Восстановление Римской империи. Реформаторы Церкви и претенденты на власть - Питер Хизер

Но нужно подчеркнуть, что это отдаленный результат. Менее ясно, насколько быстро новые знания, школы и книги проникли в старые монастыри и соборы. Ввиду их особого упоминания в завещании Карла Великого и общего пути, по которому шел процесс correctio, бьюсь об заклад, что соборные общины всех архиепископов быстро стали следовать общему правилу. Есть также несколько крупных, связанных с королевской властью монастырей, вроде Фульды, Райхенау и Сен-Галл, которые, по-видимому, переняли новые стандарты изучения христианства очень рано. Как быстро они распространились на менее крупные епархии и небольшие монастыри, не так ясно, но по тому акценту, который по-прежнему ставился на необходимости реформы в годы правления Людовика Благочестивого и после него, кажется наилучшим предположение, что это происходило не так уж и быстро. Даже если и так, многие интеллектуалы Карла Великого являлись преподавателями, каковыми были и многие их ученики, в свою очередь, и личное влияние этой растущей сети ученых, наряду с королевскими законами, сыграло огромную роль в завоевании широкого принятия новых стандартов церковной культуры. Ко времени правления внуков Карла Великого, по крайней мере, мы уже видим несколько десятков учреждений по всей старой империи, где есть тому веские доказательства (карта 15, с. 432). И по мере того как новые стандарты завоевывали более широкую аудиторию среди духовенства, они продолжали воздействовать на религиозный опыт мирян[295].

Вы наверняка задаете себе вопрос: что думал Карл Великий обо всем этом на смертном одре? Было ли у него ощущение успеха, или он сознавал относительно небольшое количество – пока! – тех центров, где уже процветали новые знания, и тот факт, что многие церковные службы все еще проводятся не так, как ему хотелось бы? Нравственная сторона проекта, с более желчной современной точки зрения, выглядит совершенно безнадежной, так как, даже если вы сделаете людей более набожными, они не обязательно будут вести себя сколько-нибудь лучше в нравственном смысле, и, возможно, Карл Великий, будучи стреляным воробьем, думал и об этом тоже. Но с точки зрения по крайней мере исторической важности его необыкновенные успехи с избытком перевешивают любые промахи, даже если потребуется еще немного времени, чтобы они стали полностью очевидны. Прежде всего, церковная раздробленность, характерная для периода после распада Римской империи, была повернута вспять благодаря осуществлению императором всеобъемлющей и безоговорочной религиозной власти. Во всей империи теперь была одна христианская культура, и христианство перестало существовать как отдельные религии в разных королевствах (за исключением Британских островов). Будет далеко не преувеличением заключить, что именно проект реформ Карла Великого дал толчок к появлению западного латинского христианского мира, так как он определил и распространил общую латинскую христианскую культуру, которая с той поры его объединяет. Что произошло с западным христианством, когда императорская власть, создавшая его, перестала существовать, и как этот процесс в конечном счете породил Вторую Римскую империю – это тема заключительной главы.

Глава 8. Habemus papam: «взлет» папской власти

11 ноября 1215 г. в Риме начался крупнейший церковный собор христианских вождей, который когда-либо видел мир. В нем лично участвовали около четырехсот епископов и восьмисот аббатов. Присутствовали также и представители от всего соборного духовенства Западной Европы, где не было епископов, а также группа наблюдателей, посланных восточными патриархами. Собравшиеся Отцы Церкви приступили к разработке самой амбициозной программы тотальной реформы христианства, когда-либо проводимой в мире: в духе correctio Каролингов, но заново определенной в промышленном масштабе.

Один блок соборных канонов наносил удар по коррупции духовенства. Многие установившиеся порядки были объявлены вне закона, включая назначение несовершеннолетних родственников на церковные должности, продажу церковных должностей и открытую распущенность. Собор также сделал все возможное, чтобы придать этому осуждению больше основательности: восьмой канон устанавливал, что любая официально зарегистрированная жалоба на духовное лицо должна быть полностью расследована, а не просто положена под сукно. Монахи тоже получили свою долю внимания: двенадцатый канон требовал, чтобы в каждой архиепископской провинции был создан надзорный орган (под названием капитул), обязанный контролировать поддержание должной дисциплины среди монахов (эта идея возникла из прецедентов, установленных в Дании в 1205 г. и Риме в 1210 г.).

