Осторожно, треножник! - Александр Жолковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
62
Кушнер 2002; в заголовок своей вступительной статьи Кушнер вынес слова самой Л. Я. (см. Гинзбург 2002: 344).
63
Разбор одной такой характерной записи см. в Приложении – моем старом эссе о Гинзбург.
64
См. Гинзбург 2007 .
65
См., например, Зорин 2005.
66
Бунин 1996: 235–236.
67
Чаадаев 1991: 199–201.
68
Впервые в: Новая газета (Нью-Йорк), 5—11 февраля 1983 г.: 18–19; а затем, с вариациями: Wiener Slawistischer Almanach 11 (1983): 15–23; «Инвенции», «Мемуарные виньетки» и «Эросипед»; вариант с досадными купюрами: «Очерки истории информатики в России» / Ред. – сост. Д. А. Поспелов, Я. И. Фет. Новосибирск, 1998. С. 351–357. Этот юбилейный очерк писался в 1982 г. к 50-летию И. А. Мельчука (р. 19 окт. 1932), во времена глухой эмиграции, когда казалось, что железный занавес сомкнулся за нами навсегда. Инициатива принадлежала приятелю юбиляра еще со школьной скамьи Леве Штерну, организовавшему подборку в две полосы в «Новой газете», которая снабдила мой очерк торжественным заголовком «Грани таланта».
69
Впервые в: Иностранная литература 2008, 12: 233–236. Автор признателен С. Н. Зенкину за придирчивую критику некоторых мест этой первой публикации, по возможности учтенную в настоящей.
70
Островская 1969: 67–68.
71
Правда, ЭССЕ есть в 41-м томе «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона (1904), но там это река в Зап. Финляндии, она же Эхтэвэн-iоки (Esse = Ähtävän-joki).
72
Последний, IV, том (1940) составлен Г. О. Винокуром и С. И. Ожеговым. Эссеист – морфологически более прозрачен для русского слуха, и он отражен уже в «Словаре иностранных слов и научных терминов» А. Е. Яновского (СПб., 1905), а затем в «Энциклопедическом словаре» Ф. Павленкова (4-е изд.; СПб, 1910).
73
Ср., например, книгу: Фрейдкин 1994 , один из разделов которой, кстати, озаглавлен «Книга ни о чем».
74
В пользу родства essai с поэзией говорит, например, пустившее глубокие корни в русском литературном языке название батюшковской книги «Опыты в стихах и прозе» (1817), эпиграфом к которой взяты слова Монтеня: «И если никто меня не прочитает, потерял ли я мое время, проведя столько праздных часов в полезных и приятных размышлениях?», а среди заглавий прозаических опытов есть «Нечто о поэте и поэзии», «Нечто о морали <…>» и «Похвальное слово сну».
75
Вот стандартное википедическое описание книги Монтеня:
«“Опыты” – это ряд самопризнаний, вытекающих преимущественно из наблюдений над самим собой, вместе с размышлениями над природой человеческого духа вообще. По словам писателя, всякий человек отражает в себе человечество; он выбрал себя, как одного из представителей рода, и изучил самым тщательным образом все свои душевные движения. Хотя наблюдения над свойствами человеческой природы лишены у Монтеня систематического характера, высказываются им мимоходом по случайным поводам, иногда с капризной непоследовательностью, тем не менее у него есть своя точка зрения, с которой он рассматривает разнообразный мир душевных движений, страстей, добродетелей и пороков».
76
Эссе 1954.
77
«Несколько мыслей о сне» Ли Ханта, «Защита бессмыслицы» Честертона, «Апология бездельников» Стивенсона, «О ничегонеделании» Пристли.
78
Разумеется, в классической латыни подобное совершенство уже было – в виде инфинитива главного глагола всякого языка – esse , «быть», а также указательной частицы ecce , «вот». Есть такая глагольная форма и в немецком: esse – 1-е л. ед. ч. наст. вр. тоже очень важного глагола essen , «есть, кушать» («я ем»).
79
Семантике этой приставки, хотя и довольно размытой, соответствуют из-/ис– в русских глаголах измерять, испытывать . Внутренняя форма латинского exegi в державинско-пушкинском воздвиг пропадает, но может быть понята и по-русски, если осмыслять создание памятника не как воз-ведение , а как ис-полнение, из-движение.
