Осторожно, треножник! - Александр Жолковский

«"There is evil in your bones, Equality 7-2521, for your body has grown beyond the bodies of your brothers, but we cannot change our bones nor our body”».

141

В переводе здесь слышится отголосок тютчевского Все во мне и я во всем , несколько искажающий смысл оригинала: «We are one in all and all in one», то есть, буквально: «Мы едины [букв. один] во всех и все в одном», что близко к формуле «Один за всех и все за одного».

142

«Today, the Golden One stopped suddenly and said: " We love you ." But they frowned and shook their head and looked at us helplessly. «No,» they whispered, "that is not what we wished to say." They were silent, then they spoke slowly, and their words were halting, like the words of a child learning to speak for the first time: " We are one… alone… and only … and we love you who are one… alone … and only ."

We looked into each other's eyes and we knew that the breath of a miracle had touched us , and fled, and left us groping vainly. And we felt torn, torn for some word we could not find.»

(http://www.pagebypagebooks.com/Ayn_Rand/Anthem/Part_Nine_p3.htm)

143

«Then I called the Golden One, and I told her what I had read and what I had learned. She looked at me and the first words she spoke were: “ I love you ”». http://www.pagebypagebooks.com/Ayn_Rand/Anthem/Part_Twelve_p1.html

144

«Juliet. You kiss by the book » (I, 5) – В переводе Пастернака: «Джульетта. Мой друг, где целоваться вы учились ? » Сам Ромео уже и в этой сцене мешает thou с you.

145

«Juliet. Oh, Romeo. Romeo! Wherefore art thou Romeo? » (II, 2) – «Джульетта. Ромео, как мне жаль, что ты Ромео! [т. е. Монтекки. – А. Ж. ]».

146

Кстати, «Гимн» был написан в 1937 г., а опубликован в 1938 г., то есть только после смерти Замятина (1884 – март 1937), так что эпохальное открытие зловещего мы как бы «было ваше – стало наше».

147

«“But if Vanechka and I … The actors loved her and called “ Vanechka-and-I ”… “God grant everyone else live like Vasechka and I! ”» ( Anton Chekhov. The Darling. Transl. Carl Proffer // Ed. Carl Proffer. From Karamzin to Bunin. An Anthology of Russian Short Stories. Bloomington & London: Indiana UP, 1969. P. 360, 363).

При переводе вообще возникают причудливые ситуации. Так, американские первокурсники, изучающие русскую новеллу в переводе, долго гадают над сексуальной ориентацией персонажей «Без черемухи» Пантелеймона Романова (1927). В русском оригинале пол рассказчицы и ее соблазнителя очевиден с первых строк благодаря роду глаголов и местоимения он:

«Нынешняя весна такая пышная, какой, кажется, еще никогда не было. А мне грустно, милая Веруша. Грустно, больно, точно я что-то единственное в жизни сделала совсем не так…

Я буду мужественна и расскажу тебе все. Недавно я познакомилась с одним товарищем с другого факультета. Я далека от всяких сантиментов, как он любит говорить…» (Пантелеймон Романов. Без черемухи. Повесть. Рассказы / Сост. С. С. Никоненко. М.: Изд-во Правда, 1990. С. 311–312).

Но в английском переводе это пропадает, и студенты готовы видеть тут ранний образец «голубой» прозы. Приходится разочаровывать.

148

Правда, последовательное повествование от лица «мы» было применено Чеховым уже в рассказе «Злоумышленники» (1887), но без конфликта между грамматической множественностью коллективного субъекта и его сюжетной единичностью (скажем, в качестве участника любовной коллизиии). О Wir-Erzählung в этом рассказе см.: Михаил Безродный . Конец Цитаты. СПб: Изд-во Ивана Лимбаха, 1996. С. 84–87.

149

То есть, более или менее одновременно с основанием РСДРП, учредительный I съезд которой состоялся в 1898 году.

150

Словесных попыток объяснения в любви они не делают, так что никаких вариаций на тему Я/мы тебя/Вас люблю/любим » в тексте нет. Любопытным по-фрейдистски символическим эквивалентом сексуального посягательства на Таню является сцена одарения ее кренделями:

« Мы бросались открыть ей дверь…, и – вот она , – веселая такая, милая, – входит к нам, подставляя свой передник … Длинная и толстая коса каштановых волос… лежит на груди ее. Мы , грязные, темные, уродливые люди, смотрим на нее снизу вверх, – порог двери выше пола на четыре ступеньки… У нас в разговоре с ней и голоса мягче и шутки легче. У нас для нее – все особое. Пекарь вынимает из печи лопату кренделей самых поджаристых и румяных и ловко сбрасывает их в передник Тани».

151

Михаил Ардов (Протоиерей) . Легендарная Ордынка // М. Ардов, Б. Ардов, А. Баталов. Легендарная Ордынка. Сборник воспоминаний. СПб.: Инапресс, 1995. С. 58.

