Иллюзия Реальности (СИ) - Призрачная Адельфина

Озвучить связь Деметры с Розмари все равно, что окунуть женщину лицом в грязь. Я сам был удивлен, когда узнал о родстве Старшей с одной из сестер. Однако в условиях Андариона подобное распространено. Диктатура и подчинение процветало. Эмбер всегда пыталась открыть мне глаза, показать изнанку, но я не хотел. А теперь сам желаю открыть глаза горожанам.

Военные сопроводили женщин в город, а для меня все только начиналось. Хельга буравила меня взглядом на протяжении всего пути к зданию управления. Оно находилось на главной площади, окруженное высоким кованным забором, за зелеными ограждениями кустов, осыпанных снегом. Сюда никогда не ступит нога обывателя. Нужно родиться с голубой кровью, чтобы стать частью управления городом. И для меня посещение двухэтажного каменного особняка было первым в жизни.

У ворот осталась часть охраны, за нами пошли только двое. По щелчку пальцев Хельги оба мужчины отстали на приличное расстояние. Поднималась метель. Близился комендантский час.

Оставшись со мной наедине, мама замедлила шаг.

— Я совершенно не довольна тобой, сын. Не говори о том, что не имел возможности связаться со мной. После западных границ ты решил бежать. Разве я не права?

— Ты знаешь меня лучше других, — мы переглянулись и на полных губах алого цвета заиграла улыбка. Но глаза акулы показная деликатность не коснулась, — Я ушел в Пустошь не без причины.

— Не сложно догадаться. Препятствие — это голубоглазая брюнетка с амнезией? Конечно. Я думала потискаешь ее и вернешься в город, как было всегда. Но оказалось, что девчонка не так проста. Она из лагеря приемных чудо-деток Нэн.

— Откуда такая информация?

— Пришла ориентировка, после ее проделок в Диалоне. Она была у меня перед тем, как попасть в распределительный центр, — Хельга цикнула, помотав головой от недовольства, — Знала бы я, придушила еще тогда паршивку. А ты хорош, нашел по ком страдать.

— Я знаю Эмбер с детства.

— И не сказал ни слова? Это предательство, сын. За такое полагается расстрел на месте.

— Так почему я на свободе?

Я остановился, Хельга тоже. Она была повыше меня и проявляла свою заботу. Но никогда не касалась. Раньше. Сейчас приемная мать положила свою руку мне на плечо, слегка сжимая его.

— Я не могу отдать тебя под суд. Ты мой сын.

— Приемный. Такое же голодранец Пустоши.

— Ах если бы! — Она отмахнулась и зашагала вперед. Я застыл на месте. Хельга всегда говорила, что мои родители сгинули в пустыне, но…

— Почему ты так сказала? Ты что-то знаешь?

— Да. Сейчас нет смысла скрывать. Наступает время, когда требуется твое участие. Я начну готовить тебя к управлению городом. Давно пора. Через два года тебе будет тридцать.

— Я лекарь, а не управленец.

— Ты управленец по крови.

— По крови? Во мне волчий ген, я был передан родителями Нэн, а они проходили эксперимент. Эксперименты не ставили на управленцах. Ты хочешь меня запутать?

— На управленцах не ставили. Все старейшины чисты от вакцин, — Мы подошли к зданию, и Хельга потянула на себя огромную дубовую дверь. Я бросился помочь и впустил ее внутрь. Метель к этому часу совсем разошлась. Но теперь на арене другие волки, — Дорогой мой сын, не все старейшины следили за чистотой крови. Ты знал, что ранее распределительный центр работал только для верхов? Это была практика чистого рода, а потом ее обоснованно ввели для всех, чтобы будущее поколение было здоровым. Мы учитываем показатели крови, работоспособность репродуктивной системы, возраст, смешивание рас, чтобы получить единую. Этот эксперимент плохо работает в Пустоши, поэтому там формируются различия между секторами.

Из огромного холла мы вошли в не менее огромную гостиную. Несмотря на то, что это здание управления, внутри интерьер напоминал мне дорогой жилой особняк. Пустующий, на данный момент.

Хельга сбросила черное пальто и подошла к камину. Она чиркнула спичкой, запахло дымом, маленькое пламя набирало сил из сухих поленьев.

