Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин

Остальные партизаны отряда в этот период несли караульную службу, выходили группами на задания по минированию железной дороги между станциями Крупки и Славное, разрушению линий телефонной связи и на другие боевые задания. Помогали также местным жителям убирать картофель и закладывать его на зиму прямо в поле в бурты или в подвалы домов.

Мне, как комиссару отряда, пришлось много работать с вновь прибывшими из лагеря военнопленных, да и с остальными партизанами отряда, а также частично и с местным населением деревни Толпино. Ежедневно я проводил беседы о положении на фронтах войны. Партизаны с восторгом слушали прочитанные мною сводки от Совинформбюро о стремительном продвижении наших армий от Орла и Белгорода к Днепру, о переходе в наступление войск Калининского и Западного фронтов, которые были ближе всех к нам. Партизаны где-то достали карту Европейской части СССР, и мне удалось показать на карте продвижение наших войск. Много времени я уделял печатанию на пишущей машинке сводок от Совинформбюро. В этой работе мне неоценимую помощь оказывал Красинский Виктор Григорьевич. Эти листовки уносили с собой и раздавали местному населению уходящие на задание партизаны.

Благодаря большим связям командира отряда Агапоненко с жителями и военнопленными гарнизонов в Толочине, Соколино, Михайловщине, Озерцах и других нам удалось в течение только августа и сентября 1943 года пополнить отряд на 65 человек и получить трофейное оружие: 7 пулеметов, много винтовок и боеприпасов.

В других отрядах бригады также шел рост численности их состава. Например, 2 сентября 1943 года в результате проделанной большой агитационной работы через наших связных удалось разложить немецкий гарнизон в Плоском. В момент перехода к партизанам полицейские этого гарнизона убили четырех немцев, начальника полиции и командира отделения полицейского участка. К нам в бригаду перешел из этого гарнизона 21 человек, а 15 ушли в неизвестном направлении. Гарнизон в Плоском был полностью разгромлен. В бригаду шли и молодые люди, спасаясь от угона в фашистскую Германию.

Мы, конечно, понимали, что долго нам отдыхать в Толпине не придется. Накапливая свои силы, мы ожидали, что немцы предпримут против нашей партизанской зоны новую, более массированную карательную операцию. Но фактически этого пока не произошло. У гитлеровского командования, в связи с быстрым наступлением наших войск в направлении на реку Днепр и Смоленск, не было больше сил и резервов для этой операции. Наоборот, партизанские бригады, находившиеся севернее нас, начали разворачивать активные операции против крупных немецких гарнизонов.

В эти осенние дни 1943 года обком партии дал указание командованию партизанских бригад всячески оказывать помощь наступающим войскам. «Все силы — на помощь Красной Армии» — такой был выдвинут лозунг в партизанских соединениях.

С этой целью Центральный штаб партизанского движения 5 октября 1943 года передал комбригу бригады «Дубова» генерал-майору Дубровскому радиограмму, согласно которой предлагалось силами нескольких бригад провести операцию по разгрому большого вражеского гарнизона в Лепеле и очистить этот район от оккупантов.

Для гитлеровцев Лепель был важным узлом дорог, идущих во всех направлениях. Занятый врагом Лепельский район разъединял партизанские зоны Витебской, Минской и Вилейской областей. Поэтому, если бы партизанам удалось освободить этот город и район, то образовался бы обширный партизанский край в тылу у немецких войск. Ф. Ф. Дубровский вместе с секретарем обкома партии И. Б. Поздняковым решил для этой большой операции привлечь бригады Ушачской и Сенненской партизанских зон. Они также разработали план удара по Лепелю и другим близлежащим гарнизонам противника.

Пришел приказ от генерал-майора Дубровского и в нашу бригаду. 18 октября 1943 года комбриг Гудков вызвал в штаб бригады командиров и комиссаров всех отрядов бригады на совещание. На нем он объявил, что по приказу генерал-майора Дубровского бригадам Гудкова и «Гроза» 19 октября 1943 года необходимо занять Черею, окопаться там и держать оборону 3–4 дня. Гудков также объявил, что наша бригада будет занимать оборону Череи с западной и южной сторон, а «Гроза» — с восточной и северной. 5-му и 4-му отрядам нашей бригады было приказано занять оборону с западной стороны, против двух больших немецких гарнизонов, находящихся в деревнях Большие и Малые Хольневичи. 1-й и 2-й отряды — с юго-западной и южной сторон против гарнизона противника в деревне Заборье; а 3-му и 6-му отрядам — с юго-восточной стороны. Было также приказано всем отрядам выехать из деревень в ночное время, чтобы наша передислокация была проведена скрытно от вражеской авиации.

На этом же совещании Гудков сообщил нам, что в августе месяце на сторону партизан бригады «Железняк» в Бегомльском районе добровольно перешла «1-я русская национальная бригада», которой командует Гиль-Родионов и которая теперь стала именоваться «1-й антифашистской партизанской бригадой». Эта бригада перешла со своей артиллерией и другим вооружением. В первом же бою на стороне партизан солдаты и офицеры Гиль-Родионова проявили храбрость и большую боеспособность. Они разгромили узловую железнодорожную станцию Крулевщина, истребили свыше 600 фашистов и взяли много пленных. А также уничтожили все станционные сооружения, много автомашин и подвижного состава, захватили много трофеев, в том числе два орудия, двадцать станковых пулеметов, несколько складов: продовольственный, боеприпасов и другое военное имущество. Эта партизанская бригада и по сей день ведет успешно боевые операции бок о бок с бригадой «Железняк» против оккупантов.

Все присутствующие на этом совещании партизаны с большим вниманием прослушали сообщение Гудкова и с большой радостью восприняли его. Выйдя на улицу из дома, где находился штаб бригады, Агапоненко, увидев меня, тихонько сказал:

— Ну вот, комиссар, и кончился наш отдых в Толпино. Начинаются горячие денечки.

— Да, снова придется повоевать, — ответил я.

— Ты, Володя, собирай все наше штабное хозяйство, а я пойду к командирам взводов и сообщу им о подготовке к походу.

Ночью, как только стемнело, мы двинулись в сторону Череи. С вечера сильно подморозило, и дорога, разбитая колесами повозок, стала очень неровной, и наши повозки сильно трясло на этих ухабах. Я решил ехать на велосипеде, который мне подарили пришедшие к нам из гарнизона Михайловщина бывшие военнопленные. Как и Стась Подберезский, я не любил ездить верхом на коне и предпочитал коню велосипед. Ехать на велосипеде по ночной да еще такой неровной дороге было очень трудно, и меня трясло на нем, как в лихорадке. Велосипед был женский, рама его не выдержала этой тряски и к концу дороги, совсем лопнув, развалилась. Пришлось положить велосипед на повозку и идти вместе со всеми партизанами пешком.