Однако еще больший акцент был сделан в отношение мирян: ответственности духовенства за обеспечение прихожанам как можно лучших церковных служб и благочестивой дисциплинированности мирян в ответ на это. Среди многих ярких моментов двадцать первый канон постановлял, что все миряне, мужчины и женщины, должны приходить на исповедь по крайней мере раз в год, своевременно выполнять любую епитимью и принимать святое причастие на Пасху. Десятый канон затрагивал вопросы проповедования – главного механизма, посредством которого в основном безграмотные миряне обучались своей религии. На соборе была выражена особая озабоченность состоянием дел в крупных епархиях, где епископ (ответственный за проповедование христианства с древних времен) мог вести борьбу за обеспечение соответствующего повсеместного чтения проповедей. Одиннадцатый канон требовал, чтобы каждый архиепископ митрополии обучал Священному Писанию священнослужителей и других членов духовных орденов, отвечавших за мирскую паству. Девятнадцатый и двадцатый каноны обращали внимание на церковные здания, требуя, чтобы освященные хлеб и вино хранились в освященных условиях в церкви, а к самим церквям должно было быть отношение как к священным местам, предназначенным только для проведения религиозных служб (в это время деревням стали необходимы помещения, которые были бы отделены от церквей). Каноны пятидесятый – пятьдесят второй даже обратились к браку, требуя, чтобы он торжественно заключался в церкви как полностью оплаченное христианское таинство, и заново установили запрет на инцест с почти не поддающихся контролю семи ступеней родства (по этому закону, честно говоря, почти все являются слишком близкими родственниками, чтобы вступать в брак) до четырех.

Даже это (что означало иметь менее чем одного общего прапрадедушку или прапрабабушку) было несколько сложно для немногочисленной аристократии Западной Европы, имевшей тесные взаимосвязи, и относительно стационарно проживавшего в деревнях крестьянства. В Лотарингии в XIX в., как было подсчитано, почти 50 процентов крестьянских браков нарушали эти ограничения, которые были существенно шире, чем необходимые меры для сохранения здорового генофонда. И после окончания церковного собора в целом не произошло внезапной вспышки массового христианского благочестия в западном христианском мире. Но дело в другом.

Этот необычный и амбициозный церковный собор проходил в Большом зале Латеранского дворца в Риме – штаб-квартире папы римского начиная с IV в. Он был созван и проходил под председательством правящего папы римского Иннокентия III, который не только диктовал его повестку дня, но и прочитал проповедь на церемонии открытия. Основываясь на Евангелии от Луки, 22: 13, он заявил: «Я искренне желал съесть с вами вместе пасхального агнца, прежде чем я пострадаю, то есть прежде чем умру». Его слова были необычно пророческими, так как смерть настигла его следующим летом 16 июля в Перудже, но папа римский имел в виду не свою собственную смерть. Он использовал Песах (и Песах, и пасхальный агнец на английском языке звучат как Passover. – Пер.) в память о бегстве израильтян из Египта, чтобы представить три типа поездок, которые стояли главными в повестке дня собора, – личная поездка для обретения Иерусалима (так как они жили в мире, в котором Крестовые походы стали реальностью жизни, и Иннокентий собирался провозгласить пятый из них), духовный переход церкви от коррупции к реформе и индивидуальное путешествие каждой отдельной души с Земли на блаженные Небеса.

Но если папа Иннокентий рассматривал несколько новых путешествий, то одно, более старое, было закончено. На IV Латеранском соборе мы наконец видим, что папская власть ощутимо действует как глава западного христианского мира: созывает церковные соборы с массовым присутствием духовенства, диктует повестку дня, устанавливает стандарты веры и богослужений для духовенства и мирян и пытается проводить их в жизнь. И здесь контраст с перестройкой Каролингов, проводившейся около четырехсот лет до этого, не мог быть более разительным. Затем, следуя установленной практике, император и его придворные становились главной движущей силой религиозной реформы. Притязания Иннокентия на власть простирались еще дальше. В 1201 г. в декреталии, в которой обсуждался существующий избыток кандидатов на трон Священной Римской империи, он заявил, что задачей папы римского является забота об интересах империи, потому что та получила рождение и окончательную власть от папства. И эта заявленная власть не была ограничена только империей. В таком же известном письме от 1198 г. он использовал аналогию с астрономией, чтобы утверждать, что его власть на самом деле превосходит власть любого европейского правителя: