Вельяминовы. Время бури. Книга четвертая - Нелли Шульман

– Я на досуге коллаборационистское радио слушаю. Делаю записи, для занятий языками полезно. Насладись… – дядя протянул руку, повернув рычажок.

Загремел какой-то марш. Надменный голос, по-французски, сказал:

– С вами Радио Брюссель… – у диктора был сильный немецкий акцент, – последние известия. Доблестные силы вермахта ведут охоту на группу бандитов, в Арденнских горах, занимающихся налетами на военные базы и промышленные объекты. Так называемые партизаны, две недели назад, застрелили коменданта шахтерского поселка Мон-Сен-Мартен, оставив сиротами двоих детей. Доблестный офицер ехал в отпуск, в рейх, к семье. Все, кому известна информация о группе, должны немедленно явиться в местное отделение гестапо… – Джованни усмехнулся:

– Видишь, шахтеры не сидят, сложа руки. Там нужен человек… – он знал о плане, по которому секретная служба посылала эмиссаров, на континент.

Допив чай, Джон поднялся:

– Пошлем. Вечером вернусь, дядя Джованни. Готовьтесь к совещанию, – Джон знал, что Монахиня не говорила отцу о задании.

– Выйду на связь, – коротко сказала она, – папа все поймет. Иначе он волноваться будет… – пожав руку дяде, Джон вернулся во двор.

Монахиня, в скромном, штатском костюме, покуривала у машины. С Рождества она отращивала волосы. Кузина прыгала с надежными, французскими документами, преподавательницы стенографии и машинописи, в католической школе для девочек. Мощный передатчик спрятали в футляре для пишущей машинки. Чемоданчик стоял на булыжнике, рядом со стройной ногой, в простой туфле, на низком каблуке. Седая прядь, на виске, посверкивала на солнце. Джон коснулся пальцами медвежьего клыка, на шее:

– Интересно, что за рисунок? Что он значит? Дерево, семь ветвей… – он рассмотрел гравировку, в сильную лупу, и даже зарисовал ее в блокнот:

– Меир зоркий человек, несмотря на очки. Три сотни лет клык в семье, а никто на рисунок внимания не обращал. Даже Констанца покойная, а она была очень наблюдательна… – от сестры новостей не приходило. После убийства Троцкого, Джон ждал, что Тони объявится, но ничего не произошло:

– Может быть, они скрываются, если отец Уильяма троцкист… – Джон не хотел думать, что с сестрой и племянником могло случиться самое плохое. Оставалось только надеяться, как напоминала ему тетя Юджиния.

Монахиня выбросила окурок:

– Поехали. С базы звонили, сводка хорошая, но не стоит терять времени… – Джон вспомнил, как они с Лаурой сидели перед портретом тети Тео, в Национальной Галерее. Картину давно отправили в Уэльс, с другими холстами:

– В замке госпиталь разместился… – Лаура зажала под мышкой подробную карту Бретани. Джон завел руки за шею, расстегнув цепочку клыка. Герцог улыбнулся:

– Может быть, ты его с собой возьмешь… – она подхватила футляр от машинки:

– Не стоит, мистер Джон. Пусть остается у законного владельца… – вещевой мешок лежал на сиденье машины. Прыгала Лаура в комбинезоне, ждавшем ее на базе Бриз-Нортон.

Джон вздохнул, пристраивая клык на место:

– Как хочешь. Давай… – он взялся за руль, – расскажи, мне, в последний раз, куда ты летишь… – герцог завел машину. Лаура развернула карту:

– Мне надо прийти в городок Фужер. Тридцать миль от Ренна, на северо-восток. В тамошних краях нет немецких гарнизонов. В Фужере, на выходных, торгует рынок. Вечером устраиваются танцы… – машина, взревев, выехала из ворот Блетчли-парка, – в закусочной тетушки Сюзетт, – Лаура улыбалась, – пароль: «Вы не оставите мне последний танец?», отзыв: «Сожалею, но его я обещала», – она подняла голову от карты: «Какие приметы у связника?»

– Понятия не имею, – честно ответил герцог, – и у них нет твоего описания. Не забудь сесть за нужный стол, второй справа, от входа. Вопрос решился две недели назад, до моего… – он оторвал руку от руля, пощелкав пальцами, – вояжа на север. Мы не успели передать данные, в Бретань. Он француз… – любезно добавил Джон.

Щелкнув зажигалкой, кузина фыркнула:

– Вряд ли в бретонской глуши появится кто-то еще… – она выпустила дым в окно:

– Тетя Юджиния хотела Густи в Лондон забрать. Кто меня до Франции доставит? – Джон посмотрел на упрямый очерк круглого подбородка:

– Густи еще на базе Бриз-Нортон, как мне твой отец сказал. За штурвал Стивен сядет… – смуглая щека зарумянилась.

– А, – мрачно отозвалась Лаура, глядя прямо перед собой. Они ехали на запад, послеполуденное солнце закатывалось за горизонт, освещая поля и перелески. Стрекотал трактор, овцы паслись у обочины, они миновали сонную деревню.

– Прибавь скорость, – посоветовала Лаура, – мы на шоссе.

Закурив еще одну сигарету, кузина молчала, до ворот базы Бриз-Нортон.

Бриз-Нортон

Окно аккуратной, маленькой кухни распахнули во двор. Утреннее солнце освещало деревянный, ярко-синий ящик, с цветущими гиацинтами. На грядке, рядом с дверью, зеленели укроп, мята и петрушка. Шипел огонь газовой плиты. На кране, в раковине, висела муслиновая салфетка. В медную миску капала сыворотка.

Полковник Кроу стоял над столом, засучив рукава рубашки, в холщовом фартуке. Сильные, загорелые руки перемешивали домашний творог. Разбив яйцо, он добавил муки, и потянулся за сахаром:

– В Лондоне с провизией хуже, – Стивен, сверялся с тетрадью, где жена, четким почерком куратора, записывала рецепты, – здесь все деревенское, свежее. Хотя сколько Густи в Лондоне проведет? Не больше месяца. Когда малыш окрепнет, я их сюда заберу… – отрезав кусок желтого масла, он вытер руки о фартук. Масло расплылось на чугунной сковороде, полковник взял лопаточку. Он заварил чаю, для жены.

Стивен больше не курил дома, выходя с папиросой во двор. Полковник сколотил себе скамейку. Густи смеялась, принося кофе:

– Включу радио, и мы с тобой будем, как мистер и миссис Хиндли… – Густи покупала у пожилого фермера молоко, для домашнего творога и сыра. Она твердо пообещала мужу, что после родов разведет куриц и заложит делянку, для овощей:

– Я в деревне лето проводила, у бабушки… – теплые губы касались его уха, в спальне пахло выпечкой, – у нас будет морковка, картошка, капуста. Капусту я засолю, осенью. Сварю чатни, джемы… – сырники полковник делал по немецкому рецепту, с изюмом. Густи ждала ребенка. Беременные женщины получали по карточке апельсины, изюм, и шоколад. Сложив сырники на тарелку, Стивен прикрыл их полотенцем, оставив у плиты. Радио было включено, однако он уменьшил громкость, стараясь не разбудить жену. Диктор, почти шепотом, сказал:

– В Лондоне семь утра, последние известия… – налив себе кофе, Стивен подхватил сигареты.

Март оказался теплым, травы Густи пошли в рост. Во дворе пахло пряной зеленью. Присев на скамейку, он вытянул ноги:

– Последние известия хорошие… – полковник зевнул, – бомбежек меньше… – осенью налеты Люфтваффе разрушали города, за несколько часов. Стивен командовал эскадрильей истребителей, перехватывавших немецкие бомбардировщики, над Северным морем, когда они только приближались к восточному берегу Англии. Немцы посылали для сопровождения и своих асов. Истребитель Supermarine Spitfire полковника стоял на летном поле, на базе Бриз-Нортон. На фюзеляже самолета красовались две пятиконечные звезды, и три десятка черных птиц. Механики добавляли нового ворона после почти каждого вылета. Стивен усмехнулся:

– Джон мне давал слушать аса немецкого. Люфтваффе считает меня личным врагом… – он, блаженно, закрыл глаза:

– Неделю отпуска я получил. Отправлю Лауру во Францию, вернусь и поеду в Лондон, к Густи… – Стивен, немного покраснел. Жена, работая в Блетчли-парке, часто говорила о Лауре. Девушки сдружились. Густи, однажды, озабоченно спросила у мужа:

– Лаура очень красивая. Она, наверное, помолвлена с кем-то, из офицеров? Или была помолвлена, а он сейчас в плену? У нее глаза грустные… – Стивену, до сих пор, было неудобно видеть кузину:

– Густи обед, готовит… – он вздохнул, – и не отговорить ее было. Ладно, Джон тоже приедет, это легче… – герцог провожал их во Францию и возвращался обратно в Блетчли-парк. Мишель и Теодор, с отрядом Сопротивления, обосновались в глухих лесах Вандеи. Лаура тоже прыгала в уединенном месте. Судя по карте, ближайшая деревня располагалась только в пяти милях от поля.

Леди Кроу завтра, утром, приезжала на машине в Бриз-Нортон. Тетя Юджиния забирала Густи в Лондон. Стивену не нравилось, что он, с экипажем, не успевал вернуться, к тому времени, но ничего сделать было нельзя. Самолет стартовал с базы глубокой ночью. Им надо было подобраться к месту прыжка, миновав западное побережье Бретани. Они шли в Корнуолл, оттуда поворачивая на юг. Пролив кишел немецкими истребителями, долгий путь был безопаснее. По расчетам Стивена, они должны были оказаться на базе завтра, после обеда.