Око за око - Harry Turtledove

– Если бы за последние две недели мне платили по фартингу за такие истории, я стал бы самым богатым человеком в Англии. Но специалист по радарным установкам… – Он ухмыльнулся, и Гольдфарб понял, что он значительно моложе, чем кажется на первый взгляд. – Я получу благодарность за то, что нашел вас, уж можете не сомневаться. Где находилось ваше подразделение и чем вы занимались?

– Я не могу ответить на ваш вопрос, – сказал Гольдфарб.

В самом начале войны с Германией работа над радарными установками считалась сверхсекретной. Ящеры знали о радарах больше, чем англичане могли рассчитывать узнать за целое поколение, но от старых привычек трудно отказаться.

– Где находилось ваше подразделение и чем вы занимались? – повторил свой вопрос сержант с видом человека, умеющего справляться с самыми сложными ситуациями. – Нечего отнимать у меня время.

Спутники Гольдфарба стояли у разных столов и сообщали сведения о себе.

– Я служил в Брантингторпе, сэр, под началом полковника авиации Хиппла. Мы занимались тем, что искали способ установить радар на истребители типа «метеор» и изучали захваченные у ящеров радарные установки.

– В таком случае вас следует отдать под трибунал за то, что вы позволили кому-то – будь он хоть сам фельдмаршал – помешать вам продолжать вашу работу, – заявил сержант. Увидев тревогу, отразившуюся на лице Гольдфарба, он быстро добавил: – Не волнуйтесь. Вам ничего не грозит. Но если бы вас пристрелили, мы лишились бы ценного специалиста.

– Ящеры разбомбили Брантингторп, сэр, – сказал Гольдфарб. – Я даже не знаю, жив ли полковник Хиппл.

– Если он убит, его заменил кто-то другой, – уверенно проговорил сержант. – А если все погибли, значит, работами будете руководить вы.

– Я? – Гольдфарб пришел в такой ужас, что у него сорвался голос. – Я… не слишком… я мало знаю. Понимаете…

– Если вы знаете больше тех, кто мог бы этим заняться, возглавите лабораторию, – настаивал на своем сержант. Повернувшись к офицеру, сидевшему за соседним столом, он сказал: – Прошу меня простить, сэр, у меня тут парень, который не только является специалистом по радарным установкам, но он еще и работал в группе, которая занималась сверхсекретными проектами.

– Подождите минутку, – сказал офицер военному, стоявшему у его стола.

Он долго рассматривал Гольдфарба, а потом с деланным отчаянием воздел глаза к небесам:

– Вы говорите, что служили в Брантингторпе, а вас отправили в пехоту? Боже всемогущий, иногда я думаю, что мы заслуживаем поражения в этой войне – исключительно з собственную глупость.

– Сэр, ящеры разбомбили базу. Я хотел отомстить им любым доступным мне способом, – проговорил Гольдфарб. – Никто не призывал меня в пехоту – я хотел сражаться.

– Молодой человек, это говорит о вашей личной глупости. – Офицер, скорее всего, был на пару лет старше самого Гольдфарба. – Вы причините им гораздо более значительный урон, сражаясь при помощи головы, а не с винтовкой в руках. Сержант, соединитесь с Лондоном. Спросите у них, куда следует определить вашего специалиста по радарным установкам, и проследите, чтобы он туда попал. – Он повернулся к терпеливо ждущему своей очереди парню. – Продолжайте. Вы сказали, что специализировались на обслуживании самолетов?

– Идите за мной, – поднимаясь из-за стола, приказал сержант Гольдфарбу.

– Вы можете позвонить в Лондон? – удивленно спросил Гольдфарб, который следовал за ним. – Я думал, телефонная связь давно нарушена.

– Гражданские линии – да, и, пожалуй, их не скоро починят, – ответил сержант. – Здесь осторожнее, стоит сойти с тропинки – и увязнешь по колено в грязи. А насчет телефона – разве можно воевать, не имея связи с другими районами?

– Думаю, нельзя. – Гольдфарб не видел тропинки, и потому каждый шаг превращался в волнующее приключение. – Трудно, наверное, было сохранить телефонную связь, когда ящеры стояли поблизости от Лондона?

– Трудно, – весело согласился с ним сержант. – По правде говоря, пару раз нас отрезали. Но если закопать кабель в землю, увидеть его непросто, а наши техники продемонстрировали чудеса героизма и ловкости, сумев пробраться на занятую врагом территорию и все починить. Ну, вот мы и пришли.

Он открыл дверь землянки, стены которой уже начали разрушаться, хотя она простояла всего пару лет. Миновав маскировочные занавески, они оказались в душной комнате, где возле диковинного полевого телефона скучал капрал.