152

Хрестоматия по истории СССР. 1861–1917. М. 1970. С. 528–529.

153

Эта установка будет в дальнейшем развита Окуджавой и в прозе – в «Путешествии дилетантов» (1976–1978), где герои, даже поженившись, продолжают быть на вы, а затем и в «Свидании с Бонапартом» (1979–1983).

154

Во французском (и других европейских языках) систематическое различение ты и вы ед. ч. сложилось в XII–XIV вв., причем не без связи с мы , так как первым толчком в этом направлении было возникновение так наз. королевского мы (nos) в поздней латыни – в речевой практике Диоклетиана, правившего параллельно с Константином и высказывавшегося как бы от имени обоих (IV в). В ответ на такое мы придворные стали обращаться к королям (а затем и друг к другу) на вы. См. Roger Brown, Albert Gilman. The pronouns of power and solidarity // Style in language / Ed. Thomas A. Sebeok. Cambridge, MA: MIT Press, 1960. P. 253–276. В России вежливое – «нежное» (Тредиаковский) – вы появилось в первой половине XVIII в. и к концу века постепенно укоренилось. «Тредиаковский – один из первых русских авторов, который сознательно и последовательно вводит в литературный язык обращение на вы <которое…> может рассматриваться как черта галантной щегольской речи». См. Б. А. Успенский . Из истории русского литературного языка XVIII– начала XIX века. Языковая программа Карамзина и ее исторические корни. М.: Изд-во МГУ, 1985. С. 135.

155

То же относится и к экзотическим на нынешний слух thou, thee, thy в речи Ромео и Джульетты.

156

http://en.wikipedia.org/wiki/Personal_pronoun

157

К тому времени Соколов уже опробовал в «Школе для дураков» (1976) виртуозную игру в повествование, постоянно соскальзывающее из я то в мы , то в ты и обратно.

158

Саша Соколов . Палисандрия. Энн Арбор: Ардис, 1985. С. 267–269.

159

Здесь слышатся отзвуки пушкинского «Воспоминания» (1828), которое

<…> безмолвно предо мной

Свой длинный развивает свиток;

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю.

Но Пушкин, хотя и создает наглядный образ расщепления собственной личности – на я , с одной стороны, и воспоминание, свиток , и жизнь мою , с другой, – разумеется, не доводит дело до аграмматичной игры с целой местоименной парадигмой.

160

Эдуард Лимонов . Стихотворения. М.: Ультра-Культура, 2003. С. 95.

161

Впервые в: НЛО 96: 191–211. За замечания и помощь я благодарен Михаилу Безродному, Н. А. Богомолову, В. Г. Зарубину, Н. Н. Мазур, М. Л. Майофис, Л. Г. Пановой, Елене Толстой и Ю. Г. Цивьяну.

162

Парой лет позже, после размолвки с Маяковским, Северянин, одно время выступавший вместе с ним, написал строки, ставшие своего рода контрлозунгом: «Не Лермонтова – “с парохода”, А бурлюков – на Сахалин!» («Поэза истребления», 1914; Северянин 1999: 141). Радикально иную разработку того же топоса находим у Александра Кушнера – в стихотворении «С парохода сойти современности» (2004):

С парохода сойти современности

Хорошо самому до того,

Как по глупости или из ревности

Тебя мальчики сбросят с него.

Что их ждет еще, вспыльчивых мальчиков?

Чем грозит им судьба вдалеке? <…>

Пароход-то огромный, трехпалубный,

Есть на нем биллиард и буфет,

А гудок его смутный и жалобный:

Ни Толстого, ни Пушкина нет <…>

( Кушнер 2005 )

163

Начиная со слов «перед казнью», описание в этом источнике совпадает с описанием в книге: Мельгунов 1991 [1924]: 110. См. также Зарубины 2008: 260–261, 304–305.

164

Не исключено, что идейные вожди евпаторийских матросов сознательно вдохновлялись этими страницами Французской революции. Новейшие историки Террора (см. Бачко 2006 [1989]: 200–208), не отрицая факта утоплений и других массовых казней, отмечают тенденцию к их мифологизирующему преувеличению, начавшуюся сразу же после свержения якобинской диктатуры и отдачи виновных (во главе с Жан-Батистом Каррье) под суд и вскоре литературно оформленную Л. М. Прюдомом в его влиятельной книге об истории Террора ( Prudhomme 1797: 337–338). В качестве наиболее взвешенных критических источников по теме Бачко называет (с. 191) книги: P. Bois (ed.). Histoire de Nantes ( Toulouse, 1977 ; p. 260–281) и J.-C. Martin . La Vendée et la France (Paris, 1987; p. 206–247). Заслуживает внимания мысль (высказанная Н. Г. Охотиным в электронном письме ко мне от 26.02. 2009) об уместности аналогичного скептицизма по поводу масштабов большевистских зверств, в частности совершенных в Евпатории.