Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин

Мы обменялись рукопожатиями, и Палаш, помахав рукой остальным своим товарищам, приказал им идти в деревню. Там партизаны обступили вновь прибывших со всех сторон и стали задавать им один вопрос за другим.

— Обождите, товарищи, засыпать их вопросами! — сказал Агапоненко. — Дайте им передохнуть с дороги, да и накормить их надо. Егор, — обратился он к Евсееву, — размести вновь прибывших к нам в отряд по домам деревни и организуйте им обед.

— Товарищ командир, — обратился Палаш к Агапоненко, — а куда нам все трофеи убрать? — показал он на пишущие машинки и велосипеды.

— Комиссар Ильин вам скажет, куда все это разместить.

Вечером мы собрали всех вновь прибывших, и я зарегистрировал их, записал в наш партизанский список и коротко побеседовал с каждым из них. Все эти товарищи были воинами Красной Армии и попали в плен к немцам при разных обстоятельствах. Многие из них в плену оказались после ранения в боях, когда наша армия отступала и они оказались в окружении. На особый учет я взял бывших полицаев, но таких оказалось совсем немного. Среди них в основном были руководители этой группы. Михаил Палаш и Владимир Егоров рассказали нам, как им удалось организовать этот побег из лагеря более 60 военнопленных:

— Мы тайно организовали небольшую группу надежных товарищей, которых знали еще по армейской жизни. Члены этой группы, в свою очередь, собирали вокруг себя близких друзей. Вечером накануне побега мы между собой распределили обязанности: кто и где будет нападать на охрану лагеря. Ночью, бесшумно сняв часовых, мы не только вышли из лагеря, но и решили еще разгромить полицейский участок. На посту около казармы в эту ночь стояли наши товарищи. Бесшумно мы напали на спящих полицаев, уничтожили их, а потом забрали оружие, боеприпасы, велосипеды, пишущие машинки и часть обмундирования. Все это имущество мы погрузили на повозку, которую заранее приглядели в конюшне, и благополучно ушли из гарнизона. Уходя от полицейского участка, мы бросили зажигательную бомбу в здание, и там начался пожар. Немцы ночью побоялись нас преследовать, и мы благополучно дошли до вашей деревни. Всю дорогу мы шли так, как нам сообщил в своей записке ваш командир Агапоненко.

— А все военнопленные ушли из лагеря?

— Нет, не все. Некоторые из них не захотели уходить, видимо, побоялись, и остались там, в лагере. Но им теперь все равно будет крышка. Немцы, озверев, всех их все равно расстреляют.

Теперь у меня работы еще больше прибавилось. Надо было проводить и политинформации, и готовить тексты листовок, и заниматься вопросами быта и снабжения многих людей в отряде. Появилось много молодых бойцов комсомольского возраста, поэтому я решил организовать комсомольскую группу. По совету комиссара бригады Игнатовича я временно назначил комсоргом его брата Василия. Возможно, тут я совершил ошибку, назначив комсоргом бывшего полицая, но на этом настоял комиссар бригады, и я не мог не подчиниться ему.

Прошло несколько недель после прибытия в наш отряд большого пополнения из числа военнопленных и бывших полицаев. Командир бригады издает приказ: «В связи с ростом личного состава отряда с сего числа (23 сентября 1943 года) разведотряд упразднить и считать его пятым линейным отрядом». Командиром и комиссаром отряда остались мы с Агапоненко, начальником штаба тоже остался Евсеенко. Функции командира бригадной разведки теперь с Агапоненко были сняты, и вместо него разведку в бригаде стал возглавлять старший лейтенант Сашка Суббота. Конечно, это моему командиру не совсем понравилось. И действительно, Агапоненко имел большие связи с различными гарнизонами противника, и теперь все это нужно было передать другому человеку. Ему было обидно, но приказ надо было выполнять, и он с большой энергией занялся своим отрядом. Были созданы четыре взвода, командирами которых назначены Евсеев Егор, Палаш Михаил, Захаров Петр и Жигарев. Для снабжения отряда всем необходимым был создан хозвзвод, командовал которым Егоров Владимир. Созданы также группы подрывников, которые возглавляли Палаш Михаил, Заикин Василий, Красаев и другие.

По приказу комбрига был создан также четвертый отряд из числа партизан, выделенных третьим отрядом. Командиром этого отряда назначен Маточкин В. Я., комиссаром наш артиллерист Смирнов К. В., начальником штаба Алифанов. Таким образом, теперь в бригаде стало пять отрядов, и в нее приходили все новые и новые бойцы. В сентябре месяце 1, 3, 4 и 5-й отряды находились в Толпино, а 2-й — в деревне Бобовке. Хотя немцы пока нас и не беспокоили своими карательными экспедициями, но на деревни нашей зоны южнее Толпина в начале сентября начались массированные налеты авиации противника. Сбрасывалось, кроме фугасных, большое количество зажигательных бомб. Ими были засыпаны огороды и улицы деревень. Возникали пожары, среди местного населения были убитые и раненые. Многие зажигательные бомбы, так и не загоревшись, лежали в деревнях. Среди партизан кто-то пустил слух, что немцы специально сбрасывают такие бомбы замедленного действия и что они все равно будут взрываться, но только после некоторого времени. Жители стали бояться этих бомб и совсем не выходили из своих домов. Партизаны тоже с опаской поглядывали на лежащие кругом зажигалки.

В штабе бригады встал вопрос, что же делать с этими бомбами. Иван Журавский, который работал там помощником комиссара бригады по комсомолу, сказал:

— Я считаю, что бояться этих бомб совсем не следует. Когда я был в Бегомле, то партизаны там специально собирали их, привозили на партизанский аэродром и использовали вместо сигнальных костров.

— Знаешь что, — предложил комбриг Гудков, внимательно выслушав Журавского. — Садись-ка ты на коня, побывай в деревнях и успокой там людей. Скажи им, что бояться этих бомб совсем не нужно.

На другой день Журавский отправился в путь. Он побывал в нескольких деревнях, а потом заехал в Бобовку, где в то время стоял второй отряд. Вместе с комиссаром Михаилом Короткевичем собрал партизан и рассказал им про эти зажигательные бомбы. Кто-то из партизан, осмелев, тут же принес одну бомбу с огорода. Журавский ударил торцом ее о дерево, и бомба зашипела, а потом загорелась, разбрасывая во все стороны яркое пламя. Вокруг горящей бомбы собрались партизаны и с большим любопытством глядели на яркое синеватое пламя. Бомба сгорела почти наполовину и неожиданно взорвалась. Осколками ранило всех, кто стоял поблизости. Особенно сильно — самого Журавского и комиссара отряда, которого пришлось отправить в партизанский госпиталь. Оказалось, что часть этих бомб немцы сделали с толовыми зарядами, то есть с «сюрпризом». Весть об этом несчастье облетела все отряды.