Он кивнул сержанту и сказал с акцентом жителя бедных кварталов Лондона:

– Привет, Фред. Это кого же ты с собой притащил?

– Офицер приказал мне позвонить в Лондон, чтобы решить, что с ним делать, – ответил сержант по имени Фред. – Соедини меня с ними, будь другом.

– Соединю, мне не жалко.

Капрал принялся крутить ручку на боку аппарата, затем взял наушники. Гольдфарб с интересом наблюдал за происходящим. Его завораживали все незнакомые устройства, а такой модели телефона он еще не видел. У него накопилась куча вопросов, но капрал был занят. Неожиданно он ухмыльнулся и заговорил:

– Привет, подружка. Здорово, что ты сегодня дежуришь. Как делишки?

– Потом поболтаешь, Найджел, – сердито оборвал его Фред. – У нас важное дело.

Капрал кивнул.

– Слушай, дорогуша, соедини меня, пожалуйста, с придурками из отдела кадров. Вот умница… у нас тут гвоздик, который ищет подходящую дырочку в стене.

Он послушал немного, а затем передал наушники Фреду.

Фред пересказал историю Гольдфарба тому, кто взял трубку в Лондоне. Чем дольше он говорил, тем взволнованнее звучал его голос, время от времени он задавал Гольдфарбу уточняющие вопросы.

– Очень хорошо, сэр. Спасибо, сэр, – сказал он наконец. – Я прослежу, чтобы его отправили немедленно. – Он положил наушники.

– Куда? – спросил Гольдфарб.

– В Дувр, – ответил сержант. – Ящеры туда не добрались. Насколько я понимаю, там вам будет интересно, хотя мне ничего такого не сказали… Чего это вы развеселились?

– Нет, ничего, сэр, – проговорил Гольдфарб.

Он вспомнил песню из американского фильма, который видел перед самой войной. Там был такой припев: «Калифорния, я возвращаюсь к тебе». Он снова возвращается туда, откуда стартовал, – словно и не прошло с тех пор бесконечно много времени.

Барбара Игер сложила руки на животе. Ее жест без слов напомнил Сэму, что она ждет ребенка. Барбара довольно долго оставалась стройной, но за последние месяцы ее так разнесло, что она стала похожа на воздушный шар. Очень скоро он будет отцом – ждать уже недолго.

– Я бы хотела, чтобы ты остался, – сказала Барбара.

Она прекрасно держалась и только одной-единственной фразой позволила себе напомнить мужу, что жизнь иногда склонна преподносить людям сюрпризы и нарушать их планы. То, что ребенок должен родиться в Рождество, вовсе не значит, что он обязательно дождется своего времени.

– Я подчиняюсь приказам, милая, – пожав плечами, ответил Сэм. – Особого выбора у меня нет. – Он похлопал по нашивкам.

– Тебе не удастся меня облапошить, Сэм Игер, – смеясь, заявила Барбара. Может, они и были женаты всего семь месяцев, но она читала его как открытую книгу. – Ты получаешь от происходящего удовольствие, и нечего прикидываться. Истории из твоих бульварных книжек вдруг превратились в реальность – и ты счастлив.

Она сказала это, улыбаясь, и в ее голосе Сэм услышал нежность, а потому не обиделся – почти. Подобные вещи ему говорили столько раз, такое количество самых разных людей, что его ответ прозвучал, пожалуй, резковато:

– Это научная фантастика, а вовсе не бульварные книжки. Учитывая наличие ящеров, фантастика превратилась в реальность… вроде того, чем занимается Металлургическая лаборатория.

Они были в комнате одни, но он не произнес слов «атомная бомба» вслух.

Барбара развела руками.

– Все верно, и я готова признать справедливость каждого твоего слова. Но ты приходишь в восторг от того, что тебе выпало иметь дело с настоящими инопланетянами, – совсем как ребенок, получивший вожделенную игрушку.

– А что, если и так? – спросил Сэм, сдаваясь. – Я получил свой шанс и намерен им воспользоваться. Если я здесь хорошо поработаю, например, как тогда, с усилителем света, может, меня сделают офицером. И тогда я перейду в высшую лигу. Я столько времени провел на задворках, милая… мне хочется чего-то большего.

– Я понимаю, – ответила Барбара. – И считаю, что это здорово… просто замечательно. Но меня ты не обманешь. Если мы когда-нибудь построим собственные космические корабли, ты обязательно захочешь прокатиться, не так ли?

Сэм обнял ее и, почувствовав прикосновение ее живота к своему, снова подумал о ребенке.