Две другие приставки, по– и о -, сочетающиеся с корнем пыт– для передачи идеи essai, соотносятся друг с другом характерным образом. По– задает начинательность, частичность и в то же время законченность отдельной порции действия (глагол с по– выступает в совершенном виде), соответствуя таким образом «пробности» essai как попытки. Напротив, о– сообщает даже одному отдельному опыту (англ. experiment) – не говоря уже о кумулятивном опыте (expérience) – характер чего-то целостного, закругленного, охваченного со всех сторон, а в распоряжение опыта в смысле эссе предоставляет управление с помощью аналогичного предлога о , как нельзя лучше подходящего для присоединения обсуждаемых тем (опыт о…).
80
Впрочем, с этой этимологией не все ясно. В качестве одного из значений exagium словари поздней латыни дают «единицу веса в 1/ 72 фунта» и для пояснения ссылаются на параллельное древнегреческое слово (‘) εξάγιον ([h]exagion), «взвешивание, а также вес, равный 1/ 2 драхмы». Древнегреческие словари дают два разных глагола, соотносимых с этим существительным:
'εξαγίζω (exagizō), «изгонять в качестве проклятого», в котором прозрачна связь с латинским ago и греческим άγω (agō), «двигать, гнать»;
и 'εξαγίάζω (hexagiazō), «оценивать измерять, взвешивать», которое отличается густым начальным придыханием (отсюда h в латинской транскрипции), а по смыслу гораздо ближе к идее «(единицы) веса», чем «движения».
Греческое (и латинское) ex– это приставка со значением «из-, от-», тогда как греческое hex – это «цифра 6», вполне уместная в разговоре о числовых соотношениях мер веса. В поздней латыни различие между типами греческого придыхания могло утрачиваться, в результате чего hexagion/exagion/exagium/esagium контаминировались, и значение «взвешивания» вошло в смысл того словарного гнезда, из которого в конце концов выпорхнуло французское essai.
81
Это [g] сохранилось и даже интенсифицировалось в итальянском saggio [sadžo], тогда как начальное Е пропало. Английское essay уклонилось от фонетической симметрии французского essai в другую сторону. Ненадолго оно проникло и в русский язык – в виде отчетливо йотированного эссея . Однако эссей , зафиксированный в Энциклопедическом словаре Гранат (7-е изд., т. 54; 1948) вместо эссе , в языке не закрепился, несмотря на свою более привычную морфологическую структуру, – как если бы где-то на русских лингвистических небесах будущее было заранее суждено самовитому эссе .
82
Впервые в: Иностранная литература 2008, 6: 252–254 (под названием «Красотка очень молода…»). Результат многократного просмотра фильма «Pretty Woman» по телевидению, работы над топосом проституции в литературе (см. в Жолковский и Ямпольский 1994 и Жолковский 2006 ) и преподавания русской новеллы лос-анджелесским первокурсникам.
83
Впервые в: Новый мир 2009, 7: 101–104.
84
Газета «Лехаим», сентябрь 2008, 5768-9 (197).
85
См. Фрейд 1964 [1914].
86
См. Кохут 2000.
87
См. Пастернак 1991: 404.
88
Устойчивость российского представления о личности как, прежде всего, особенной, исключительной, творческой убедительно рассмотрена (на фоне всей парадигмы «персональности») в исследованиях Н. С. Плотникова (Плотников 2008). Синхронический и исторический обзор соответствующей сферы русской лексики см. в работе: Левонтина (в печати) . О тесной связи российского философствования на темы личности (self) c христологическим понятием Слова-Логоса см. монографию Сейфрид 2005 . По иронии судьбы, заглавие этой книги не переводимо без потерь на тот язык, о котором она трактует, – ввиду вот именно отсутствия русского эквивалента для англ. self .
89
В данном случае, – как и во многих других, включая, например, финал «Во всем мне хочется дойти…».
90
И это несмотря на мощный всплеск нарциссизма и эксгибиционизма в эпоху Серебряного века, в особенности у футуристов и эго-футуристов, отталкиванием от которых в значительной мере задавалась поэтика Пастернака.
91
Ср.: «Слово privacy, по-видимому, в точности не переводимо на русский язык, и поэтому его следовало бы заимствовать. Образованное от private (частный, личный), оно выражает идею уединенности, замкнутости в себе и неприкосновенности личности англосакса в его доме, который, как известно, его крепость» ( Жолковский 1970: 171).
92
«Еще недавно этого слова – identity – в русском языке не было, да и сегодня “идентичность” звучит скорее как абстрактное свойство – как “персональность”, а не как “личность”. Еще недавно Валерий Подорога при мне втолковывал целой аудитории интеллектуалов, что “российскому человеку тело не выдано”, и как откровение читался рассказ Виктора Бейлиса “Бахтин и другие” о “склеенных людях” (“релла манеринья”, они же “инапатуа”), см. Бейлис 1992: 42–79» ( Жолковский 2003: 323).
