Если верить Хэрриоту… - Галина Львовна Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Судьба улыбнулась этим девочкам, внучкам Моники. За первые полгода своей жизни при станции Машка успела зарекомендовать себя столь хорошо, что все с нетерпением ждали, когда же она ощенится, чтобы разобрать ее детей. Конечно, хотели кобельков, но в таком деле никогда ничего нельзя загадывать заранее, и когда стало известно, что оба щенка — сучки, желающие не отказались. Обе девочки — сперва, конечно, ласковая и общительная Виктория — отправились на жительство к новым хозяевам. В отличие от их матери, у них с детства был свой дом, откуда их никто не выгонит из-за того, что в их родословной нет чемпионов.
Машка же, оставшись одна, словно воспряла духом, возобновив свое давнее, еще с зимы оставшееся увлечение — охоту на крыс. Возле сараев и в самой теплице их гнездилось великое множество. Несколько раз их заставали на стеллажах на месте преступления: они не спеша обгрызали свежую рассаду. Появление Машки, которая с необыкновенным проворством гонялась за ними и протискивалась во все щели, существенно уменьшило опасность лишний раз повстречаться с толстой голохвостой тварью. Когда Машка охотилась на улице, она брала себе в помощники Барса. Длинноногий пес загонял отчаянно пищащую крысу куда-нибудь, откуда она не могла удрать, а уж потом Машка лезла и выволакивала ее из норы. Однажды за день парочка ухитрилась изловить сразу четырех крыс — причем в основном взрослых самцов.
К сожалению, это лето было последним в ее жизни на станции. Осенью Машка неожиданно стала хиреть. Она худела, задыхалась, почти перестала есть. Страшно и жалко было смотреть в глаза собаке, не понимавшей, чем прогневала она судьбу. Два дня Машка мучилась, а потом ушла. Смогла ли она выздороветь, черпая силы в легендарной собачьей живучести, или умерла где-нибудь, осталось тайной.
После Машки на станции не появилось ни одной новой собаки. До сих пор. Словно кто-то свыше не хотел затмевать ее память.
Глава третья
Петуховая народинка
Так удивительно и по-своему метко прозвала нашу разношерстную птичью стаю одна девочка. Проходя на станции практику — в то время в школах было заведено, что десять дней летом дети должны где-то отработать, и все лето валом валил народ, — она всякий раз, как доходило дело до посещения курятника, говорила: «А теперь будем кормить петуховую народинку». И, беседуя с курами, обращалась к ним только так.
Когда я пришла на работу, куриное население насчитывало пятнадцать жителей (чуть было не сказала «человек»). Три петуха — большой, толстый, белый, бывший командиром, богом, царем и героем в одном «лице», и два пестрых, с отливающими зеленью темными хвостами. Эти два не имели права близко подходить к курам, если рядом был белый, но зато пели так, что уже за одно это их следовало кормить и холить.
Компания кур, находящихся в их подчинении, тоже была разношерстной. Три бентамки, маленькие толстые курочки с пестрым оперением, делающим их похожими на перепелок, одна бело-серая, пестрая, как кошка, недовольная всем на свете наседка и семеро кур без рода и племени — черные, белые, более-менее пестрые, леггорны и плимутроки. Большинство из них уже давно отпраздновали свое десятилетие — возраст, который для кур может считаться пенсионным, — по крайней мере, на птицефабриках редко какая из них доживает до пяти лет. Неслись они мало и неохотно, но для подкормки волнистых попугаев и прочей мелкой живности двух-трех яиц в день хватало с лихвой. А если потерпеть немного, то можно набрать и десяток…
Если кто-то из дотошных читателей не поленился и подсчитал на пальцах перечисленных мною обитателей птичьего двора, то он мог легко догадаться, что вместо заявленных пятнадцати я упомянула только о четырнадцати птицах. Но пятнадцатая ни в коей мере не была курицей.
За два года до моего появления на станции сюда наведались представители гастролировавшего тогда цирка с несколько необычной просьбой. Они хотели обменять пару мускусных уток на другую пару — курицу и петуха. Обмен состоялся, и бывшие артисты цирка оказались среди обитателей птичьего двора. Освоившись, они принялись размножаться, но из небольшого с самого начала выводка выжил один-единственный утенок. Сейчас это уже была вполне взрослая утка по кличке Нюта, славившаяся своей любовью к дождевым червям и ради лишнего кусочка готовая даже забраться человеку на колени. Время от времени она тоже несла яйца. Но о ней я расскажу чуть позже.
Идея обеспечивать сотрудников станции свежими яйцами, а заодно решить проблему живого уголка, которому вечно не хватало денег на приобретение то корма для рыбок, то свежего мяса для хищников, то минеральной подкормки для попугаев, то зерна, давно носилась в воздухе. Узнав, что я в свое время окончила сельхозинститут, наш директор закупила на птицефабрике тридцать штук молодых леггорнов. Месяца через два молодки обещали занестись.
Пока же они жили на карантине в запасном отделении курятника, а численность населения птичника увеличивалась другими путями.
Несколько раз в год, как правило, в начале лета и в конце его, перед самым учебным годом, проводятся различные выставки, посвященные то Дню защиты детей, то началу учебного года. Ни разу не было случая, чтобы нашу станцию устроители обошли вниманием, и причина была главным образом в том, что здесь мы могли наглядно продемонстрировать все то, что было выращено в прошлом году или за минувшее лето. Обитатели живого уголка ездили тоже. То-то бывает радости некоторым современным городским детям — поглядеть на живого петуха или кролика, погладить морскую свинку или черепаху! Большинство из тех, кто по полчаса толпится у клеток, имеют настолько неверные представления о животных, что на них не хватает сил сердиться. Самое большое заблуждение состоит в том, что морские свинки непременно должны жить в аквариуме с морской водой, как Ихтиандр (а как же иначе? Они же МОРСКИЕ!), а черепахи в жару вылезают их своих панцирей. Еще наших родных среднеазиатских и дальневосточных болотных черепах безбожно путают с американскими черепашками-ниндзя, решив, что ВСЕ черепахи так или иначе владеют приемами каратэ и дзюдо. Объясняя по двадцать раз одно и то же, я часто во время таких лекций надсаживала голос
