Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков - Гусляров Евгений Николаевич

Архиеп. Иннокентий. С. 117.

…Ответ Иисуса был превосходен. Он заставил их показать изображение и надпись на монете и сказал: «Отдайте кесарево — кесарю, а Божие — Богу». Глубокие слова, решившие будущность человечества! Слова, полные духовного смысла и удивительно справедливые, на которых зиждется разделение вечного и временного и которые положили основу истинному либерализму и истинной цивилизации.

Э. Ренан. С. 252.

Евангелие говорит нам, что после этого случая «...не могли уловить Его в слове пред народом и, удивившись ответу Его, замолчали». В Иисусе исполнились слова о Мессии, записанные в Книге Еноха: «Он открывает тайну, и никто не может соперничать с Ним».

Р. Сантала. С. 174.

Но, несмотря на такой ответ, они впоследствии с наглою лживостью обвиняли Христа, что Он «запрещал давать подать кесарю»…

А. Лопухин. С. 452.

«Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» — таков знаменитый ответ Иисуса, он означает, что в голгофской драме, предуготованной от вечности, римлянам отводится лишь роль палачей. Израиль использует их, чтобы закласть свою Жертву, но сама Жертва принадлежит ему. Рим в лице Пилата не нашел в Иисусе ничего преступного.

Ф. Мориак. С. 186.

Этими словами: «Отдайте кесарево кесарю, а Божие Богу» Он создал нечто чуждое политике, убежище для душ посреди господства грубой силы. Подобное учение таило, конечно, свои опасности. Ввести принцип, что для признания законной власти достаточно взглянуть на монету, провозгласить, что совершенный человек платит подать с пренебрежением, но, не оспаривая ее, это значило уничтожить древнюю республику и благоприятствовать всякой тирании. В этом смысле христианство много способствовало ослаблению чувства гражданского долга и признанию власти свершившихся фактов. Но, создавши громадную свободную ассоциацию, которая в продолжение трехсот лет обходилась без политики, христианство с избытком искупило вину, нанесенную гражданским добродетелям. Благодаря христианству, власть государства была ограничена земными предметами; дух был освобожден, или, по крайней мере, грозное знамя римского всемогущества было навсегда сломлено…

Э. Ренан. С. 126–127.

Но где кончается власть кесаря и начинается власть Бога? Об этом можно спорить до бесконечности. До того дня, когда это слово было произнесено обреченным на смерть бедным непокорным Иудеем, кесарь был богом, а боги принадлежали империи больше, нежели империя богам. Но вот внезапно встает выше всякой тирании могущество Того, Кого освобожденный человек признает своим единственным Владыкой на земле и на небе. Человеческое сознание и впредь будет подвергаться наихудшим видам насилия, но отныне оно свободно: мучения будет испытывать лишь тело, а вся власть государства будет из века в век оказываться беспомощной перед силой святой души.

Ф. Мориак. С. 186.

НЕ ТО, ЧТО ВХОДИТ В УСТА, ОСКВЕРНЯЕТ

Один фарисей просил Иисуса вкусить у него трапезу. В приглашении этом, как видно из рассказа, скрывалось неприязненное чувство.

А. Дидон. С. 485.

Обедая иногда у них [фарисеев], он возбуждал их негодование, не придерживаясь бывших в обычае омовений.

Э. Ренан. C . 242.

Однажды было уже — заметив, что ученики при одном случае не соблюли предписанных отеческим преданием правил, книжники и фарисеи дерзко подошли к самому Господу и сказали Ему: «3ачем ученики Твои преступают предание старцев? ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб…»

А. Лопухин. С. 333.

Иисус и в этот раз вошел, не совершив омовения, и занял место на ложе, назначенном для гостей. Это привело в соблазн фарисея, и он спрашивал самого себя, почему это Иисус не очистился пред обедом. Господь, угадывая мысль хозяина, начал говорить строгим тоном, в котором чувствовалась власть судьи, который читает в мыслях: «Вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете; а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства. Неразумные! не тот же ли, кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее?»

А. Дидон. С. 485.

На взгляд же строгих раввинов, не умыть рук перед едой было великое преступление, такое же, как поесть свинины. «Кто не умывает рук при еде, тот подлежит извержению из общества, ибо в рукомытии заключается тайна десяти заповедей». «Такой человек повинен смерти». «Три греха влекут за собою бедность — говорит Мишна, — и один из них есть пренебрежение рукомытием». «Тот, кто ест хлеб, не умыв рук, — говорит раввин Иосия, — поступает все равно, как если бы он пошел к блуднице». Позднее книжники изобрели целых 26 правил при исполнении этого обряда в течение одного только утра. «Лучше пройти четыре мили за водой, чем навлечь на себя виновность пренебрежением рукомытия», — говорит Талмуд. «Кто не моет своих рук после еды, — продолжает он, — тот столь же нечестив, как и убийца». На немытых руках и на хлебе, по воззрению книжников, восседал диавол Шибта. Отличительною особенностью фарисеев было то, что «они ели свой хлеб насущный с должным очищением» и на тех, кто пренебрегал таким очищением, они с презрением смотрели как на нечистых...

А. Лопухин. С. 342.

Что касается относящихся к этому очищению правил, то, по ним, прежде всего, нужно было вымыть руки; кончики пальцев затем складывались и поднимались так, чтобы вода текла с них вниз до локтей, затем они опускалась так, чтобы вода могла стекать с рук на пол. Когда пальцы поднимались, то на них лили свежую воду, и два раза подливалась вода опять, когда они опускались вниз. Самое омовение должно было совершать посредством трения сначала одной руки о ладонь другой и наоборот.

Ф. Фаррар 1. С. 345.

Кувшин, — и притом непременно с чистой, холодной водой, должно было поднимать правой рукой и потом передавать его в левую для того, чтобы вымыть прежде правую руку. Она должна быть открыта и обращена к земле. Из высоко приподнятого кувшина еврей обыкновенно три раза поливал на свою правую руку, а затем то же самое проделывал и с левой рукой. Затем уже мылось лицо, и тоже троекратно. После омовения, руки складывались ладонями вместе, пальцы вытягивались, и читалась положенная молитва: «Подними руки твои в святости и прославь Господа».

Путь Христов. С. 60.

Ученые книжники горячо спорили между собою о том, что сначала должно совершаться: произнесение ли этого благословения, или само умывание рук, куда нужно класть употреблявшееся при этом полотенце: на стол или на лежанку, и нужно ли очищать стол перед окончательным омовением, или после него. Все эти тонкости составляли, однако же, лишь незначительную часть целой законнической системы. Если фарисей готовился есть обыкновенную пищу, то считалось достаточным вымыть руки простым политием воды на них. Перед вкушением «терумы», т. е. священных десятин и хлебов предложения, полагалось полностью опускать их в воду, и прежде чем приступить к вкушению этих священных жертвоприношений, требовалось принять полную ванну. Мытье рук перед молитвой или перед прикосновением к чему-нибудь утром, соблюдалось с особенною строгостью, так как, по воззрению раввинов, в течение ночи руки могли быть осквернены злыми духами. Прикоснуться к устам, носу, уху, глазам, или одной рукой дотронуться до другой до совершения этого обряда, значило, по их учению, подвергать себя опасности болезни в затронутой части. Случаи, когда требовалось соблюдение этого обряда, были бесчисленны: его нужно было совершать даже после обрезания ногтей или после того, как задавили блоху. Чем больше употреблялось воды, тем больше, значит, обнаруживалось благочестия. «Тот, кто употребляет много воды для омовения рук, — говорить раввин Хазда, — получит обильное богатство». Кто не выходил из дома, для того еще достаточно было просто полить воды на руки; но человек, пришедший в дом с улицы, должен был погружать свои руки в воду, потому что он не знал, к какой нечистоте мог он приближаться, будучи на улице, и это погружение нельзя было совершать иначе, как в таком месте, где было не менее 60 галлонов воды». Та же суеверная законническая точность простиралась на возможное осквернение всех хозяйственных мелочей ежедневной жизни. Сосуды глубокие или плоские из какого бы то ни было материала, ножи, столы и лежанки, — все это постоянно подвергалось очищениям, чтобы не подвергнуться какому-нибудь обрядовому осквернению от пользования ими со стороны кого-нибудь из нечистых людей.