— Я догадываюсь к чему ты клонишь…

— К кровосмешению, — с легкой усмешкой выдала мама, она села на диван, закинув ногу на ногу, — Скажи мне, сын, я слышала о беременности Эмбер. Ребенок твой?

— Нет, — быстрее положенного ответил я, опустившись на кресло, — Эмбер ждет ребенка от супруга, командующего Даттона.

— Ах, да, белый волк, бежавший в военное дело. Наверняка он уже ни на что не годен. Зато передаст ген малышам, — она как будто задумалась и после короткой паузы ответила, — Так вот если бы отцом ребенка был ты, то его судьба могла быть идентичной твоей.

— Хочешь сказать…

— Моя сестра, Стасия, связалась с низкородным. Он был таким, как остальные волки. Но не проявившем в себе мутирующий ген и я до последнего не подозревала о том, что малыш станет Рыцарем.

— Что ты говоришь? — Вне себя от новости и странного чувства, схожего с гневом, я поднялся с места, — Ты моя тетя?

— Да, милый, мы родня. Кровная!

— Где моя мать? И отец?

Хельга лениво подняла руку, указав мне на кресло.

— Присядь, дорогой. Скоро начнется комендантский час и гнев может сбить частоту. Ты же не хочешь подключиться к волку?

— Расскажи мне. Я хочу знать.

— Присядь! — Повторила мать. Я сжал кулаки, но послушно опустился в кресло. Внутри все кипело. Так бывало и раньше. У нас с Хельгой не всегда ладились отношения.

— Все началось задолго до твоего рождения. Я была юна и Стасия тоже. Я бунтарка, а сестра прилежна. Мне требовалась любовь, обожание и власть, ей книги и благотворительность. Как ты понимаешь, мы абсолютно разные. И до определенной поры родители больше опасались за меня, чем за хрупкую и тихую Стаси, — Хельга усмехнулась, поправила черное ожерелье, почти не заметное на ее таком же черном платье. Я же не двигался и ничего не говорил, опасаясь прервать рассказ.

— Ты слышал о старейшинах, предавших город, Эбен?

— Совсем немного.

— То были наши с тобой предки, дорогой сын. Сначала четверо, затем примкнули и другие. Они считали, что жители Пустоши могут жить и работать в городах, хотели равноправия, которое нам пропагандировал народ с космический станций. И знаешь, к чему привело благородство? К голоду. Постепенно работать в секторах стало некому. Мы загнивали. Тогда-то и случился переворот. Это были времена революций. Разве Нэн не рассказывала тебе сказки из прошлого?

Я почувствовал на себе испытующий взгляд женщины, но в ответ только пожал плечами.

— Ты упрям и сердит. Понимаю. Не каждый день узнаешь правду о себе, но так нужно. Я бы не затеяла этот разговор, если бы не нынешнее положение города. Знаю, ты был учеником Нэн и верил ей. При мне и слова дурного не сказал о приюте. Но она врала всем вам. Старуха не сказала, что сама была внучкой предателей, а ты ее далекий правнук.

— Разве это важно, когда человек помогает детям?

— Помогает для чего? Отдать диверсантам и привлечь к работе, в которой либо умираешь, либо попадаешь за решетку? Не смеши меня, дорогой. Ты исключение. Остальные закончили плохо.

— Это не так, — возразил я, — Есть те, кто отошли от дел, создали семьи. Никто никого не заставляет вступать в ряды протестующих. И я свой выбор сделал добровольно.

— Ты не выбирал! — Хельга громко ударила ладонью по столу, — Я выбрала твою судьбу, как решаются судьбы и других детей. Ты считал мы не знаем? Думал город в неведении? Тогда как бы я получила ребенка?

— По документам меня передавали из приюта в Орто.

— Это ты так считал. Нэн приютила у себя всех этих сироток. Спрятала, как говорят ваши, от Андариона. Но, сам подумай, как можно называть подобное место убежищем, когда главный человек города знает о приюте? Да, мы все знали, где растут уникальные дети и при необходимости могли выдернуть любого.

— Так как?

Женщина вопросительно вздернула брови.

— Как я попал в приют, если у меня есть мама?

— Ее не было. История проста и повторяется в Андарионе с завидной частотой. Если бы жители неуклонно исполняли закон распределения, то…