Дочь для трона - Ханна Уиттен

там из-за того, как часто они призывали темную силу. Глядя на них, на их истинный облик, Нив с трудом представляла их созданными из плоти и крови, с трудом верила, что Солмир когда-то мог быть одним из них.

Солмир.

Нив резко обернулась, ища его глазами – она стояла в самой середине круга Королей, со всех сторон зажатая этими изваяниями, на вид мертвыми, но ужасающе, чудовищно живыми. Нигде не было ни следа Солмира, ни единого проблеска синевы среди серости.

– Где он? – Ее удивили стальные нотки в собственном голосе. Он разнесся раскатистым эхом, почти как голоса Королей.

– Даже здесь она справляется о твоем заблудшем сыне, Кальрес, – заговорил незнакомый Король. – Он и прежде вскружил не одну голову. Полезный навык. – Раздался глухой скрип – одна из статуй склонилась вперед, медленно и болезненно, так что от звука у Нив заныло в ушах. – Ты знаешь о его намерениях и все-таки о нем беспокоишься? Это серьезнее, чем жажда смерти, Королева Теней. Это жажда боли.

– Оставь ее, Малькрозит. – Это сказал Кальрес. Голос как будто звучал из-за ее спины, но, когда Нив снова обернулась, она не смогла понять, в которой из каменных глыб скрывался говоривший. Все они выглядели одинаково. – Нивира заслуживает твоего уважения, независимо от глупых чувств, что она питает к моему никчемному сыну. В конце концов, она ведь предпочла вернуться к нам вместо того, чтобы отправиться домой. Хотя знала, что произойдет.

– Я не знала. – Нив не собиралась говорить этого вслух. Она покачала головой: – Я не знала, что произойдет.

– Но ты знала, что попадешь сюда, – произнес новый голос. Старческий и дрожащий, то ли от возраста, то ли от безумия, то ли от них обоих. Видимо, он принадлежал Бирианду – самому старому из Королей, бывшему пожилым уже тогда, когда они ворвались в Тенеземье, пытаясь вернуть себе силу. – Ты знала, что окажешься у нас. Вы с ним оба окажетесь.

– На мой вопрос никто не ответил. – Нив повернулась внутри круга Королей, обращаясь ко всем сразу, поскольку не знала наверняка, кто есть кто.

Ее поросшие шипами руки сжимались, магия копилась в ладонях. Она не знала, чего сможет с ее помощью добиться – пред лицом Королей такая сила наверняка была почти бесполезной. И все же приняла угрожающую позу и почти зарычала:

– Где Солмир?

Низкий, рокочущий звук окутал ее так плотно, что она не поняла, которая из замотанных фигур испустила его первой. Хохот – всех Королей одновременно – гудел, будто камнепад.

– Предатель там, где должно быть предателям, – сказал Вальхиор. – Даже здесь есть королевские темницы.

Кулаки у нее сжались, магия потекла по венам, окрашивая их в черный и прорастая шипами.

– Причините ему боль – и я убью вас.

Позади нее раздался треск – еще одна глыба склонилась вперед, так что лицо Короля оказалось вровень с ее. Глаз она не видела, но если они все же затерялись где-то во всем этом камне, то наверняка глядели прямо на нее.

– Нивира, – прошелестел Вальхиор. – Разве не именно ради этого ты и пришла? – Каменная голова скрипуче, невыносимо медленно, склонилась набок. – Или, во всяком случае, не так ли казалось тебе самой?

Поднятая движениями Короля пыль клубилась в воздухе, в горле у Нив скребся кашель. Сколько времени они сидели так, застыв на месте? Ей представились долгие века неподвижности, поглощения теней и погружения в глубь тлеющего мира, и Нив подавила дрожь.

Она все еще держала в руке осколок кости бога. В теле Левиафана не было крови, способной испачкать его, и кинжал ярко белел в серости Святилища, поблескивая на свету, что сочился через отверстия в огромном черепе под потолком. Все они видели его, знали, что оружие у нее. И словно бы совсем об этом не тревожились.

Именно из-за этого – более, чем из-за всего прочего, – спина у Нив холодела от ужаса.

– Сосуды, – выдохнул Вальхиор. – Ты о них кое-что знаешь. Когда возле Сердцедрева все изменилось – когда Солмир отдал магию тебе – мы это почувствовали. Мы послали Левиафана схватить вас. – Каменное лицо не могло ничего выражать, но Нив будто ощутила его раздражение. – Это обернулось не совсем так, как нам хотелось, разумеется.

Левиафан решил поверить в нее вместо Королей. Нив напрягла руки, тьма плескалась у нее в ладонях.

– А потому перед тобой встает новый выбор, Нивира. – Нечеловеческий голос Вальхиора должен был звучать ободряюще, но в нем все равно сквозил холод. – Откажись от того, что дал тебе Левиафан, и присоединяйся к нам. Стань тем сосудом, которым тебе предначертано быть, и получи наконец так отчаянно желаемый контроль.

Сосуд, которым ей предначертано быть. Тот, в который собирался превратить ее Солмир, прежде чем… прежде чем по каким-то причинам решил, что не может ее убить. По причинам, осмыслять которые она сейчас не могла – не было времени вдумываться в них, ведь тогда пришлось бы вдумываться и в свои.

Вальхиор предлагал ей стать сосудом для душ Королей. Стать средством перенесения их на поверхность.

Стать частью грядущего царствия ужаса, что они задумали.

Ключ от Сердцедрева холодом обжигал ей шею.

– А если не стану?

– Если не станешь, – сказал Кальрес голосом более резким и менее теплым, чем у Вальхиора, – твое место займет Солмир. А все мы знаем, как плохо он справляется с собственной душой – представить не могу, чтобы он сладил еще с четырьмя.

Снова зарокотал жуткий смех – грохот сыплющихся камней, треск расходящихся материков.

Нив не сразу все осознала, не сразу поняла, что получила ответ на два вопроса. Что будет, если она откажется стать сосудом, и что имел в виду Солмир в коралловой тюрьме, когда говорил о другом способе.

Вот почему он так старался воплотить иной план. Почему поднялся на поверхность, связался с Ариком, подвел их всех к созданию теневой рощи. То были отчаянные попытки сберечь себя, переписать свою судьбу и спастись.

Если сосудом для Королей не станет Нив, им станет Солмир.

И во что он тогда превратится?

Она не понимала, что отпустила кость бога, пока та не стукнулась об пол.

Снова заскрипел камень, склонился вперед Король.

– Вероятно, будет проще, – произнес Вальхиор голосом, полным щебня и каменной крошки, – если мы окажемся лицом к лицу.

Он потянулся вперед, медленно, словно ожившая гора. Нив могла убежать, но куда ей было деться?

Огромная каменная ладонь коснулась ее лба. Нив стиснула зубы, ожидая боли, но ее не было. Мгновение она чувствовала лишь грубо вытесанные пальцы, а потом рука стала казаться живой, морок родился прямо в ее сознании.

Нив