Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания - Вера Семенова

— Я льщу себя надеждой, что высокие гонцы Непостижимого примут мой скромный дар — остров Эмайна — в безграничное пользование, и что он будет им полезен на их достославном пути, — сказал Зальбагар в спину уходящим.

— Наверно, Дагди, когда-нибудь мы к этому привыкнем, — Логан пошел к лвери, не обернувшись. Одну руку он держал на плече побратима, то ли держась за него, то ли помогая ему идти, а другой рукой тащил за плащ спотыкающуюся Гвендолен. Та бесконечно оборачивалась, проверяя, идет ли сзади Баллантайн. — Но сейчас мне кажется очень странным, когда нам дарят то, что мы и так можем сами взять.

Ветер действительно был попутным и после душных закоулков эбрийских дворцов и бесконечного запаха горячего песка казался сладким и кружил голову. На палубе царило с трудом скрываемое, но от того еще более безудержное веселье — за несколько часов до отплытия Нуада явился к кораблю во главе толпы странно выглядевших людей с горящими глазами. Судя по тому, что многие из них прижимали к груди наспех смотанные свитки и тащили мешки книг, они вряд ли пришли наниматься в боевую дружину на корабли. Видимо, это были те самые книжники, которых Логан просил собрать со всего Внутреннего океана — во время разговора в доме Кэссельранда, много-много столетий назад. Все они пребывали в лихорадочном состоянии, бесконечно роняли различные предметы и не договаривали половину начатых фраз. Половина из них не менее десятка раз заглянула через внутреннее окно в каюту, где вокруг стола, положив руки перед собой и мрачно глядя на собственные пальцы, сидели четверо основателей, представляющие разительный контраст с бродящей по кораблю восторженной толпой.

— Вы что-то неприятное хотите мне сказать, Логан, сыр Дарста? — произнес наконец Баллантайн, не поднимая глаз.

Логан помотал головой, также стараясь не глядеть на собеседника.

— Вряд ли вы сочтете мои слова такими уж неприятными, сьер Баллантайн. Но как вы могли позволить, чтобы она сделала такое с собой? Вы почти заставили ее совершить убийство — для носителя мировой боли это была бы верная гибель, причем очень мучительная.

Гвендолен, завернутая в несколько плащей и как никогда напоминающая съежившуюся птицу, не сразу поняла, что речь идет о ней, но потом вскинулась и начала выпутываться из ткани, собираясь подняться на ноги и откровенно высказать этому заносчивому арбалетчику из Валлены, по несчастной случайности ставшему величайшим магом в мире, что дела Гвендолен Антарей его совершенно не касаются. Минут через пять она с удивлением обнаружила, что ноги отказываются ее держать.

— Вы думаете, я не чувствую своей вины? Но я… Дай вам небо никогда не испытать того, что пережил я. Они ведь даже не успели что-то сделать, но… понимаете, Луйг… Я знал, что не выдержу того, что они собираются делать…что я потеряю уважение к себе… и значит, меня больше не будет как личности. Я исчезну, понимаете?

— Только о себе, — почти с отвращением произнес Логан. — Ну исчезла бы одна личность, возникла бы на ее месте другая, подумаешь — еще неизвестно, какая лучше. А она о себе никогда не думала — ни когда за два дня в ураган долетела до Круахана, ни когда одна с пустыми руками пошла на штурм дворца.

. — Я никогда не хожу с пустыми руками, — наконец опомнилась Гвендолен. — Моли Непостижимого, чтобы мне не захотелось это тебе показать.

— Высшее достижение — забыть о себе, — продолжал Логан, не повернув головы в ее сторону. — Вам это никогда не дано узнать, сьер Баллантайн. Наверно, поэтому четвертая сила Чаши досталась именно вам.

— Какая именно?

— Власть, — коротко сказал Логан, и все четверо замолчали. Снаружи слышался топот ног по палубе, отрывистые команды и протяжные вопли морских птиц, проносившихся мимо открытого окна. Ветер шевелил разложенные на столе карты и поднимал волосы Гвендолен, взлетавшие вокруг ее головы, как яркий нимб.

— Если ты еще раз заговоришь в таком тоне, сын Дарста, я скажу большое спасибо вандерцам за эту неудобную железку, — Гвендолен выразительно похлопала по рукояти лежащего на коленях меча. — Интересно. если тебя привязали бы к столбу в том зале, ты тоже бы занимался нравоучениями?

— Я очень боюсь боли, — Логан ясно усмехнулся, — но не боюсь в этом признаться.

— Мы что, теперь так и будем скрестись? — мрачным голосом спросил Дагадд, от плохо скрываемой обиды говоривший гулко, как из бочки. — Заматывай, малыш, иначе всем нам дырка.

— Я ни с кем не желаю ссориться, — ровным голосом произнес Логан. — Даже с Гвендолен Антарей, хотя она непременно хочет поругаться со мной.

— А что он… Да как он смеет… Будто сам… — Гвен наконец вскочила на ноги, хватая ртом воздух — впервые ей изменила холодная насмешливость. — Дагди, ну скажи ему!

— Я очень мало понимаю в том, что произошло и происходит, — вместо Дагадда заговорил Эбер, и его голос постепенно зазвучал так же, как на том памятном собрании Конклава, когда стоящая за его креслом Гвендолен поняла — на свете есть вещи, которые притягивают сильнее, чем полная луна над крышами. — Куда мы плывем? Что мы будем делать со всеми этими людьми, что отправились за нами? Что за силу мы везем с собой? Наверно, вам открыто гораздо больше, Луйг, а я ничего не чувствую. Хотя вы и считаете абсолютно напрасно, будто мне что-то там досталось. Но в одном я уверен совершенно точно — Орден уже основан.

— И Эбер ре Баллантайн — его первый Великий Магистр.

— Почему я?

— Потому что вы единственный из нас, кто хоть как-то подходит для этой роли. Не Дагди же облекать этим титулом, в конце концов.

— Не, я смазываюсь, — торопливо произнес Дагадд, только что обнаруживший в одном из сундуков стратегически важные запасы хлеба, сыра и вина, но не торопившийся нести все это добро на стол, а жующий прямо сидя на полу. — Мне совсем не липнет этих разинутых к делу пристегивать, — он энергично мотнул головой в сторону окна, в которое как раз заглядывала парочка любопытных.

— Вы так упорно заступались за Гвендолен, — вполголоса, едва шевеля губами, произнес Баллантайн, и на скулах Логана выступил темный румянец. — Однако вам даже в голову не пришло сейчас произнести ее имя…

— Орден делается для людей, — пробормотал молодой книжник, снова опуская глаза.

Гвендолен даже не прислушивалась. Она счастливо улыбнулась Логану, моментально забыв обещание продемонстрировать ему свои таланты обращения с мечом, наконец выпуталась из плащей и выбралась из-за стола, рванув на себя ставни второго окна каюты, смотрящего на море. Протискиваться было нелегко, но Гвен так часто отказывалась от нежеланной эбрийской пищи, что пояс с ножами, ранее сидевший как влитой, теперь свободно крутился на бедрах. Она с силой отпихнула ногами переборку, разворачивая крылья в падении, но уже чувствуя, как держит ее поток воздуха, поднимая вверх. Она полностью вытянула правое крыло, закладывая вираж и вздрагивая от удовольствия. Солнце грело спину между лопатками, и свежая морская пена, разбегавшаяся по обе стороны от корабля, имела неповторимый запах надежды и уверенности, что теперь все будет прекрасно.