились на северо-западе и казались выточенными из обсидиана.

В прошлый раз, вспомнилось богу, материал был белым мрамором, а в позапрошлый — стволами гигантских деревьев. Заправив штанины в сапоги, Эйран тронулся в путь. Нечего было и думать телепортироваться прямо к колоннам. Те, обладая собственным норовом или исполняя волю древнего заклинателя, просто обожали играть в догонялки с не слишком уважительными посетителями, самоуверенно рассчитывавшими сократить путь за счет магических фокусов. А вот если 'клиент' честно шел в нужном направлении, и сила устремления его была достаточно велика, ворота в Храм Забытых Сил могли смилостивиться и приблизить ищущего к себе или сами приблизиться к нему. Какой именно из способов имел место, бог пока ни угадать, ни вычислить не мог. Мать же, судя по оставленным ею беспорядочным обрывкам записок, считала, что колонны сжимают в гармошку пространство между идущим и его целью.

На сей раз врата в храм оказались перед Эйраном после первого же десятка шагов. Мужчина даже не успел 'всласть' надышаться и пропитаться мельчайшей пылью.

Непроницаемая темнота Коридора Шагов окружила принца Лоуленда, едва он миновал пустое пространство между колоннами, за которым, как ни приглядывайся до мгновения последнего шага, продолжал расстилаться все тот же безрадостный пейзаж — истинная отрада мазохиста-кочевника.

'Коридор Шагов' — в очередной раз бог позволил себе улыбнуться, вспоминая название. Да, придумавший его не был лишен философского чувства юмора, потому как ни шаги, ни иной шум, производимый движениями, не достигал органов чувств, даже столь обостренных, как ныне у Эйрана. Принц шел, не слыша своего дыхания: несуществующий, не проявленный ничем, кроме мысли, в абсолютной темноте небытия. Впрочем, темнота эта, в отличие от мрака Межуровнья, была не угрожающей, а равнодушной. Она позволяла перешагнувшему порог Храма остаться один на один с самим собой и решить: стоит ли продолжать путь, или лучше вернуться. Направившегося в обратную сторону Коридор Шагов выпускал беспрепятственно на безжизненную равнину. Эйран сворачивать не собирался.